Одинокие души (СИ) - Дьюал Эшли - Страница 7

Когда пришло время идти в столовую, я отправилась туда в гордом одиночестве. На звонки Лёши не отвечала принципиально, Карина где-то шлялась со своими подругами. Так что пришлось пересекать тёмные коридоры школы в обществе самой себя. До того момента, пока я не заметила вдалеке знакомое лицо.

Как я могла забыть?

Прибавляю скорость, насколько это возможно в моём состоянии, и нагоняю высокую блондинку. Коснувшись её плеча, откашливаюсь и неуверенно останавливаюсь:

– Кира?

Девушка оборачивается и скрещивает на груди руки. Не сказать что она выглядит испуганной, скорее растерянной. Ничего общего с девушкой, которую я видела вчера: уверенной, сильной, бесстрашной.

– Я хотела сказать кое-что. Спасибо, что помогла мне добраться до машины.

– Не стоит, – почти шёпотом отвечает она.

– Нет. Я правда очень благодарна. Все прошли мимо, а ты остановилась.

– Кто-то должен был.

– Почему ты это сделала? Ведь не в правилах «стаи» помогать чужакам.

– Тише, – резко отрезает она и оглядывается. – Хочешь, чтобы все узнали, где мы вчера с тобой проводили время?

– Я не думаю, что люди поймут, о чём мы.

– А если поймут? – Кира протирает лицо и откидывает назад волосы. – Послушай, я помогла тебе, но это не значит, что теперь мы лучшие подруги или заодно, ясно? Ты лежала в крови, мне стало тебя жалко, и я не смогла пройти мимо.

– Жалко? – У меня запершило в горле. – Так дело лишь в жалости?

– А ты что подумала? Конечно, мне стало тебя жалко.

– Ясно, – отрезаю я и вскидываю перед собой руки. – Можешь не продолжать.

– Не знаю, что ты навыдумывала, – произносит Кира и приближается ко мне. – Но ты должна уяснить: не все такие добрые, как я. Больше не приходи в парк, иначе так легко не отделаешься.

– Легко? – усмехаюсь я. – У меня вместо живота один огромный отек, а на плече гематома размером с Африку. Это легко, по-твоему?

– Да, это самое безобидное, что могло с тобой произойти. Большинство чужаков не возвращаются домой, а попадают в больницу.

– То есть я не первая, кто посягает на территорию Шрама?

– Конечно. Не ты первая, не ты последняя.

– Я спрошу ещё кое-что, и ты от меня отделаешься, – обещаю я, а затем в недоумении пожимаю плечами. – Зачем ты туда ходишь, если понимаешь, что люди не покидают парк в целости и сохранности?

– Боюсь, отвечая на этот вопрос, я займу слишком много твоего времени.

– Ничего страшного. Я никуда не спешу.

– Просто забудь обо всём, Лия, – советует Кира, и я замечаю в её глазах не жалость. Скорее всего, это забота. Хотя мне непонятно, почему на её лице появляется именно такое выражение. – Забудь о Шраме и поединке, забудь обо всём. Так будет лучше.

– Для кого?

– Для тебя, – немного помолчав, блондинка добавляет: – И для твоей сестры.

– Оглянись! Люди вокруг умирают, ты же знаешь. И я уверена, почти все из списка умерших связаны с вашей «стаей». Так почему ты и остальные продолжаете туда ходить? Или почему бездействуете?

– Ты обещала, что вопрос будет последний.

– Но ты мне на него не ответила.

– Если я не ответила, значит, на то есть причины. – Кира устало пожимает плечами и вновь оглядывается. – Радуйся, что дышишь, что Карина в порядке. Живи дальше! Не надо лезть туда, где тебе не место.

– Мне просто интересно.

– Осторожно. Интерес может завести тебя слишком далеко, – девушка в последний раз бросает на меня обеспокоенный взгляд и уходит.

Я долго смотрю ей вслед, не зная, почему хочу разобраться. Наверное, она права. Я и Карина выбрались, мы обе живы, почему бы не забыть вчерашний день?

Ответ приходит вместе с болью в спине.

Я и так слишком многое забыла. Теперь всё, что со мной происходит, кажется важным и ценным. Даже такие ужасные события.

Я прихожу в столовую, когда до звонка остаётся десять минут. Следующим уроком у меня физкультура, так что спешить некуда: я все равно не смогу даже нагнуться за мячом. Меня быстро обслуживают, я поднимаю поднос и иду к центру зала.

