Плутоний для «Иисуса» - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 60

• Предыдущая
• 60/75
• Следующая

И вот снова родные стены. Александр Борисович невольно глубже стал втягивать в себя воздух коридора Мосгорпрокуратуры. Родные стены — пошловатое, конечно, выражение. Какие они, к черту, родные!.. Хотя, с другой стороны, только по времени сравнить: где его проведено больше — дома на диване или здесь, в следственном кабинете, морща лоб от напряжения ума и табачного дыма, — и окажется, что живем мы здесь, а дома иногда ночуем. В те времена, когда «следствие вели знатоки», принято было этим гордиться и восхищаться, вот, мол, служба дни и ночи! А кому она нужна, такая служба? Подсчитал бы кто-нибудь, когда кончается толк от бдений, чтоб не бдели, не парились тут понапрасну, и даже во вред себе. И Делу — с большой буквы!

На приспособленной под казенную надобность банкетке возле двери в кабинет следователя Величко сидел рослый, крепкий парень, одетый по той моде, которую приняли за основу новые российские бизнесмены: отличные, но непригодные для ходьбы по мокрым улицам туфли, темно-синий с искрой костюм под распахнутым длинным пальто.

— Эдуард Сергеевич Бибарцев? — окликнул его Турецкий.

— Да, — спокойно и достаточно вежливо ответил тот, но не встал.

— Проходите, пожалуйста.

— Но хозяин кабинета, по-моему, уже там и меня пока не приглашал.

— Ничего, теперь уже можно.

Они вошли.

Олег приветственно кивнул, показал на стулья, мол, располагайтесь. Затем проверил, все ли убрал со стола, надел форменный прокурорский пиджак со знаками отличия юриста второго класса и подошел к Турецкому с заранее подготовленной извиняющейся улыбкой:

— Александр Борисович, вы на машине?

— На своей.

— Экая досада!

— А в чем дело?

— Да надо обернуться в одно место, все машины в разгоне, а на перекладных не успею.

Турецкий порылся в кармане и протянул Олегу ключи:

— Бери мою старушку.

— Да нет, что вы!

— Бери, говорят! Мах на мах: ты мне служебную хату, я тебе — личную тачку.

Олег взял ключи.

— А это… Александр Борисыч…

— Легко найдешь, — понял с полуслова Турецкий. — Там за воротами такая уродина одна, ярко-красные «Жигули»…

Он скороговоркой сказал номер и выпроводил Олега за дверь. Он был слегка раздражен, казалось, что решение подобных вопросов при постороннем, а тем более при возможном подследственном, разрушает созданную преддопросным ожиданием тонкую напряженность между следователем и человеком, с которым следователь работает. Особенно если этому человеку есть что скрывать.

И вот они одни.

Турецкий за столом, Эдик — на стуле, почти напротив, но только почти. Пока только беседа, как бы не допрос. Турецкий тянет паузу, чтобы убедиться, что струна напряженности сохранилась.

— Простите, я что-то, наверное, не понял, — заговорил как будто спокойно Бибарцев-младший. — Повесткой меня вызвали к следователю Величко. Если я правильно понял, это он куда-то умчался. Кто же тогда вы?

«Чует кошка, чье мясо съела! — удовлетворенно подумал Турецкий. — Будь твоя совесть чиста, как твой ботинок, какая тебе разница, кто тебя вызвал и куда…»

— Я старший следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре, — скучно сказал Турецкий. — Звание — старший советник юстиции. Зовут меня Александр Борисович Турецкий.

Эдик сглотнул слюну.

— А… в чем, собственно, дело?

— Скажите, пожалуйста, почему вы так резко, в середине семестра, оставили учебу в престижном заведении и вернулись домой?

— Это важно?

Эдик не получил никакой подсказки и задумался, затем, по прошествии минуты, начал бойко и беззаботно:

— Причин всегда бывает несколько. Если это вас так интересует… Там учиться посложнее, чем здесь. Я просто устал, побоялся, что без передыху не справлюсь, ну и решил сделать перерыв.

— А почему в заявлении на имя ректора вы написали, что отпуск вам нужен по семейным обстоятельствам?

Так, заерзал — из-под полуприкрытых век отмечал малейшее движение Бибарцева следователь. Заерзал, значит, беспокоится, что это нам там надо, в его недавнем прошлом.

