Очаг и орел - Сетон Эни - Страница 11
- Предыдущая
- 11/98
- Следующая
Женщины определили, что оба ребенка должны родиться зимой, но ребенок Арбеллы раньше, в январе — по ее мнению, он был зачат до отъезда.
— И вы будете рядом, Фиб, не правда ли? Чтобы наши дети смогли узнать друг друга и вместе расти на новой земле.
— Я сама надеюсь на это, миледи, — глаза Фиб теперь тоже сияли. Ей передались мужество и гордость Арбеллы. — Но... я не знаю, как Марк решит, где мы будем жить. Он... написал письмо... я принесла его... — Она запнулась и покраснела. — Я надеялась... — Фиб опустила глаза, глядя на письмо.
Арбелла на минуту растерялась. Она разговаривала с этой женщиной, как могла разговаривать со своей сестрой, совершенно забыв о тех различиях, которые были между ними — классовые различия не казались существенными в этой глуши. Но в следующую минуту она избавила Фиб от смущения, взяв у нее письмо и спокойно прочитав его вслух.
— Ну, ясно, что муж любит вас и думает о вас, — заключила Арбелла улыбаясь.
Фиб робко улыбнулась в ответ, не в силах скрыть радостные надежды. Если Марк по-прежнему будет недоволен условиями их жизни, то, может, через несколько месяцев...
— И я тоже получила сегодня письмо от мужа, — сказала Арбелла. — Ему понравилось одно место под названием Шомат, через реку от Чарльзтауна, и он начал там подготовительные работы. Вы должны уговорить своего Марка поселиться там же.
Фиб помолчала немного, довольная, что леди не угадала ее тайную мечту, и обдумывая эту новую идею.
— А есть ли там рыба, миледи? — спросила она, и в глазах ее опять появился веселый огонек.
— Должна быть, — засмеялась Арбелла. — Ваш муж все так же увлечен рыбалкой?
— Как никогда, — ответила Фиб. Про себя же она подумала, что дома Марк мог бы ловить рыбу в Веймуте, и это было бы едва ли дальше в тех краях, чем отсюда до любого места в этой негостеприимной глухомани.
— Я поговорю с мистером Джонсоном, — сказала Арбелла решительно. Она подумала, что надо бы добиться, чтобы Ханивудов поселили в Шомате или в Бостоне, как Исаак решил назвать это местечко в честь городка на родине.
— Когда губернатор поедет назад, — продолжила она, — он повезет письмо к моему мужу, чтобы тот нашел вашего Марка и принял в нем участие.
Фиб молча благодарно кивнула, раздумывая, примет ли Марк это искреннее и естественное покровительство. Это был первый из визитов Фиб к леди Джонсон.
Шло время, леди Арбелла несколько окрепла, и они вместе с Фиб, стоя на берегу, смотрели, как плывет вниз по реке на новые земли «Арбелла» с двумястами пассажирами на борту.
Не считая нескольких человек, в основном женщин, которых должны были увезти мужья, население Салема оставалось прежним. В северном квартале жили старые поселенцы, которые не последовали за Роджером Конантом в Беверли, а в южной части главного поселка — те, кто некогда пришел сюда вместе с Эндикоттом. Правда, в июне-июле много кораблей останавливалось здесь, в том числе оставшиеся корабли флотилии Уинтропа, но пассажиры не задерживались в этих краях. Все они плыли дальше, в Чарльзтаун.
Третьего июля Фиб, спавшая в вигваме, услышала знакомые крики и шум, что означало прибытие нового корабля. Быстро одевшись, она увидела через открытую дверь, что это была «Добрая надежда» с грузом из Англии. Обитатели Салема, собравшись у пристани, радостно приветствовали ее появление. Большинство из них ждало разочарование: скот должен быть отправлен в Чарльзтаун, где уже начался голод. Но Фиб решилась подняться на борт. Она разыскала самого капитана, узнала, что ее корова жива, и потребовала, чтобы ту спустили на берег.
В этом она не преуспела бы, так как капитан торопился в Чарльзтаун завершить тяжелое путешествие, а у Фиб не хватало нужных бумаг, но вмешалась Арбелла, которую Фиб позвала на помощь, и дело было улажено.
