Стремнина Эльба - Кук Глен Чарльз - Страница 1

• 1/9
• Следующая

Глен Кук

Стремнина Эльба

Глен Кук родился в Северной Калифорнии. Он служил в ВМФ США, и этот опыт сильно повлиял на его творчество. Позднее Кук учился в университете Миссури и на писательских курсах мастерской «Кларион». Его первый роман «Наследники Вавилона» («The Heirs of Babylon») был выпущен в 1972 году, за ним последовали многочисленные книги в жанрах фэнтези и научной фантастики, в том числе серия юмористического фэнтези «Приключения Гарретта» («Garrett PI»). Однако самая важная его работа — серия романов о Черном Отряде[1]; книги его успешно продаются на протяжении нескольких десятилетий и стали новым словом жанра. В настоящее время Кук живет в Сент-Луисе и полностью посвятил жизнь писательству.

Мы играли в тонк. Одноглазый был не в духе — он проигрывал. Обычное дело, если не считать того, что никто не пытался нас убить.

Ильмо раскидал карты. Одноглазый взвизгнул. Я глянул на свои:

— Еще одна раздача настолько никакая, что даже неудачной ее не назовешь.

Масло сказал:

— Ну и брехло же ты, Каркун. Ты выиграл шесть из последних десяти.

— И каждый раз жаловался на раздачу, — добавил Ильмо.

— Так ведь есть на что.

На этот раз тоже. У меня не было парных. У меня не было младших козырей и только одна фигура. Две общей масти: семерка да валет бубей. И у меня не было в запасе нескольких лет для того, чтобы собрать этот стрит.

Так или иначе, все мы знали, что у Одноглазого одна из его редких удачных партий.

— Стало быть, надо нам назначить тебя бессменным банкометом.

Я сделал ставку. Прикупил, снес и, мельком глянув, сразу же сбросил карты.

Одноглазый раскрылся с десятью. Самой крупной была тройка. Его складчатое старое черное лицо расколола усмешка, лишенная изрядного количества зубов. Он сорвал куш.

Ильмо вопросил:

— А не мухлеж?

Зрителей было человек шесть. Сегодня «Темная лошадь» осталась в нашем распоряжении. Это был питейный зал Черного Отряда в Алоэ. Владелец Маркеб Зураб пребывал в смешанных чувствах. Мы не те парни, которых он очень уж хотел бы видеть в своей таверне, но, благодаря тому что мы ошивались здесь, его бизнес процветал.

Обвинять Одноглазого никто не стал. Гоблин, восседавший на соседнем столе, напомнил Ильмо:

— Ты сдавал.

— Угу.

Одноглазый был известным жуликом. Сложно смухлевать в игре столь безыскусной, как тонк, но… Это же Одноглазый.

— Везет в картах, не везет в любви, — сказал он то, что, учитывая обстоятельства, не имело никакого смысла.

Гоблин крякнул:

— Лучше найми себе телохранителей. Женщины будут сносить двери с петель, пытаясь тебя заполучить.

Гоблиновы шпильки обычно Одноглазого заводят. У него вообще самообладание висит на волоске, задень — пойдет вразнос. Мы ждали. Одноглазый только ухмыльнулся и сказал Маслу:

— Сдавай, неудачник. И сообрази партию наподобие той, которую только что устроил мне Ильмо.

Гоблин сказал кое-что о Миссис Рукс, единственной госпоже удаче в жизни Одноглазого.

Одноглазый продолжал игнорировать подколки.

Я начал беспокоиться.

Маслова раздача не помогла.

Одноглазый сказал:

— Вы не в курсе, как это мы, куда бы ни явились, ухитряемся наткнуться на какие-нибудь странные обычаи?

Ильмо уставился в свои карты так, словно готов был их продырявить. Он хрюкнул. Масло разложил и переложил свои пять — это означало сдачу настолько скверную, что он не знал, как с ней играть. Одноглазый не визжал, но оскалился. Мы были на пороге новой эры, когда он мог выиграть два круга подряд.

Все посмотрели на Гоблина. Гоблин сказал:

— Сдавал Масло.

Кто-то из зрителей предположил:

— Может, он заколдовал карты.

Одноглазый все это пропустил мимо ушей:

— У здешних самый странный обычай вот какой: когда девушка теряет девственность, она удаляет волосы со всего тела.

Масло воскликнул:

— Это самая второсортная хрень, которую я когда-либо слышал. Мы здесь около трех месяцев, и я еще не видел ни одной лысой женщины.

