Неподкупные - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/58
• Следующая

– Ну что вы, Федор Васильевич! – искренне возмутился Коваль. – Обидеть меня хотите?

– Не хочу я тебя обидеть, Дима. Ты мой лучший бригадир, у меня на тебя большие планы. Поэтому я делаю на тебя главную ставку…

– Оружие есть? – деловито спросил парень.

– Есть.

До Рычага убивать никого не приходилось, с физическим устрашением справлялись обычные бойцы. Кривец и Шарков без работы не сидели. Федор снял им квартиру в Народовольске, но какое-то время они жили в родном Ижевске. Там крупный оружейный завод – пистолеты «ПМ», автоматы Калашникова, много других очень интересных изделий. Разумеется, в открытой продаже такие стволы не выставлялись, но был черный рынок. Готовый автомат или пистолет с завода не вынесешь, это просто не реально. Но были люди, которые умудрялись красть запчасти и уже дома из них собирать оружие. Все это дело контролировала местная братва, и Кривец с Шарковым вышли на эту мафию. Они договорились, Федор подогнал деньги, и теперь у него целый арсенал – восемь пистолетов «ПМ», три автомата. Может, это и не так уж много, но для решения ближайших задач хватит. А там арсенал можно и пополнить. Кривец за решеткой, но канал, в общем-то, остался.

А к оружию у Федора Васильевича особая любовь. Сам когда-то пулевой стрельбой занимался, в школьном тире на малокалиберном пистолете тренировался. И одну очень красивую девочку к этому делу приобщил. Он тогда уже был женат, но это не помешало ему совратить Катю. Прямо там, в тире…

До сих пор волнительно вспоминать об этом. Хотя сама Катя его уже и не интересует. Пройденный этап. Да и не такая уж она и красивая, как прежде. Бывает такое, что женская прелесть уходит вместе с юностью. Чего не скажешь об оружии: если за ним ухаживать, то оно будет радовать глаз вечно…

– Автомат получишь и два пистолета.

– А что конкретно?

– «АК-74» и «ПМ».

– Нормально.

– Кого возьмешь?

– «Афганцев»… Сам им все объясню. Они поймут… Только зачем автомат? Можно из пистолета…

– Тарас без охраны не ходит. Его вместе с охраной сделать надо.

– Серьезно. Акт устрашения?

– Соображаешь.

– Хорошо, сделаем.

– Оружие получишь, и деньги из общака тоже. Машину купите «чистую»: нам угон под это дело не нужен. Вдруг осечка с этим выйдет, мало ли что. А номера фальшивые поставьте.

– Можно прямо из машины шмальнуть.

– Как хочешь, так и делай. Главное, чтобы Тараса завалил. И чтобы шуму побольше.

– Ясно.

– Оружие потом в Каму сбросьте, и машину туда же.

– Зачем машину топить? Номера переставим, и пусть ребята дальше едут. Прямым ходом до самого Крыма.

– Ребята? А ты?

– Я никуда не поеду, – покачал головой Коваль. – Я это дело под жесткий контроль возьму, но сам исполнять не буду. Ребята все сделают, я им доверяю… А если самому вдруг придется, все равно здесь останусь. Сами же говорите, что меня на заметку взяли. Если Тараса завалят, а я вдруг исчезну, то на меня все и подумают. Разве не так?

– Все так, Дима, все так, – согласился Шурин. – У тебя своя голова на плечах, брат. Делай, как считаешь нужным. Главное – результат.

– Будет результат. А если вдруг что, я вас и знать не знаю.

– Лучше обойтись без этих всяких «вдруг что»… Да, и лучше всего сделать Тараса где-нибудь в Закамском районе. Он там часто бывает. Наш, Советский РОВД лучше не задевать…

– Я все понял, Федор Васильевич. Все будет сделано в лучше виде.

