Неподкупные - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/58
• Следующая

– Да нормально, никто не спорит. – Коваль глянул на шефа хмуро, исполобья. – Только я не хочу из района уходить. Пусть Ясень на Юбилейный идет…

– Ясень сейчас Закамье осваивает. Тяжело ему будет. Но ничего, справится. Есть у него задумка. И способ решения тоже есть…

– Я тоже решал вопросы, так что не надо… Кстати, кто-то не только Тараса убрал, но и Зяму…

– Все, убедил! – задорно вскинул руки Шурин. – Остаешься здесь. А Ясень пусть на Юбилейный двигает… Да, кстати, завтра десять штук по одному адресу занесешь. Сам, лично.

– Что за адрес?

– Улица Свердлова, дом пятьдесят семь.

– Поня… Пардон, это же ментовка!

– Ну да, туда и занесешь, – торжествующе улыбнулся Шурин. – Прямиком начальнику РОВД.

– И что там со мной сделают?

– Не бойся, не расстреляют… Тебе надо лично с Измайловым познакомиться. Он про тебя спрашивал. Сказал, что его опера тебя в убийстве Тарасова подозревают. Подозрения так, хилые, ничего серьезного. Но есть еще версия, что ты мог заказать Рычагова. Из-за своей Нины.

– И насколько это серьезно? – похолодел Дима.

– Настолько же, насколько и со мной. Никто тебе предъявлять не собирается. И мне тоже… Если ты не в курсе, позавчера в СИЗО человек один повесился. Тот, который Рычага убил.

– Сам повесился? Или помогли?

Шурин многозначительно улыбнулся. Значит, помогли. И ясно, кто сделал заказ.

– А вчера я разговаривал с Измайловым. Лично, тет-а-тет. Натуральный волкодав, скажу тебя. Взгляд такой, что до костей пробирает, – признался Федор Васильевич. – Только вот зубы уже шатаются, и шерсть клоками лезет. Старый он уже волкодав, дряхлеет… Ему до пенсии год остался. Может хоть сейчас по выслуге лет уйти – нет, он хочет с почетом, чтобы начальник ГУВД сладкую речь толкнул, чтобы предисполкома ручку на прощание пожал. А до пенсии можно не дотянуть. Зонтика вот у него на территории застрелили. И это только начало. Вдруг Лешу Кипятка завалят, а потом и Пашу Мохнатого… А если еще того же Нияза из автомата прямо в центре города застрелят? Если такая стрельба пойдет, то Измайлова с должности снимут, из органов с позором погонят. Ему это нужно? Нет, ему это не нужно. Ему нужно, чтобы у него в районе спокойно все было. И я ему это пообещал. Сказал, что мне самому разгул криминала не нравится. Терпеть, говорю, не могу всякую воровскую нечисть, которая простых людей обкрадывает. Идиотов, сказал, изводить буду, которые простых людей по темных углам калечат. Я же уважаемый в городе человек, председатель общества традиционных восточных единоборств. А то, что сидел – так это потому, что воры мне житья не давали, пришлось отбиваться. И к Рычагу, сказал, у меня была личная неприязнь. Потому что он вор. Короче, мы с Измайловым друг друга поняли. Но договор надо было скрепить печатью, поэтому я предложил ему деньги. Десять тысяч в месяц. Он же понимает, кто я такой. А он со мной сделку заключил. Угрызения совести, все такое… В общем, для ровного дыхания ему компенсация нужна. Я ее предложил. Он не отказался…

– Самого Измайлова прикормили? Круто.

– Ну а кто-то же должен держать в узде оперов… Я же говорил тебе, как только менты почуют нашу силу, сразу захотят сотрудничать с нами. Раньше я для Измайлова никем был, а сейчас он со мной считается. Так бы послал он меня с деньгами далеко-далеко, а сейчас ему эта мзда в радость. Потому что, по-любому, со мной договариваться надо. Вот он и договорился и еще куш собрал… В общем, все нормально, Дима. Еще с Мироедовым осталось договориться. Этому тоже на пенсию пора. И еще генерала неплохо бы получить. Должность у него полковничья, но если хорошо проплатить, то можно и на ступень выше занимаемой должности подняться. А где можно деньги на такую проплату взять? У кого деньги, у того и власть…

– Одних денег мало, тут еще головой надо уметь.

– А ты во мне сомневаешься?

– Нет.

– Вот и правильно. Со мной не пропадешь…

– А может, не надо мне к нему в ментовку? Может, я ему домой занесу?