Но Эдик не собирался так быстро ломаться. Он широко улыбнулся:

— Вы же понимаете, как я могу написать правду, что перестал тянуть? Это значит, крест на себе поставить! Вот и написал самое распространенное у нас заявление.

— Понятно. И каковы ваши планы на будущее? Вернетесь осенью в Германию или останетесь дома?

— Вы такие вопросы задаете, будто покупать меня хотите!

— А у вас есть цена?

Эдуард помолчал, затем признался:

— По-видимому, я утерял нить разговора…

— Разговора еще и не было, Эдуард Сергеевич, так, тренировочная разминка. Сейчас я кое-что вам расскажу, а вы затем, если будет необходимость, меня поправите. В настоящий момент вы работаете в банке «Дюк» программистом, оператором ЭВМ. Руководит банком ваш отец. Некоторое время назад он обратился ко мне за дружеской помощью. Ему удалось установить утечку денежных средств со счетов банка и его филиалов. Причем способ воровства насколько простой, настолько, казалось бы, и невозможный. Злоумышленник по компьютерным сетям проникает в сейфы банка, ломая электронные коды и похищая миллионы долларов. Все происходит, так сказать, из-за слепой веры компьютеру. В банке «Дюк» все наиболее крупные финансовые операции осуществляются по системе кодов. То есть для того, чтобы перебросить деньги со счета банка на любой другой счет, человек, осуществляющий эту операцию, должен знать коды, которые меняются каждый день. Коды меняют управляющий и его заместители, соответственно, они и сообщают нужный код клиенту, с которым осуществлена договоренность. Так совершается сделка. Где-то в этой маленькой цепочке образовалась брешь. Управляющий начал негласную проверку своих сотрудников. Заместители оказались ни при чем. Им просто невыгодно грабить свой банк. Они ведь не наемные работники, а совладельцы контрольного пакета акций закрытого акционерного общества, каковым является «Дюк». Три оператора, работающие с кодированными счетами, тоже были нами проверены. Опять же оказалось, что им выгоднее работать честно на вашего папу, пока во всяком случае. Получается, как было говорено в одном старом фильме: нечистая, братцы! Вот после этого ваш отец и обратился ко мне за помощью. Я не мог отказать и прислал к нему одного серьезного специалиста. Тот поработал у вас один день и принес мне отчет, понимаете? Не вашему отцу, потому что его это известие убьет, а мне. А следует из его доклада, что денежки у папы из большого-пребольшого долларового кармана таскает не кто иной, как вы, Эдуард Сергеевич…

Выражение лица у Бибарцева-младшего, казалось, не менялось, но лицо, и без того жесткое, скуластое, словно каменело под тяжестью услышанных обвинений.

— В данном случае вы действовали как знаменитый петербургский математик Владимир Левин, который, как известно, похитил по компьютерным сетям более десятка миллионов долларов из сейфов американского Сити-банка… Мне известен также номер счета, на который вы перевели большую часть денег. Вы работаете на себя или на кого-то еще?

После очень долгой паузы Эдик попросил:

— Воды можно?

— Пожалуйста.

Он, расплескивая, налил из графина в стакан воды, выпил в два глотка, поставил пустой стакан на поднос, тщательно утерся большим белоснежным носовым платком и только после этого спросил:

— Можно ли рассчитывать, что вы не пойдете к отцу?

— Сначала скажите мне причину.

— Нет никакой причины! Сколько бы старый ни башлял на карман, по тамошним меркам это мелочь, недельный заработок самого неквалифицированного пахаря. А хороших друзей и хорошие связи можно заиметь не в классе за книжкой, а в элитных клубах и кабаках. Он же устраивает здесь всякие презентации, только тут на них, как правило, собирается всякая журналистская и властная шушера. Он, наверное, думает, что там все пашут так, как он. Пашут те, у кого есть дело. Остальные тусуются и ждут завтрашнего дня! Вот для чего мне нужны эти деньги. Ваш специалист успел проверить, что я их не обналичиваю тут же, а размещаю под процент? Вот и все причины. А еще то, что я не хочу жить и работать в этой стране, какие бы реформы здесь ни ворочали.

• Предыдущая
• 60/75
• Следующая