Джо Варвар и Чвокая Шмарь - Стюарт Пол - Страница 20
- Предыдущая
- 20/75
- Следующая
— И правильно делал, — заметила Вероника. — О’Грабили никогда тебе ни гроша назад не вернет!
— Вероника! — резко воскликнул Рэндальф. — Я тебе просто удивляюсь, А ты, Норберт, ее не слушай!
— И все же, что нам теперь делать, господин мой! — плачущим голосом спросил Норберт.
— Ну, здесь-то нам оставаться никак нельзя, — сказал Рэндальф. — И мне совсем не хочется возвращаться к Рогатому Барону с пустыми руками. Если мы сообщим ему, что не только не уничтожили людоеда-буяна, но и потеряли героя-воителя… — Норберт тут же снова начал сморкаться и всхлипывать, — Перестань, Норберт!.. В общем, страшно даже представить себе, как он будет… огорчен!
— Я чрезвычайно огорчен! — воскликнул Рогатый Барон, меряя шагами огромный зал. — О, как я несчастен! — Похоже, он очень старался привести себя в соответствующее моменту настроение.
Во-первых, его весь день донимала Ингрид, требуя свои драгоценные поющие шторы, — а он, между прочим, ни словечка не получил от О’Грабили с тех пор, как вручил ему целый кошель серебряных монет! Во-вторых, ему осточертели бесконечные жалобщики — гоблины, эльфы и тролли, — которые сетовали на то, что кто-то вытаптывает их посевы, уносит тростниковые крыши с домов и выжимает овец как лимоны, И все они задавали один и тот же вопрос: что он, Рогатый Барон и правитель Чвокой Шмари, намерен с этим злом делать?
— Я уже предпринял все возможные меры, — повторял барон в ответ на их жалобы, — и в настоящий момент как раз знаменитый волшебник вместе с героем-воителем, прекрасно владеющим всеми искусствами боя, находятся в пути, намереваясь дать отпор отвратительному людоеду-разбойнику.
Но даже сам барон отлично понимал, сколь неубедительно звучат его слова.
— Рэндальф Мудрый, как же! — ворчал он про себя. — Да мои подштанники куда мудрее!
Он в десятый раз за последние десять минут посмотрел на часы и в десятый раз подошел к окну.
— Ах, как невыносимо ждать! — простонал он. — Главная беда собственного могущества и значимости г, том, что полжизни ждешь, пока твои приказы выполнят другие!
— УОЛ-ТЕР!
Пронзительный голос Ингрид вспорол воздух, как тупой ржавый нож. Рогатый Барон даже зубами заскрежетал. Потом закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. На какое-то мгновение ему удалось даже совершенно позабыть о своей жене, что, однако, всегда называлось с его стороны неразумным.
— УОЛТЕР! — завизжала она. Хрустальные канделябры откликнулись тихим звоном. — Ты меня слышишь?
— Девять… десять. — Рогатый Барон открыл глаза. — Отлично, отлично слышу, мой сладенький блинчик! — откликнулся он.
— Нечего называть меня «сладеньким блинчиком», — крикнула Ингрид. — Где мои поющие шторы? Ну, говори! Где они, Уолтер?
— Я сделал все, что нужно, — уверенно сказал Рогатый Барон, — и жду, что их доставят буквально с минуты на минуту.
— То же самое ты говорил час назад! — возмущенно заявила Ингрид. — Но пока что являются только жалобщики, у которых искалечили несчастных овец!
— Потерпи еще совсем немножко, дорогая! — ласково попросил барон.
— Ох, не ври, Уолтер! — И в тихом голосе Ингрид послышалась нескрываемая угроза. — Помнишь, что было, когда я в последний раз поймала тебя на лжи?
— Еще бы! — И Рогатый Барон нежно пригладил несколько растрепавшиеся усы, с которых уже почти сошла зеленая краска.
— Учти, в следующий раз я вылью на тебя всю бутылку! — пообещала Ингрид.
Взгляд Рогатого Барона стал твердым как сталь.
— Ну, О’Грабили, если вздумаешь меня провести, то уж для тебя в моих донжонах найдется преотличное местечко — рядом с Рэндальфом! — процедил он сквозь зубы.
— Уолтер!
— И темницу я выберу самую тесную, без окон!..
— УОЛТЕР!
— И собственноручно отберу двадцать розовых смердунов — тебе для компании!
— Там кто-то стучится, Уолтер! Неужели ВСЕ должна делать я одна?