Практически все столы пусты, у меня огромный выбор. Правда, пока я думаю, куда сесть, кто-то берет меня за руку и ведёт к столику у окна.

Я не сопротивляюсь, так как вижу, кто это.

– Пользуешься моей травмой, Астахов? Иначе я с удовольствием попыталась бы вновь вывернуть тебе руку.

– Прости меня, Лия, – выдыхает парень и помогает мне сесть. – Прости, пожалуйста.

– Я прощу, но только после того, как ты объяснишь мне: какой силой воли нужно обладать, чтобы просидеть в машине почти полчаса и не прийти мне на помощь?

– Я не мог прийти.

– Правда?

– Да. Мне там не место.

Я смотрю на Лёшу и сгораю от злости, но приходится взять себя в руки. Я отпиваю глоток чая.

– То есть, – глотнув, протягиваю я, – мне там место, а тебе – нет? Интересная теория.

– Я же извинился.

– Это ничего не меняет. Я не смогу забыть, что ты отсиживался в машине, пока меня избивал тот парень. Как доверять тебе после этого?

– Я и не прошу забыть. Но попытайся понять, – Астахов тяжело выдыхает и нервно протирает лицо. – Я многое не могу объяснить, но надеюсь, ты просто поверишь.

– Поверить на слово? – Я смеюсь и откусываю бутерброд. – Ага, сейчас.

– Эй, не говори с набитым ртом, – поучает он, на что я язвительно корчусь. – Лия, ты же меня знаешь. Я бы ни за что не бросил тебя. К тому же я понимал, что ты не пострадаешь.

– Что? Я же…

– Не пострадаешь сильно, – исправляется он, и раздаётся школьный звонок.

Парень кладёт голову на руки и устало выдыхает. Мне становится не по себе. Может, я и правда чего-то не знаю?

– В таком случае объясни мне, что тебя так напугало? – Идти на перемирие – не мой конёк. Но потерять Лёшу тяжело. – Почему ты побоялся прийти за мной?

– Не сейчас. Я скажу тебе, но не сегодня.

– Почему не сегодня? Неужели завтра что-то изменится?

– Я не знаю. Но сейчас… сейчас я к этому не готов. Да и ты тоже.

Его слова меня озадачивают. Готова не готова, какая разница? Главное, узнать правду. Разве не так?

Мои размышления прерывает телефонный звонок.

Астахов поднимает голову, достает сотовый и, увидев имя на дисплее, застывает в ужасе. Затем он нехотя подносит телефон к уху и спрашивает:

– В чём дело?

Длительное молчание. Его зелёные глаза становятся всё больше, а потом вдруг закрываются. Парень качает головой из стороны в сторону и выдыхает так громко, что я испуганно съёживаюсь.

Я гадаю, кто это может быть и что происходит. Почему Лёша напуган? Может, что-то с его родителями? Они узнали о результатах его теста?

Астахов кладет трубку и открывает глаза.

– Что? – недоуменно спрашиваю я. – Что случилось?

– Карина, – медленно отвечает он и следит за моей реакцией.

Она не заставляет его долго ждать. Я сжимаю в руке чашку с чаем и нагибаюсь вперёд.

– Что с ней? Где она?

– Кажется, твоя сестра окончательно потеряла голову.

– Твою мать, Лёша, что происходит?

– Она вновь пошла в «стаю» и сейчас готовится пройти четвертое испытание.

– Что? – Я буквально чувствую, как внутри разгорается пожар. Зачем она это делает? – Не может быть. Я несколько часов назад была с ней рядом!

– Видимо, она пришла в школу для вида. На самом деле сейчас она в нескольких километрах отсюда, готовится продолжить инициацию.

У меня кружится голова. Я отставляю чашку и едва сдерживаю слёзы. Может, позвонить родителям и рассказать им правду? Я не выдержу ещё одного избиения. Эгоистичная часть меня кричит так сильно, что вспоминаются удары в живот, плечо и вся боль прошлой ночи. Мне становится ужасно плохо. Я сижу, сгорбившись и не представляя, что делать.

– Нужно торопиться, – отрезает Астахов и кладет свою руку поверх моей. – Мы должны поехать за Кариной или позвонить родителям. Действовать нужно немедленно.

– Лёш, она издевается надо мной, – слабым голосом протягиваю я. – Неужели ей так наплевать на собственную жизнь?