– А ты думал, я тебя в ментовку засылаю? – усмехнулся Шурин. – Нет, это я образно. В смысле, что мы точку на Свердлова пятьдесят семь освоили… Не надо к Измайлову в кабинет идти, я тебе телефон дам, позвонишь ему, он скажет, куда подъехать. Заодно познакомишься с ним. Ну, чтобы напрямую контактировать. Мало ли что, вдруг пригодится… Кстати, как там Нина твоя поживает?

– Нина? Да нормально все.

Этот вопрос можно было воспринять как мостик для перехода на отвлеченную тему, но Дима понимал, что Шурин интересуется его девушкой неспроста.

– Завтра заявление в загс поедем подавать.

– Ну, дурное дело нехитрое.

Федор Васильевич улыбнулся вроде бы весело, но в глубине глаз угадывалось недовольство. Не понравилось ему такое решение, не хотел он, чтобы Нина выходила замуж. Во всяком случае, Диме так показалось.

– Почему дурное? – нахмурился он.

– Да потому, что жизнь у тебя лихая. Тот же Нияз тебя заказать может. А вдруг у него получится? И тогда останется Нина без мужа. Да еще с ребенком…

– Ребенок и так будет. А то, что вдовой останется, – лучше так, чем никак. Квартира ей моя отойдет, машина, деньги на книжке…

– Ну, может, оно и верно, – осознал свою глупость Шурин.

– Верно! – отрезал Коваль.

– Ты хозяин положения, тебе видней… Ну что, на посошок? Пора мне уже.

Настроение у Федора Васильевича явно испортилось. Вроде бы все хорошо было, а тут про Нину спросил, и куда только вся бодрость подевалась…

Не нравилась Диме эта перемена в его настроении. Не нравилось, что Нина завладела мыслями его босса…

На ловца зверь бежит лишь в том случае, если этот охотник умеет изображать из себя жертву. Настоящий вор за версту чует лоха, и тут главное – себя подать. Потому и шел Богдан по рынку напряженной походкой, пугливо поглядывая по сторонам. И рукой придерживал задний карман, в котором лежал бумажник. Слежку он почувствовал еще при первом своем обходе вещевых рядов. Городовой присматривался к дорогим кожаным курткам, значит, денег у него должно быть много.

Он уже зашел на второй круг, когда спереди на него вдруг надвинулся долговязый паренек с огромным кадыком на тонкой шее. Вроде бы и щуплый типчик, а в плечо толкнул его сильно. Толкнул и заставил убрать руку с кармана. В это время кто-то вцепился в его бумажник, и настолько тонко это было сделано, что Богдан ничего не почувствовал. Но когда-то он и сам таскал у зевак лопатники, поэтому и понял, зачем его толкнули. И что с его бумажником происходит, догадался.

Правой рукой Городовой схватил вора, а другой намотал на пойманную кисть широкий шерстяной шарф. И проделал он это так шустро, что преступник не успел избавиться от бумажника. Как говорится, ловкость рук, и никакого мошенничества.

– Помогите, грабят! – заорал воришка.

Молодой еще парень, чуть за двадцать, но на лице уже видна печать, наложенная тюрьмой. Что ж, вторая ходка ему обеспечена, даже третья.

Богдан заломил пойманную руку за спину, ловко присоединил к ней вторую. Он уже вынимал наручники, когда к нему бросился долговязый.

Городовой знал, на какие уловки способны воришки, потому был начеку. Занимаясь одним крадуном, он не упускал из виду его напарника. Потому и успел среагировать, когда тот плеснул в него что-то из пузырька. Это могла быть серная кислота или еще что-то в этом роде, поэтому могли пострадать люди, находившиеся позади него. А чтобы этого не случилось, Богдан подставил под летящие в него капли воришку.

Это действительно была серная кислота. И запах знакомый, и вор взвыл от боли. Кислота брызнула ему на щеку, попала на одежду. Но глаза вроде бы целые. Да и на Богдана ничего не попало…

Долговязый сбросил пузырек и побежал. Преследовать его Богдан не стал – не в том он положении, чтобы гнаться за двумя зайцами. Одного сначала надо по всем правилам оформить, а потом расколоть его на сообщника. Вряд ли после порции серной кислоты воришка будет выгораживать виновника своей беды. А значит, Богдан сможет повысить раскрываемость сразу на три единицы. Воришка со своим пособником на один бумажник – это две галочки. А история с кислотой – это как минимум хулиганство и третья «палка» в отчетность…

• Предыдущая
• 40/58
• Следующая