Неподкупные - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 23

• Предыдущая
• 23/58
• Следующая

Память у Богдана хорошая, тренированная, поэтому он точно мог сказать, что в учетном фотоальбоме Федорука эти девы не числились. Зато они, похоже, признали в Ревякине мента. Хотя тот и не представлялся.

– О Зойке Мыловаровой. Слыхали о такой?

– Может, слыхали, а может, и нет… Ты из ментовки, да? – спросила шатенка.

– Откуда? – полоснул ее взглядом Илья.

– Из милиции, – смущенно поправилась она.

– Из уголовного розыска.

– А что, есть разница?

– Есть. Милиция вас гоняет, а уголовный розыск преступления раскрывает. Сейчас у нас на очереди убийство, и в нем фигурирует Мыловарова… Ну, может, и не она, но сходство с убийцей есть. Отдаленное такое сходство. Но нам и этого хватит… Хотя ты, не знаю, как тебя зовут, тоже на нее похожа.

– На кого, на Зойку? – встревожилась девушка.

– Нет, на убийцу… Нам, в общем-то, все равно, кого сажать. Было бы дело, а преступника назначим…

– Вы что, серьезно? – Оторопев от такого заявления, шатенка перешла на «вы».

– Зойка где?

– Не знаю.

– Тогда ты со мной поедешь… Богдан, вызывай наряд!

– Да постойте вы! – запаниковала девушка. – Я правда не знаю, где она.

– Она два дня уже как не появляется, – сказала ее товарка, рыжеволосая красотка с маленькой грудью и широкими бедрами.

– А где она живет?

– Где-то на Свободе, а где конкретно, черт его знает. У Людки надо спросить, она знает…

– А Людка где?

– Ну, как бы вам это сказать…

– В работе?

– В общем, да.

– Когда освободится?

– Может, через час, может, через два…

Про Людку Богдан слышал. Это имя озвучил Федорук, когда называл Зойкиных подружек. Но искать, где Людка обслуживает клиентов, дело неблагодарное, да и глупое. Поэтому Ревякин решил ехать на улицу Свободы. Проститутки не знали точный адрес своей товарки, но у Богдана были координаты, которые дал ему Федорук.

Оказалось, что Зойка сообщила свой адрес не от балды. Только дверь никто не открывал. Соседка по лестничной площадке сказала, что в квартире напротив действительно жила девушка. Богдан показал ей фотографию Мыловаровой, и она узнала в ней свою соседку.

– Да, она. Точно она… Только уехала куда-то. Я видела, как она с чемоданом из дома выходила.

– Когда?

– Сегодня. Где-то час назад… Сначала приехала с этим чемоданом, потом уехала…

– Светло-коричневый чемодан? – спросил Богдан.

– Да, светло-коричневый. Только утром она легко его несла, а сейчас тяжело…

Чемодан у нее действительно был не очень тяжелый. Она же не дура нагружать его без особой на то надобности. А сейчас она упаковалась по полной. Значит, действительно в дальний путь собралась.

– А вы, значит, и утром ее видели, и сейчас? – спросил у женщины Ревякин.

– Только не подумайте, что я подглядывала! – возмущенно глянула на него та. – Я вообще редко ее вижу. А сегодня да, и утром видела, и вот сейчас… И еще молодых людей видела, которые к ней приезжали…

– Молодых людей? Сколько их было?

– Двое. Рослые такие, крупные… – Одной рукой женщина обозначила высокий рост, а затем двумя – недюжинную ширину плеч.

– Может, эти? – Ревякин показал ей альбомные листы с изображением двух молодчиков, что запугали Антонину Михайловну.

– Да, да, они! – закивала Зойкина соседка. – Они позвонили в дверь, она открыла им, они зашли к ней, а минут через пятнадцать вышли… Здоровенные такие лбы, но хоть бы кто ей помог… Я еще спросила, не стыдно им так себя вести? А она сказала, ничего, когда домой едешь, ноша легкая… Сквозь зубы так сказала. Стыдно ей стало, что ей не помогают…

– Домой, говорите? Я бы вас расцеловал, Варвара Григорьевна, – сказал Ревякин.

И уже в машине добавил, обращаясь к Богдану:

– Если бы это была правда…

Он не очень верил, что Зоя поехала к себе в Камыш, но все-таки взял курс на этот город…

Чем дальше от города, тем лучше дорога, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. И лес все выше. Машина шла мягко, почти не громыхала. Высокие деревья скрывали клонящееся к закату солнце, поэтому сумерки в машине. К тому же давала о себе знать и усталость. Неудивительно, что Богдан заснул.

