Воздушные пираты - Стюарт Пол - Страница 22

• Предыдущая
• 22/54
• Следующая

Даже Каулквейп оценил согревающий, пряный аромат крушинного вина, а позднее, когда они налегли на колбаски из тильдятины, он тоже понял, до чего проголодался.

— Восхитительно, — проговорил он, отрезая кусок колбаски и ломоть хлеба, — совершенно восхи-ти-и-тельно!

Прутик повернулся к покрытому шрамами рулевому:

— Должен сказать, Хит, ты неплохо устроился, учитывая, в какую жуткую ситуацию вы попали. И ты тоже, Тугодум. Очень хорошо. Но вы не можете оставаться в этом ужасном месте, особенно если по моей вине вас покалечило. Однажды у меня будет новый корабль, и я снова возьму вас в команду. Но сейчас я должен выяснить, что случилось с остальными.

— Мы пойдём с тобой, — сказал Хит.

Тугодум воодушевлённо кивнул.

— Куда ты, туда и мы, капитан Прутик, — поддержал он.

— Не в этот раз, Тугодум, — мягко возразил Прутик. — Нужно время, чтобы вылечить твою ногу.

— Тогда останемся здесь, — угрюмо сказал Хит. Он кивнул на сводчатую крышу. — Там, наверху, нам нечего делать.

— Наоборот, — заметил Прутик, — там, наверху, Санктафракс.

— С… Санктафракс? — переспросил Рован Хит. — Но…

— Как ты верно подметил, Хит, не важно, что ты знаешь, важно — кого. Я знаю. А вы знаете меня.

У Ровена Хита даже рот приоткрылся от изумления.

— Я напишу письмо, которое вы отнесёте профессору в собственные руки. — Он огляделся. — Я полагаю, у вас есть чем писать?

— Да, конечно, — сказал Хит. — Бумага и чернила высшего качества и лучшие перья рябинника. Кое-что я набрал во время одной из наших вылазок за продовольствием.

Прутик улыбнулся.

— Вы будете жить в моём кабинете в Школе Темноты и Света и ждать моего возвращения, — объяснил он. — Я подозреваю, Профессор Темноты захочет провести с вами пару экспериментов, учитывая то, как вы светитесь, но в целом вас оставят в покое. Ну как вам моя мысль?

— Прекрасная мысль, капитан, — ответил Рован Хит, — на самом деле прекрасная.

— На самом деле, — эхом отозвался Тугодум.

— Да, Тугодум, — сказал Прутик, — ты ведь когда-то работал там охранником, ты должен знать Санктафракс как свои пять пальцев. Идите к Профессору Темноты боковыми улочками и тайными проходами. Постарайтесь не дать этим сплетникам учёным возможности почесать языками. — Он повернулся к душегубцу из Дремучих Лесов. — Тарп, — сказал он, — тебе придётся пойти с ними.

— Мне! — закричал Тарп. — Пойти вместе с ними в Санктафракс? — Он покачал головой, не веря своим ушам. — Но я хочу пойти с тобой, капитан. Я в хорошей форме. Я сильный. Тебе нужен кто-то вроде меня в этих опасных поисках.

— Извини, Тарп, но со мной может пойти только Каулквейп.

— Но почему, капитан?

— Подумай сам, Тарп, — ласково начал Прутик, — как далеко, ты думаешь, мы зайдём, светясь, как две лампы на масле из тильдера? Каждый раз, как стемнеет, мы будем начинать светиться, если останемся вместе, а страх окружающих не поможет нам в наших поисках.

— Но мы ведь можем спрятать свечение, — настаивал Тарп. — Мы можем найти одежду из толстой ткани, с капюшонами, чтобы не был виден свет…

— Но ведь это же ещё подозрительнее! — воскликнул Прутик. — Нет, я должен идти без тебя. Вместе мы потерпим неудачу — а я не должен этого допустить.

Тарп понимающе кивнул.

— Ты прав, капитан Прутик, — сказал он. — Как я об этом не подумал?

— Спасибо, Тарп, — поблагодарил Прутик. Он повернулся к Тугодуму и Хиту. — Ну, значит, решено. Вы трое будете ждать моего возвращения в Санктафраксе, а Каулквейп и я отправимся выяснять, что произошло с остальными членами моей команды. — Он нахмурился и изобразил нетерпение. — Так где, говорите, бумага и перо?

