Вольная Пустошь - Стюарт Пол - Страница 50
- Предыдущая
- 50/51
- Следующая
Внезапно молодой Лодд выронил меч и повалился на колени. Плут обернулся и увидел, что вражеское войско расступилось, пропустив вперёд пятерых здоровых клыкастых гоблинов с высокими кольями в руках.
Плут поднял голову и вместо расписного навеса увидел на остроконечных верхушках отрубленные головы. Перекошенные лица предводителей племён смотрели невидящими пустыми глазами на ошарашенных защитников Вольной Пустоши. И вдруг гоблины запели. Сначала тихо, потом всё громче и громче. Побросав оружие, они пели одни и те же слова:
— Друзья урожая! Друзья урожая! Друзья урожая!
Эпилог
Высочайший Академик и глава Совета Старейшин Каулквейп Пентефраксис грелся на солнышке, стоя на балконе лафовой башни.
«Сколько всего я пережил, — думал он. — Нет, сколько всего пережили все мы — граждане Вольной Пустоши!»
Каулквейп окинул взглядом Новый Нижний Город. Улицы давно очистили от мусора и пыли, дома отреставрировали и покрасили заново. И таверна «Дуб-кровосос» работает полным ходом. Если зайти туда вечером на огонёк, то обязательно услышишь, как старый капитан Гриф Мёртвая Хватка рассказывает захватывающие истории о битве за Новый Нижний Город и войне за Вольную Пустошь. Война! Кажется, всё это было так давно.
В Долине Вейфов до сих пор бродит множество гоблинов, пришедших, чтобы обрести мир и покой. Канкарессе подарит им и то и другое. А Гоблиново Гнездо теперь процветает под боком у Вольной Пустоши.
«Нет. — Каулквейп тепло улыбнулся. — Больше не будет никакой войны».
На берегу Центрального Озера целыми днями стоит скрежет и стук. Работа над воссозданием Озёрной Академии и Большой Библиотеки идёт полным ходом. Высочайший Академик ещё никогда не видел Фенбруса и Феликса Лоддов такими счастливыми.
Каулквейп перевёл взгляд на лежащие в дымке леса. Высоко над ними парили два небесных кораблика. Возможно, это Ксант и Магда торопятся на чай к Твизлу. Да, всё и в самом деле входит в привычное русло.
Вежливое покашливание прервало размышления Высочайшего Академика. Он обернулся и увидел двух низкопузых гоблинов в новеньких соломенных колпаках.
— Лоб! Луммель! — Каулквейп горячо приветствовал новых членов Совета Старейшин. — Добро пожаловать, друзья!
На Опушке Литейщиков стояла мёртвая тишина. Огонь в печках давно погас, а густой дым, так долго укрывавший от глаз синее небо, рассеялся. Надсмотрщики покинули цеха, рабы оставили убогие хижины и, прихватив с собой всё, что могли унести, ушли: кто в старую добрую Вольную Пустошь, кто в новое мирное Гоблиново Гнездо.
А в маленькой потайной комнатке закоптившегося высокого дворца сидел в полном одиночестве мокрый, озябший вейф. Вода в ванне давно остыла, ароматные пузырьки лопнули, а лекари, которые прежде натирали Амберфуса маслами, куда-то запропали.
— Эй! — испуганно позвал вейф. — Эй, есть тут кто? Где мои балаболы? Я замёрз, я весь дрожу и не могу выбраться наружу самостоятельно. Пожалуйста, кто-нибудь. Кто угодно! Помогите!
Дверь скрипнула, обрадованный вейф встрепенулся.
— Фламбузия! — выдохнул он, увидев старую няньку. — Это ты! Какое счастье!
— Значит, ты помнишь свою Фламбузию, — вкрадчиво прошипела толстуха, вплывая в комнату и придирчиво оглядываясь по сторонам. — А я думала, ты обо мне позабыл. — Она улыбнулась, сверкнув острыми зубами.
— Забыл? — Амберфус неловко захихикал. — Что ты! Конечно нет.
— Всё это время я пыталась тебя увидеть, — продолжала Фламбузия. — Стояла тут под дверью, звала тебя. Но меня прогоняли. Били. Заставали драить полы. Меня, твою няньку!
— Это ужасно, — пискнул вейф. — Я понятия не имел…
— Да? — Фламбузия зло прищурилась. — Выходит, ты не слышал моих криков? Моей мольбы?
— Нет, нет, Фламбузия, — заверещал Амберфус. — Я ничего не знал.
Фламбузия снова сверкнула зубами.