– Эй, ты что, спишь? – легонько толкнул его Ревякин.

– Да так, закемарил чуток.

– Крепкие у тебя нервы, парень. Тебе пятнашка за убийство светит, а ты спишь. Меня бы бессонница на твоем месте изнасиловала.

– Спасибо, с меня Зойки хватит.

– Что, изнасиловала тебя Зойка?

– Не то слово.

– Есть другое слово. Профессионалка… Эй, что это такое?

Из-за деревьев показался пятачок, на котором стоял железный павильон придорожного кафе. Внимание Ревякина привлекли милицейская «канарейка» и люди, стоящие возле нее.

– Это интересно.

Он остановил машину неподалеку от «уазика», вышел, увлекая за собой Богдана.

– Ничего себе!

Обогнув «канарейку» и стоящих возле нее милиционеров, Богдан увидел труп лежащей на животе девушки. Длинные черные волосы разметаны по асфальту, в затылке пулевое отверстие, в спине тоже дырка, с пятном крови вокруг нее.

Покойница лицом вжималась в землю, но Богдан все равно узнал ее. Это была Зойка. И фигура ее, и одежда. Да и столь роскошные волосы могли быть только у нее.

Он присел, чтобы уложить ее голову на бок, но кто-то из милиционеров схватил его за руку:

– Эй, ты что делаешь?

– Спокойно, старшина, мы из уголовного розыска, – сказал Ревякин.

И сам взял Богдана за ту же руку, сжал ее. Дескать, нельзя поддаваться эмоциям.

– Думаешь, она? – спросил он.

– Она, – кивнул Богдан.

И пальцем показал на тонкий серебряный браслет в виде змейки, который еще вчера заметил на руке у Зойки.

– Вы ее знаете? – спросил сержант.

– Да, эта гражданка у нас по делу проходит. Мы за ней как раз ехали, – сказал Ревякин. И, почесав затылок, добавил: – Верней, уже приехали… Что здесь случилось?

– Да вот! – Старшина показал на грузного мужчину с копной курчавых волос. – Он все видел.

– Что вы видели? – обратился к свидетелю Илья.

Какое-то время мужчина натужно соображал, с чего бы начать.

– Ну-у… Э-э… Я в сортир шел, смотрю, «шестерка» белая подъехала. Два парня выходят, девушка эта… Они в кафе зашли, а я в сортир…

– И все?

– Да нет. Я из сортира выхожу, смотрю, эта к дороге бежит, а эти за ней. Машина там стояла, мужик какой-то уезжать собирался. Она к нему, а этот пистолет достал и давай в нее стрелять. Она упала, они к ней подошли, посмотрели. Тот, который с пистолетом был, меня увидел. Ну, думаю, все. А он палец к губам приложил…

– Это хорошо, что вы молчать не стали… И куда эти двое делись?

– В машину сели и уехали.

– Белая «шестерка»?

– Да, белая «шестерка».

– Номера, конечно, не запомнили?

– А чего запоминать? Тысяча и одна ночь…

– Не понял.

– Ну, единица, два нуля и единица… Они разворачивались, а я увидел… Я бы промолчал, но девчонку жаль, – вздохнул кучерявый. – Красивая.

– Давно это было?

– Да нет, полчаса где-то…

– А куда они поехали?

Мужчина махнул рукой в сторону Народовольска.

– Где здесь позвонить можно?

Телефон находился в кафе, и Ревякин отравился туда бегом. Он торопился. Возможно, преступники еще не подъехали к городу, а значит, их можно было перехватить на ближних к нему подступах. Он позвонил Измайлову, в нескольких словах объяснил ситуацию и попросил принять меры. На что получил согласие.

У трупа Ревякин задерживаться не стал, сел в машину и увез с собой Богдана.

– Ну вот, номер машины – это уже что-то. Если не задержим этих козлов сейчас, то сделаем это позже. Пробьем по базам, установим владельца, выйдем на стрелков…

– А если это не их машина?

– Да нет, их. Ребята они не простые, и номера у них блатные. Тысяча и одна ночь. Сами себя наказали. Проще надо быть и номера неприметные ставить, без всяких там понтов… Хорошо, если бы их на посту задержали.

• Предыдущая
• 23/58
• Следующая