Неподкупные - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 46

• Предыдущая
• 46/58
• Следующая

– Но Федор здесь ни при чем!

– Зря ты его выгораживаешь, Катя. Ох и зря! Мы ведь можем повернуть дело так, что Шуринов заставил тебя убить Зонтика. Под угрозой расправы над твоими родителями. И если ты дашь против него показания, то можешь отделаться условным сроком. А если на восемь лет сядешь… Выйдешь ты, а Шуринова-то уже нет. У него война с ворами, он законника убил, на него уже заказ поступил. Не жилец он. Выйдешь ты через восемь лет, а он уже на кладбище. Что, посмертно его любить будешь?

– Да, посмертно! – одержимо глянула на Богдана девушка.

Но Городовой не сдавался. То с одного бока зайдет, то с другого, но все мимо. Белкина вроде бы и осознавала, что ничего хорошего ей впереди не светит, но Шуринова сдавать не торопилась. И, похоже, даже не собиралась.

Потом появился Ревякин. Он с ходу спикировал на Белкину, но та отразила и эту атаку.

Они сняли с задержанной отпечатки пальцев, оформили в камеру предварительного заключения и вернулись в кабинет. Измайлов к этому времени уже уехал домой.

– Ну, что мы имеем, Богдан? – тихо сказал Ревякин, закрывая за собой дверь. – А имеем мы бытовое убийство с применением незаконного огнестрельного оружия. И Шуринов здесь ни при чем. Измайлова эта версия вполне устраивает…

– А что не устраивает? – саркастически усмехнулся Богдан.

– А то и не устраивает, что мы Шуринова тронули… На пенсию Евгений Павлович собирается, деньги на мягкую соломку копит. Теперь мы точно знаем, что с Шурином у него вась-вась. Видал, как прискакал!.. И как нам в таких условиях работать?

– Как?

– Я не думаю, что Измайлов продался с потрохами. Он знал, что мы киллера-женщину ищем, но Шурину об этом не сказал. Потому тот и поверил, что мы Белкину на вымогательство раскручиваем, Измайлову позвонил… Нет, Евгений Павлович дело предавать не будет. А то, что выгоду поимел, так это человеческая слабость. Я его, конечно, не оправдываю и понимать не хочу. Но понять все-таки придется. Измайлову порядок в районе нужен. Шурин его, конечно, не обеспечит, но беспредел творить не будет. Это уже плюс. К тому же Шурина можно на информацию поиметь. Он знает о криминальной обстановке то, чего не знаем мы. Глядишь, наводочку даст…

– Не убедил.

– Да я, если честно, и себя убедить не могу. Хотя и пытаюсь, – кисло улыбнулся Ревякин. – Хотя и согласен с тем, что Шуринов – меньшее из зол. Кооперация, частные капиталы – все, процесс вышел из-под контроля. Для нас начался Дикий Запад, когда все решает грубая физическая сила. Рэкет, крыши, насилие… Хорошо, если за этим делом один человек будет стоять, с которого можно будет спросить. А если таких людей будет куча? Рычаг! Зяма! Пархом! Мохнатый! Кипяток! Если они все друг с другом воевать будут, тогда мы точно в Чикаго превратимся.

– А мы уже превратились в Чикаго. Рычага убили, Тараса, Зяму, Зонтика…

– Но это в прошлом. Сейчас Шурин власть возьмет, и все устаканится.

– Так ему еще и Пархома надо убить, чтобы всю власть взять. Или это уже не наш район?.. Так, Мохнатый у нас в районе, Кипяток. У них свои банды. Как бы их отстреливать не начали… Или пусть отстреливают? Как-нибудь переживем? Отстреляют бешеных собак, тогда и заживем?.. Но Шурин сам бешеная собака! И другие бешеные собаки появятся. Обязательно появятся, если будут знать, что милиция бездействует. А если самого Шурина отловить, тот же Мохнатый задумается: может, завязывать пора?

– Чего ты завелся? – скривился Ревякин. – И так тошно, а ты душу травишь…

Он сунул руку в тумбу стола, вынул оттуда бутылку водки. Вроде был повод отпраздновать успех – как ни крути, а убийство Зонтика раскрыли. Но пили почему-то как за упокой, не чокаясь.

Ждать пришлось недолго. Щелкнул замок, открылась дверь – и словно выглянуло солнце.

– Здравствуйте, Федор Васильевич!

И улыбка у Нины солнечная, и сама по себе она ярко светит. И всю хмарь с души как рукой сняло.