Фиб, с помощью ласковых уговоров, стащила перепуганную корову по трапу, а когда ее сокровище наконец оказалось на берегу, не удержалась, чтобы не поцеловать ее в мягкую бурую морду. Корова была для нее живой связью с родным домом, последний раз Фиб видела Бетси в коровнике Эдмундсов, где та стояла рядом с новорожденным теленком и спокойно жевала свою жвачку, а младшие дети украшали ее гирляндой из весенних цветов. «Потому что Бетси — корова-принцесса и поедет в Америку с нашей сестрой».
Фиб успокаивала животное, ласково шепча: «Чшш-ш, Бетси, ты опять на земле. Ах, бедняжка, ты совсем сухая! Разве они не доили тебя, как следует? Или это от морской болезни?»
Корова печально посмотрела на Фиб, и та обняла ее за шею. Леди Арбелла с любопытством наблюдала эту сцену.
— Разве вы не боитесь ее рогов? — спросила она. — Я еще никогда не видела корову так близко.
Фиб быстро взглянула на подругу. Да, эта женщина была ее единственным другом в Салеме, и у них было сейчас много общего. Но далеко не все. Белые ручки леди никогда не работали ни с чем грубее вышивальной иглы. Фиб вдруг почувствовала острую тоску по дому, по доброму смеху отца и обычным хлопотам матери: «Фиб, детка, ты уже подоила? Молочницы пришли»; по звонким голосам младших детей, певших «На травке зеленой...» и возившихся на весенней траве во дворе.
— Я столько раз доила ее, миледи, — тихо сказала Фиб и повела корову к своему вигваму.
Арбелла пошла с ними.
— Но ведь животное требует постоянного ухода, — заметила она. — Как вам удастся справиться с этим?
Фиб подумала.
— Я попрошу пастушка Бенджи забирать ее каждый день попастись вместе с другими. А на ночь буду привязывать к двери. Будет здорово, если я смогу ее снова доить.
— Чтобы делать масло?
— Да, если займу у кого-нибудь маслобойку. Но и молоко будет полезно нам, да и вам, миледи.
У Арбеллы был такой удивленный вид, что Фиб улыбнулась. Она знала, что, кроме крестьян, никто не считает полезным молоко. Арбелла, как все дворяне, пила вино, часто разбавленное водой. Простые люди пили бренди, пиво или сидр. Считалось, что молоко годится только на масло и сыр.
К тому времени, когда корова привыкла к новой обстановке и более грубым травам на пастбище и Фиб, ласково уговаривавшая корову дать молока, наконец смогла ее доить утром и вечером, Арбелла снова была прикована к постели. Она страдала от какой-то загадочной болезни. А для мистера Гейджера, врача с «Арбеллы», время было горячим.
С конца июля, кроме леди Арбеллы, появилось много больных, у которых была лихорадка, от которой пухли губы, шатались зубы и сильно болело все тело. Других, как и леди Арбеллу, одолевали страшная слабость, головные боли, и, хотя больные часто могли передвигаться, к вечеру у них начинался жар и день ото дня уходили силы. К тому же и погода испортилась. Пошли проливные дожди, и камышовая крыша вигвама начала протекать в нескольких местах, когда же дождь кончился, то не было житья от москитов. Стиснув зубы, Фиб старалась выдержать эту жизнь, как прежде на судне. В городок наведывались дружественные номкигские индейцы. Фиб вскоре привыкла к их темной коже, раскраске и наготе, научилась обмениваться с ними, как другие жители. Часть своей еды она обменивала на кукурузу или помпионы — большие золотистые плоды, вкусные в печеном и тушеном виде.
Иногда она находила съедобных моллюсков или делала маисовый пудинг, но чаще всего ела маисовые лепешки и пила молоко. Фиб похудела, иногда у нее кружилась голова, и все вокруг — вигвам, хмурые соседи, ближний лес, леди Арбелла, бледная и тихая, — виделось ей, как в дымке. Но Фиб почти не болела. Ей удалось найти средство от москитов. На главной «улице» города она заметила болотную мяту, очень похожую на травку, которая росла недалеко от их дома в Англии. Помня наставления матери, Фиб набрала много этой травы и прокипятила ее. Сильный пряный запах отпугивал дома блох, а здесь не понравился москитам.
В один из визитов она принесла часть своего снадобья леди Арбелле. Теперь стучать было уже не нужно. Нахальная служанка Молли сама лежала больная на чердаке. Остальные двое слуг боялись оказывать помощь своей госпоже и делали это неохотно, не убегая только потому, что безопасных мест здесь не было.
- Предыдущая
- 11/98
- Следующая