Все замерли, в том числе и сгребавший свой выигрыш Одноглазый.

— Чего? — спросил Масло.

Насчет Масла всегда были сомнения.

Остальные время от времени тратили монетку-другую, чтобы поразвлечься с дамами, профессионально трудившимися в сфере «обслуживания». Хотя тема никогда прежде не всплывала, мне еще ни разу не доводилось видеть «бородку» ниже декольте.

— Ага, рассказывай, — хмыкнул Ильмо. — А я-то считал, мне подфартило, раз я не видел того, что там должно быть.

Я заметил:

— Думаю, это у них такой способ предохраняться от мандавошек.

— Нет. Все связано с их странной религией.

Гоблин пробормотал:

— Каков оксюморон.

Одноглазый запнулся.

Лягушачье лицо Гоблина растянулось в широченной улыбке.

— Я не имел в виду тебя, сморчок. Ты просто нормальный идиот. Я говорил о попытке скрестить слова «странная» и «религия».

— Э, да вы, ребята, пытаетесь сглазить мою удачу!

— Конечно, — сказал Ильмо. — Болтовня о кисках всегда срабатывает. Расскажи мне об этих лысых губках.

Одноглазый подвинул к себе выигрыш. Он был сбит с толку таким пренебрежением к его успеху. Он выиграл такую кучу денег, что это стало бы для парней поводом убить пару недель, обсуждая, как ему такое удалось, — а никого это, похоже, не волнует.

Я перетасовал, кой-чего подправил и сдал. Одноглазый становился мрачнее с каждой принятой картой.

Последняя добила его.

— Проклятие, Каркун! Ну ты и жопа! Ублюдок!

Ильмо и Масло хранили невозмутимое выражение на лицах, поскольку не знали, что случилось. Гоблин чирикал возбужденной синицей.

Одноглазый раскрылся. У него была тройка треф. У него была шестерка бубей. Девятка червей и туз пик. И наконец, пиковый же валет.

Я сказал:

— Сколько раз ты жаловался, что у тебя нет и двух карт одной масти! В кои-то веки не придется лгать.

До Ильмо и Масла наконец дошло. Они ухмылялись сильнее, чем я или Гоблин. Зрители тоже хохотали.

В дверном проеме нарисовалась голова Лейтенанта.

— Кто-нибудь видел Шишку? — Голос его звучал невесело, как голос офицера при исполнении, которому приходится работать в свой законный выходной.

— Опять свалил? — спросил Ильмо.

— Ага. Сегодня его очередь выливать помои. Не нашли. Повара хотят порубить его на фарш.

— Я сообщу ему, сэр.

Хотя Шишка не из его людей. Шишка прячется во взводе Краглера.

— Спасибо, Сержант.

Ильмо умеет найти общий язык с беспутной пехотой.

— Народ, а почему вы вообще здесь, в этой темноте и вонище, когда можете наслаждаться свежим воздухом и солнечным светом?

Я сказал:

— Это наша естественная среда обитания, сэр.

Но правда заключалась в том, что никому просто в голову не пришло играть снаружи.

Мы собрали наши карты и пиво и побрели за уличные столы. Одноглазый сдал. Трепотня перекинулась на прически, а точнее, их отсутствие, бывшее у здешних дам в фаворе.

Это был чудесный денек, безоблачный, прохладный, с ветерком, но не настолько сильным, чтобы мешать игре. Зрители расселись вокруг. Некоторым просто нравилось смотреть. Некоторые надеялись, что освободится место. Они присоединились ко все более грубому трепу, который перекинулся на тему «Как поискуснее обставить противника».

Я бросил между делом:

— А как долго мы играем этой колодой?

Некоторые карты были так измочалены, что вы уже могли, не переворачивая, сказать, что на них. Но память подводила меня. «Лица» всегда оказывались не теми, что я предполагал.

Все посмотрели на меня, забавляясь.

— О, сейчас мы услышим кое-что крышесносное, — предрек Одноглазый. — Рожай уже, Каркун, и мы вернемся к действительно важным вещам.

— Я удивлюсь, если окажется, что эта колода прошла недостаточно кругов, чтобы вроде как ожить.

Одноглазый открыл было рот, собираясь поглумиться надо мной, потом его взгляд замер, словно колдун размышлял над озвученной мною версией. Как и Гоблин. Бледный, уродливый человечек сказал:

• 1/9
• Следующая