Две недели спустя Каулквейп и Прутик оказались в доках у западных пристаней, Комната, которую они сняли предыдущей ночью, кишела злобными пылевыми блохами, и, когда они закусали чуть не до смерти, было решено спасать свои шкуры и покинуть грязную спальню ещё до рассвета. Снаружи первые красные лучи восходящего солнца окрасили горизонт. Прутик зевнул, потянулся и протёр глаза.

— Пусть этот новый день принесёт сведения, которые нам нужны, — сказал он и вздохнул. — Ну почему четвёртый член команды так неуловим? — вслух удивлялся он.

— Мм-мм, — промямлил Каулквейп. Он сидел на пристани возле Прутика и болтал ногами. Его нос, как всегда, уткнулся в драгоценные свитки, которые он вынул из сумки, повешенной через плечо.

Прутик осмотрелся. В отличие от полуразрушенных воздушных доков на востоке, где швартовались только самые плохонькие буксирные суда, западные пристани были в хорошем состоянии. Здесь останавливались воздушные корабли членов Лиг, и берег рядом был весь застроен их домами: крепкие строения, фасады которых были богато изукрашены. На каждом размещался герб той Лиги, которая в нём размещалась. Скрещенные заступ и резец — Лига Копателей Канав и Долбилыциков, пёстрая крыса и свёрнутая верёвка — Варильщиков Клея и Сучильщиков Верёвок, горшок и клещи — Литейщиков и Формовщиков…

Позади всех возвышалась Палата Лиг, где заседал Верховный Совет Торговых Лиг Нижнего Города. Это всегда было самое впечатляющее здание в воздушных доках, а на тот момент, окружённое паутиной строительных лесов, оно казалось ещё более великолепным. Прутик кивнул, указывая на него.

— Должно быть, чинят крышу, — заметил он.

— Мм-мм, — снова промямлил Каулквейп. Он лизнул палец и, не поднимая глаз, развернул следующий свиток.

Прутик отвернулся и посмотрел на Реку, медленно текущую мимо них. Восходящее солнце красными бликами скакало по тинистой воде, дрожавшей мелкой рябью.

Проблема заключалась в том, что их поиски четвёртого члена команды в районе членов Лиг оказались столь же безуспешными, как и во всех других районах Нижнего Города. Людные улицы, шумные рынки, промышленные районы, северные высоты — Прутик и Каулквейп всё обошли. Но сколько бы таверн и трактиров они ни посетили, со сколькими бы жителями здешних мест ни разговаривали, сколько бы ни расспрашивали, они ничего не услышали ни о падающей звезде, ни о внезапном появлении кого-то, кто вёл бы себя странно.

— Возможно, пришло время оставить поиски здесь, в Нижнем Городе, и отправиться в Дремучие Леса, — заметил Прутик.

— Мм-ммм! — хмуря брови, отозвался Каулквейп.

— Каулквейп! — позвал Прутик. — Ты слышал хоть слово из того, что я тут тебе говорил?

Каулквейп, с озадаченным выражением лица, поднял на Прутика блестящие от волнения глаза.

— Вечно прилежный учёный, а? — спросил Прутик. — Ты так погружён в эти свитки, с тех пор как мы сюда пришли.

— Но это… они… дай я тебе лучше прочитаю, — сказал Каулквейп. — Это просто зачаровывает.

— Ну давай, если хочешь, — покорно согласился Прутик.

— Это опять относится к мифу о Риверрайзе, — радостно сообщил Каулквейп. — О Матери Штормов…

Прутик дёрнулся, потому что на какой-то краткий миг в его сознании промелькнуло воспоминание о том роковом путешествии в открытое небо.

— Мать Штормов, — пробормотал он, но, пока выговаривал слова, воспоминание уже успело ускользнуть. Капитан Прутик взглянул на Каулквейпа. — Продолжай, — попросил он.

— Расскажи, о чём там написано.

Каулквейп кивнул и пальцем нашёл нужное место.

— «Как я уже писал, существует расхожее поверье, что Мать Штормов прилетала в Край не единожды, а много раз, каждый раз разрушая и восстанавливая жизнь, — прочитал он вслух.

— Я…»

— «Я?» — переспросил Прутик. — Кто это написал?

Каулквейп поднял глаза.

— Это список с оригинала надписей на коре, которые относятся ко времени Просвещения в былых Дремучих Лесах, — объяснил Каулквейп.

— Эта версия, — сказал он, ласково поглаживая рукопись, — была сделана неизвестным писцом несколько сотен лет назад. Но оригиналы были гораздо старше.

Прутик улыбнулся. Энтузиазм этого парня был заразителен.

• Предыдущая
• 22/54
• Следующая