– Привет! Дима дома?

Он был бы рад подарить Нине роскошный букет цветов, но Дима мог не так его понять. А вот бутылка дорогого коньяка и шампанское в одной праздничной упаковке – это в самый раз. Пришел выпить с младшим другом, для мужчин это в порядке вещей.

– Нет его.

Но Димы не было дома. Увы. Или к счастью?

– Да вы проходите, Федор Васильевич! – ярко улыбнулась Нина и, чтобы у него не оставалось никаких сомнений, забрала коньяк.

– Ну, если ты приглашаешь… А то как-то неловко, мужа нет…

– Он скоро будет.

Федор хотел услышать, что Дима ей не муж, но у нее, похоже, и мысли такой не возникло.

Шурин переступил порог, снял куртку. А Нина стояла в дверях гостиной и улыбалась ему во весь рот. Неужели она действительно рада ему? Это было бы прекрасно.

– А почему ты не спросила, кто пришел?

– Так я вас в глазок увидела… Проходите!

Он прошел в гостиную, она показала ему на мягкое и, как оказалось, очень удобное кресло.

– Не надо никому открывать, – покачал он головой. – Если Димы нет, никому не открывай. Даже мне.

– Почему?

Она села на диван, сомкнув ноги вместе. Халат у нее длинный, но из искусственного шелка, поэтому одна пола соскользнула с бедра, чуть-чуть приоткрыв его. Нина тут же отреагировала на это, вернув полу на место. Жаль. Вот если бы она обнаженную ногу на другую забросила… Шурин мысленно ущипнул себя. Надо держать в узде свои эротические фантазии.

– Почему?.. Ну, потому что Дима живет опасной жизнью. И Глеб Рычагов такой жизнью жил, и мы с Димой. У нас много врагов. Глеба убили знаешь как? Он открыл дверь, и его застрелили… Я понимаю, его тебе не жаль, но ведь так и Диму могут застрелить. И тебя, если неосторожно дверь откроешь…

Улыбка сошла с лица девушки. Глаза расширились от страха. И все равно она была более чем прекрасна.

– Но ты не думай, этого не случится. Потому что мы умеем… э-э, превращать врагов в своих друзей. И скоро враги переведутся.

– А почему вам открывать нельзя?

– Мне?.. А разве я так сказал?

– Да, вы сказали, что даже вам открывать нельзя…

– Ну, мало ли, вдруг я захочу тебя украсть.

На самом деле он вскользь подумал о том, что сам бы мог убить Диму. Когда увидел Нину, такая мысль и промелькнула. Слишком уж хороша она, чтобы другой имел на нее права… Но не говорить же ей об этом.

– Зачем меня красть?

– Не знаю, просто подумалось…

– Вы меня удивляете, Федор Васильевич!

– Во-первых, давай договоримся обращаться друг к другу на «ты». Или я, по-твоему, старый?

– Да нет! Какой же вы старый? В самом расцвете сил, – смущенно улыбнулась Нина.

Она смотрела на него с интересом, но в ее взгляде недоставало страсти. И это ему не нравилось.

– Не «вы», а «ты».

– Но Дима же обращается к вам на «вы».

– Дима мой ученик и подчиненный. А ты свободная женщина. Ты можешь обращаться ко мне на «ты».

Это «ты» из ее уст должно будет подчеркнуть деликатность их отношений или даже интимность. Но Нина упрямилась.

– Нет, я так не могу. Дима будет обращаться к вам, Федор Васильевич, на «вы», а я на «ты»?

– Во-вторых, я хотел бы, чтобы обращалась ко мне просто – Федор.

– Но Дима…

– Я знаю, что Дима обращается ко мне по имени-отчеству, но ты можешь называть меня просто по имени. На «ты» и по имени. Когда Димы нет дома…

– Ну, я не знаю… – зажеманилась Нина.

– Когда он будет?

– Сказал, что вечером.

– Уже вечер.

– Значит, должен быть… А давайте я вас ужином накормлю! Вы сидите, я сейчас.

Она придвинула к нему журнальный столик и ушла на кухню.

Пока Нина была здесь, ничем другим он интересоваться не мог. А сейчас можно было и осмотреться. Стенка гарнитурная, дорогая мягкая мебель, телевизор японский. В прошлый раз, когда он приходил, в квартире царил беспорядок, зато сейчас чистота и, главное, уют, созданный заботливой женской рукой. Очень красивой рукой. И очень желанной… И почему это счастье достается кому-то другому?

• Предыдущая
• 46/58
• Следующая