Не было радости на лице Коваля. Но и страха в его глазах тоже не наблюдалось. Не хотел Дима ввязываться в это дело, но при этом понимал, что выбора у него нет. И, судя по его виду, к делу он собирался подойти со всей серьезностью и основательностью. Если так, то с третьим шаром вопрос решен, надо ехать искать людей для четвертого удара…

Осень стучалась в окно пальцами дождя, сыпала на стекло мокрые листья, дышала туманом и холодом. Мокро на улице, слякотно, зато в кабинете тепло и уютно. И даже хорошо, что за каждое раскрытое преступление нужно отчитываться, строчить бумажки, сшивать их в дело. За нераскрытые дела тоже приходится отписываться, но это уже не так приятно, и уж лучше под дождем ходить, чем этим заниматься.

А так Богдан раскрыл кражу в пожарной части. Кто-то выставил стекло в каптерке и вытащил оттуда два еще новых и «сухих» аккумулятора для грузовой машины. Возможно, преступник рассчитывал, что командир части не станет выносить сор из избы, но нет, тот обратился в милицию, и Богдан вместе с экспертом выехал на место. Сатаров снял жировые отпечатки с обломков стекла, Богдан откатал пальчики у служивых, провел сверку и выявил похитителя. Незадачливого вора даже задерживать не стали. Но преступление раскрыто; сейчас Богдан оформит материалы, передаст в военную прокуратуру, а там уже пусть принимают решение, передавать дело в суд или нет. Если нет, то преступление все равно будет считаться раскрытым. Вот если его не смогут довести до суда за недостаточностью улик, но тут все ясно как солнечный день. Так что, если прокуратура проявит гуманизм, «палка» у Богдана не отнимется. А он уже служит на равных со всеми, и у него есть свой личный план по раскрываемости. Если он его не выполнит, то может нарваться на нехорошее слово…

Дверь открылась, и в кабинет вошла сухенькая седовласая женщина в шапочке с вуалью. Такое же старомодное платье на ней с кружевными оборками и воланами, тупоносые туфли с крупными пряжками. Дождь на улице, а зонтик у нее почему-то солнцезащитный.

– Здравствуйте, господин милиционер! – вроде бы заискивающе, но вместе с тем и напыщенно сказала она.

– Я не господин, я товарищ.

Сейчас модно пересматривать политику коммунистической партии, осуждать революцию, Сталина с его кровавой политикой. И обращение «товарищ» – это как бы плохой тон. Только Богдан так не считал.

– Как скажете, господин милиционер. Я присяду?

– Да, конечно. – Богдан вежливо показал на стул, что стоял сбоку от его стола.

– Я должна сообщить вам нечто важное, – понизила голос женщина.

Ее глаза скрывала вуаль, но и через нее была заметен блеск одержимости, присущий душевно неуравновешенным людям.

– Слушаю.

– Меня завербовали гватемальцы.

Что-то в этом роде Богдан и ожидал услышать. Осень как-никак наступила, время обострений…

– А почему именно гватемальцы? Почему не американцы? – так же тихо спросил Богдан.

– Молодой человек, вы меня удивляете! – как на идиота посмотрела на него женщина. – Гватемала – это государство в Центральной Америке. Это американская разведка!

– Ясно.

Богдан с обреченным видом достал из ящика лист бумаги, карандаш, передал все это женщине.

– Пишите, как все произошло, как и кто вас завербовал. Будем расследовать…

– Да, я все напишу! – с пионерским энтузиазмом кивнула женщина.

Она положила лист на стол и приготовилась писать.

– Знаете… э-э, как вас зовут?

– Виолетта Германовна! – Она произнесла это с таким видом, как будто открывала тайну своего королевского происхождения.

– Виолетта Германовна, давайте поступим так, вы сейчас пойдете домой и там все напишете.

– Домой? А если там резидент?

– Исключено. Сегодня в Гватемале проходит слет резидентов Центральной Америки. Все резиденты сегодня там.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно.

– Да, но меня прослушивают. Резидента может и не быть, но меня прослушивают.

– Серьезно?

– Вы даже не представляете, насколько серьезно!.. А знаете, куда они вживили «жучок»? Туда! – Виолетта Германовна многозначительно посмотрела на низ своего живота.

– Обычная практика для гватемальской разведки, – невозмутимо сказал Богдан.

Еще он хотел сказать, что так поступают еще и венерианцы, разведчики с далекой планеты, но решил, что это перебор. Грех это, издеваться над больным человеком.

– Может, вы знаете, что мне делать?

• Предыдущая
• 30/58
• Следующая