— А еще тебя будет регулярно посещать баронесса! — Последнюю угрозу Рогатый Барон пробормотал уже совершенно неслышно, направляясь к дверям. — Я уже открываю, моя прелесть!
— Ну, наконец-то! — ехидно заметила сверху Ингрид. — И ради твоего же блага, Уолтер, пусть это будут все-таки поющие шторы! Меня уже тошнит от бесконечных разговоров о выжатых как лимон овцах! Я хочу, чтобы меня нежно баюкали, Уолтер. Я хочу, чтобы меня утешали…
— Да убаюкают тебя, убаюкают, хворост мой сахарный, — проворчал барон и открыл дверь.
На верхней ступеньке крыльца стоял маленький и хрупкий эльф в полосатой одежонке и с дурацким пером на шляпе.
— Я гонец из Гоблинтауна! — сообщил он, — Принес вам привет от мистера О’Грабили.
— А какого-нибудь пакета вместе с приветом ты не принес? — с надеждой спросил Рогатый Барон.
— Нет, только привет и устное послание, — сказал эльф, потупившись и сокрушенно качая головой.
Рогатый Барон закатил глаза.
— Ну, и каково же это послание? — спросил он.
Эльф тяжело вздохнул, откашлялся и начал довольно громко:
— «Скитаясь по Чвокой Шмари, я, господин О’Грабили из Гоблинтауна, сумел раздобыть штуку волшебной материи, из которой в данный момент шьют поющие шторы — такие, каких никто и никогда еще не видывал прежде!»
— Слава богу! — пробормотал Рогатый Барон.
— «Однако же…» — продолжал эльф.
Рогатый Барон поднял руку.
— Что «однако же»? — сказал он. — Мне даже слышать эти слова противно.
— В таком случае я могу сразу перейти к «желаю тебе, господин мой, всего наилучшего», — предложил эльф-гонец.
— А в послании ничего не говорится о том, когда поющие шторы будут готовы? — спросил Рогатый Барон.
— Говорится, но как раз в той части послания, которая начинается с «однако же», — отвечал эльф.
Рогатый Барон с отвращением поцокал языком, отлично слыша, как со все возрастающим нетерпением гопает Ингрид у него над головой.
— Хорошо, — вздохнул он. — Тогда начинай с «однако же» и далее по порядку.
— «Однако же возникли непредвиденные обстоятельства, а потому для изготовления поющих штор потребуется несколько больше времени, чем я рассчитывал. И тем не менее я постараюсь вручить их баронессе, возможно, уже завтра, самое позднее к пятичасовому чаю…»
— Завтра к пяти? Да еще «возможно»? — Рогатый Барон прямо-таки задыхался от негодования, но эльф продолжал как ни в чем не бывало:
— «Магазин господина О’Грабили также пользуется случаем, чтобы принести уважаемому заказчику свои извинения за все причиненные неудобства…»
— Все! Да он и о половине «причиненных мне неудобств» понятия не имеет! — фыркнул Рогатый Барон. — Ну и как прикажешь мне теперь объяснить все это баронессе? — Он сокрушенно покачал головой. — Ты закончил?
Гонец кивнул и протянул руку:
— Вам только нужно уплатить за доставку послания: три медных гроша.
— Что? — удивился Рогатый Барон. — Ты хочешь сказать, что О’Грабили послал гонца, не купив почтовую марку?
— Ах да! — воскликнул эльф. — Я и забыл, извините. Марка у меня есть, и ее стоимость можно вычесть из моего окончательного гонорара. Это уж как договоримся.
— Из окончательного гонорара? — вскричал Рогатый Барон. — Договоримся? Сейчас я с тобой договорюсь! Этот О’Грабили у меня мигом очутится в донжоне в обществе двадцати розовых смердунов и одного никудышного волшебника! С него, я думаю, будет вполне достаточно.
— Значит, именно это мне и передать в ответ? — спросил эльф-гонец?
— Да я!.. — Рогатый Барон схмутился, нахмурился и погладил подбородок. — Нет, конечно, — решительно сказал он.
— Нет?
— Нет, — подтвердил Рогатый Барон. — Передай О’Грабили благодарность за труды и скажи, что я с нетерпением жду его прибытия…
— УОЛТЕР! — донеслось сверху.
— ОЧЕНЬ СКОРОГО прибытия! — прибавил барон.
— Ладно, — сказал эльф-гонец, — хотя мне лично больше понравилось то послание, в котором говорилось о розовых смердунах. — И он снова выразительным жестом протянул барону раскрытую ладонь.
- Предыдущая
- 20/75
- Следующая
