Страж - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 25

После обеда приступили к работе с оружием. По приказу мастера ученики, подобно детям, вооружились учебными мечами. Словно им не доводилось обращаться с настоящими, а сам Георг не участвовал в смертельных схватках! Но вскоре все встало на свои места. К удивлению Георга, деревянный меч оказался тяжелее его клинка раза в полтора. Им так намашешься за день, что потом впору в гроб ложиться. Это он просек сразу и, судя по кислой физиономии виконта, не ошибся. Тот, как видно, припомнил свои прежние занятия, затем прибавил сюда садистские наклонности наставника и путем неложного арифметического действия, называемого «сложением», получил необходимый результат.

– А раньше мы пользовались настоящими мечами, – все же не удержался от замечания Георг.

– Просто было лень вырезать деревяшку, – пожал плечами Джим. – Зато теперь у меня есть прекрасная возможность показать вам ваши недостатки все до единого.

И он показал. Старый вояка теперь ничуть не стеснялся в действиях и начал обучение с того, что приказал двоим молодым олухам его атаковать. Нет, все же лучше бы у них в руках были настоящие клинки. Тогда бы этот изверг хоть чуть-чуть сдерживался бы, а не делал из них форменную отбивную. Не помогло и наличие доспехов. Весьма чувствительные удары проникали даже сквозь них.

Джим дрался, перемалывая их, как бездушные жернова мельницы перемалывают зерно. Он не гнушался ничем – бил ногами, руками, мечом, головой, коленями, сваливал на каменную мостовую и прокатывался по телу, выбивая дух, причем в прямом смысле этого слова. Пару раз, чтобы привести в чувство учеников, ему приходилось использовать ведро с водой. Георг краем глаза заметил, что из высоких узких окон второго этажа за этим безобразием, творящимся в глухом дворике, наблюдают граф и графиня. Первый – строго, но с пониманием, вторая – с нескрываемым ужасом, зажав ладошкой уста. Хм… Было от чего. К вечеру оба ученика представляли собой один сплошной синяк.

Конец дня ознаменовался тем, что Джим с торжественным видом вручил своим подопечным по горшочку с мазью, состав которой ему некогда поведал некий лекарь. Георгу уже было известно, как действует это снадобье. Чудес ожидать не приходилось, но средство принесет явное облегчение.

Сначала предстоял путь домой, что было сродни пытке даже с учетом того, что проделал он его верхом. Потом омовение у колодца. Но не сказать, что это также было испытанием. Отнюдь. Он испытывал наслаждение, когда холодная вода струилась по его многострадальному телу. Затем предстояло смазать ссадины и синяки мазью. Поскольку приходилось массировать мышцы, занятие оказалось весьма неприятным. Однако он стойко выдержал испытание, хотя и скрежетал зубами. Ему было не управиться с этим самостоятельно, и пришлось прибегнуть к помощи служанки при постоялом дворе. Да, не молода и не красавица, но тем не менее женщина, и выказывать при ней свою слабость он посчитал зазорным. После долгожданного ужина Георг провалился в спасительный сон.

Утро ознаменовалось тупой ноющей болью во всем теле, а каждое движение причиняло страдания. Но все же было ощущение, что не все так плохо. В душе шевельнулся червячок по поводу виконта. Уж ему-то мазь явно не понадобилась – в Раглане есть отличный лекарь, как он слышал. Все говорило о том, что его напарник по мучениям предстанет перед учителем новеньким и не помятым.

Но тут уж ничего не поделаешь: кому как повезет при рождении на этот свет. Например, Георгу приходится рассчитывать лишь на себя. Несколько разминочных упражнений – и быстро заструившаяся по жилам кровь притупила боль. Обильный завтрак, сияющее на небосводе солнце – все это обещало не такой кошмарный день, как вчера. Мысли о виконте сами собой улетучились.