— Ай-ай-ай, Амби, дорогуша, — пропела она. — И ты ещё называешь себя вейфом. Стыд тебе и позор! Но теперь-то Фламбузия может снова о тебе заботиться?
— Да, — неуверенно прошептал вейф. — Было бы замечательно…
Фламбузия вплотную подошла к ванне и стала передвигать рычаги и нажимать сразу на все кнопки.
— Ох! — взвизгнул Амберфус. — Немного горячевато, Фламбузия, дорогая моя.
— Прости, Амби, я тебя не слышу, — прошипела глыботрогша. — Что ты там говоришь?
— Горячо! — взвыл Амберфус. — Я обварюсь, Фламбузия!
— Я не слышу тебя, Амби, — сладко проворковала нянька, поднимая следующий рычаг.
— Нет… нет… нет… Нет, Фламбузия, пожалуйста! Нееет!
Белый зубоскал, привязанный к серебристой иве, громко фыркнул, втянув носом тёплый вечерний воздух. Его наездник, темноволосый юноша в форме Вольного Улана, стоял на деревянном причале, задумчиво глядя на Северное Озеро и Колыбельный Остров. Из близлежащего леса доносилось весёлое пение толстолапа.
Юноша мечтательно улыбнулся. Внезапно ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Обернувшись, он увидел перед собой старого воздушного пирата с выцветшими от времени и слёз глазами.
— Колыбельный Остров, — прохрипел пират. Было видно, что речь даётся ему нелегко. — Говорят, это родина удивительных снов.
Юноша кивнул.
— Я был там, — сказал он. — И видел такие сны. Я как раз вспоминал их.
— Я так и понял. — Пират Топей пристально посмотрел на юношу, затем перевёл взгляд на озеро. — Жил-был однажды отважный капитан воздушных пиратов. Я долгое время служил под его началом. Он происходил из очень богатой и знатной семьи. Ребёнком он жил в Нижнем Городе, в роскошном дворце. Там на одной из стен парадной гостиной была написана фреска.
Плут впился глазами в воздушного пирата, а тот продолжал свой рассказ.
— Но дворец сгорел. Мать и братья моего будущего капитана погибли в огне.
Плут разинул рот от удивления.
— Мне это снилось! — воскликнул он.
— Мальчик вырос и стал воздушным пиратом, как его отец. Женился на прекрасной девушке. У них родился ребёнок.
— Но произошло что-то дурное, — перебил его юноша. — Мне и это снилось. Они оставили ребёнка… в Дремучих Лесах.
Пират Топей кивнул:
— Но позже, много лет спустя, капитан нашёл своего сына. Я видел эту встречу своими глазами, поэтому могу ручаться за каждое слово. Прошли годы, сын капитана тоже стал воздушным пиратом, как отец и дед. Я служил и ему, пока…
— Что — пока? — Плут затаил дыхание.
— Пока мы не потерпели крушение в Сумеречных Лесах. Я тогда повредился рассудком. Не знаю, сколько времени прошло, пока меня не нашли шрайки. Они продали меня в рабство, но я сбежал в Вольную Пустошь, где отыскал своего племянника Шема. — Он сделал паузу. — Шема Кородёра!
— Кородёра? — выпалил Плут. — Вы сказали — Кородёра?
Пират Топей кивнул:
— Шем приютил меня. Впервые за долгие годы у меня появился дом. Я был безумно счастлив. А потом Шем повстречал Керис, и вообрази мою радость, когда я узнал…
— Что? — поторопил его Плут, судорожно припоминая свои сны в коконе.
— Что она дочь моего старого капитана Прутика.
— Прутика! — воскликнул Плут. — Быть не может!
— Может. Он женился на очаровательной душегубке по имени Силла. Бедняжка умерла вскоре после родов, разбив капитану сердце. Но он нашёл в себе мужество воспитать дочь, названную Керис. Когда девушка выросла и оставила отчий дом, Прутик вернулся в Дремучие Леса.
— Там я его и нашёл! — подтвердил юноша. — Он жил вместе с толстолапами!
Пират Топей улыбнулся:
— Да, я слышал. Итак, дочь капитана Прутика вышла замуж за Шема, и мы жили бы долго и счастливо, если б…
— Ну же, — наседал Плут.
— У молодых родился ребёнок. Чудный маленький мальчик. Темноволосый, кудрявый. Когда ему стукнуло четыре года, Шем и Керис решили свозить его к родственникам в деревню душегубцев. Я умолял их остаться в Вольной Пустоши. Я на коленях стоял! Но они только отшучивались.
- Предыдущая
- 50/51
- Следующая