Парень и сам не смог бы объяснить, откуда у него взялось ощущение, что вчера Джим просто выжал их до последнего, а сегодня все должно быть иначе. Ведь Георг уже знаком с методом обучения наставника: за всю неделю подобных нагрузок не было ни разу. Отгадка простая. Вместе с Георгом начал обучаться виконт Раглан, и молодому вельможе нужно сразу показать его место. С парня наверняка сдували пылинки, все-таки наследник. Поначалу он держался отчужденно, свысока посматривая на обоих наемников. Еще бы – кто он и кто они. Дело одного – обучить его искусству боя, а второго – выступать его постоянным партнером, вот и все. Так что с парня следовало сбить спесь, что Джим с успехом и проделал. А Георг… Георг просто попал под жернова, оказавшись рядом с этим дворянчиком. Значит, подобное больше не повторится. Джим просто не может заставить их проделать все это снова – вчера они тренировались на грани возможного. Да что там – они переступили черту! Еще один день таких тренировок – и их можно выносить на кладбище.

Пребывая в полной уверенности, что его заключения верны, парень ехал к графскому замку в приподнятом настроении, уже не обращая внимания на стенания своего многострадального тела.

Но он ошибся. Это был не предел, и они не шагнули за грань своих возможностей. В этом Георг убедился в тот же день, который был похож на первый, а также на третий, четвертый, пятый… и все остальные. Счет им он просто потерял.

Успокоение в его душу вносило одно: Джим не делал никаких различий между учениками, а родители виконта никоим образом не потакали своему сыну. Граф прямо заявил, что боль и страдания – две неразлучные сестры, всегда сопровождающие воина, а потому к ним нужно привыкнуть. Возможно, графиня и была против, но переубедить мужа ей не удалось. Виконту Раглану позволялось пользоваться лишь мазью Джима, даже не помышляя о помощи мастера. К услугам лекаря можно было прибегнуть лишь в случае серьезного увечья, но до такого не доходило.

Похожие друг на друга дни пролетали так стремительно, что Георг только и успевал удивляться, что вдруг настало воскресенье. Этот день отличался тем, что был выходным. Они могли расслабиться, прийти в себя и посетить церковь. Однако парень заметил, что не может проводить целый день в праздности. Его телу стали необходимы ежедневные занятия, без них он чувствовал себя скованно, словно надел новую и пока не обмятую одежду. Он стал проводить разминки каждое утро, несмотря на интенсивные тренировки, и это явно шло на пользу, позволяя продержаться до вечера.

Казалось, вся его жизнь теперь состоит из бесконечного обучения воинскому искусству и ничто иное не сможет его заинтересовать. На это «иное» попросту не оставалось сил. Но наконец настал момент, когда он с удивлением отметил для себя, что кроме изнурительных тренировок есть еще окружающие его люди и… женщины. Как-то раз Георг поймал себя на мысли, что заглядывается на них. Заодно обнаружил, что не так уж устал за день беспрестанных трудов. Оказывается, есть еще запас. Джим по-прежнему продолжал изводить своих подопечных, но, как видно, они уже втянулись.

Так проходили дни, недели, месяцы. На интенсивности занятий не сказывались ни дождь, ни грязь, ни глубокий снег. Даже случавшиеся вьюги не могли внести изменения в сложившийся уклад наставника и его учеников. Самое поразительное – за все время они ни разу не заболели, хотя холода и сырости хлебнули с избытком. Вот так незаметно и стремительно пролетела зима, а затем настал момент, когда Георг с удивлением заметил, что пришла весна.

Утро началось по уже заведенному порядку. Четверо всадников привычно выехали за городские стены. Трое из них, облаченные в доспехи, спешились и побежали к видневшемуся вдали одинокому дереву. Четвертый, приняв лошадей, направился в сторонку. Ему предстояло ждать возвращения наставника и его подопечных. Уже через неделю тренировок они добегали до облюбованного места, проводили дообеденные занятия, после чего возвращались к лошадям, все так же на своих двоих и отнюдь не прогулочным шагом. Можно было дойти до замка и пешком, проблем это не составляло, и выносливости хватало с избытком, но тут все дело в статусе. Не пристало виконту, наследнику графа, расхаживать по городу, как мелкому дворянчику или простолюдину.

– Джим, я вот что подумал, – не останавливаясь, заговорил Георг. Теперь он мог себе позволить говорить на ходу, не сбивая дыхания.