Семья в законе - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 41
- Предыдущая
- 41/62
- Следующая
– Который в вас врезался? Он ведь и убить тебя мог.
– Да нет, вряд ли... А может, и мог бы...
Сейчас, когда девушка стояла рядом с ним, Павел смог лучше рассмотреть ее. Действительно, симпатичное лицо: правильные черты, аккуратненький нос, глаза интересные. Но при этом заметна была некая грубость в ее облике, вульгарность, затасканность. Что-то выдавало в ней порочную натуру, причем более пассивную, нежели активную. Такие девушки сами не ищут связей, но довольно легко позволяют мужчинам пользоваться собой.
– Значит, Нарик его зовут?
– Я этого не говорила, – мотнула головой девушка.
– Что ты не говорила?
– Ну, что Нарик в нас врезался.
– Как это не говорила, если сама только что об этом сказала, – пристально и жестко смотрел на нее Павел.
– Разве? – не выдержав его взгляд, заметно стушевалась она.
– Говорила, говорила. И не надо отказываться. Татьяна, пойми, я человек добрый, но начинаю злиться, когда меня начинают обманывать.
– А-а я не обманываю, – мотнула головой девушка, глядя на торчащую из кобуры рукоять табельного пистолета. – Да, Нарик за рулем был.
– Ты его боишься?
– С чего вы взяли?
– Вижу, что боишься... Ты на рынке работаешь?
– Работала.
– Что, уволили?
– Ага, счас! Сама уволилась!
– Что, приставали?
– Кто приставал? – покосившись на своего парня, тускло возмутилась девушка.
– Ну, Нарик, например.
– Кто вам такое сказал?
– Мне так кажется. Вижу, что ты его боишься, поэтому подумал, что он мог к тебе приставать...
– Да нет, не приставал. Я с Муслимом была... Э-э, то есть меня Муслим защищал.
– С чего такая милость?
– Ну, я работала у него, – стушевалась девушка.
– А если я узнаю, у кого ты работала и кто такой Муслим? – негромко сказал Павел.
– Не надо, – еще тише попросила она.
– Почему?
– Ну, было у нас... ну, с Муслимом... Только с ним, больше он никому не разрешал... А потом это мне все надоело, я ушла... Только вы Яше ничего не говорите.
– Могила. Только ты не молчи, ладно? Кто такой Муслим?
– Ну, он на Северном рынке... Там у него свои точки. Апельсины, мандарины, цветы, все такое прочее. Там целая мафия, короче...
– Какая мафия? Азербайджанская?
– Ну да. А вы как узнали?
– Работа у меня такая, все знать... Значит, Северный рынок?
– Да, Муслим там один из основных.
– А кто такой Нарик?
– Ну, он там на складе, подвозит, подносит... Грязный всегда, неряшливый. Он еще наркотой приторговывает. Ну, травка там... Только я ничего точно не знаю. Так, говорят...
– Кто говорит?
– Ну, люди вокруг...
– Понятно... Значит, Нарик на мафию работает?
– Ну, не на мафию... Он же просто на складе, корзины таскает, мешки...
– А как он выглядит, не скажешь?
– Ну, лицо у него узкое, – начала было Татьяна.
Но Павел ее осадил.
– Не надо на словах. Мы сейчас в отдел съездим, ненадолго. Фоторобот составим, и все.
Никифоров пытался удержать себя на тормозах. Пытался внушить себе, что не стоит лезть в это дело. Но инстинкт профессионального сыщика уже крепко держал его за шкирку и тащил в самое пекло...
Глава 16
Юля выглядела напуганной, но вместе с тем не проявляла признаков особого беспокойства. Она уже съездила за детьми и сейчас крепко прижимала к груди спящую малышку Дину. А Семен взял на руки ее старшую дочь, свою племянницу. Девочка терла кулачком глаза и капризно надувала щеки.
– Что, спать хочешь? – догадался Семен. – Сразу видно, что ты Соня.
– Соня она у нас по утрам. Чуть свет, уже на ногах, – вымучено улыбнулась Юля.
– Завтра ей будет весело. Савка уже здесь, про тебя спрашивал.
– Где Савка? – вмиг взбодрилась девчонка.
Глазки широко распахнулись, головка вскинулась, губки растянулись в шальной улыбке. И куда только сон подевался?
Савка был сыном Левы, одного примерно возраста с Соней. Это значило, что в доме намечался большой переполох. Большой маленький переполох. А Большой большой переполох уже начался.
– Спит уже Савка. И ты спать сейчас пойдешь.
Соня тяжко вздохнула, с осуждением глядя на дядю. Но ничего не сказала. Девочка она была послушная.
Семен поднялся вместе с Юлей на второй этаж, где для нее готова была комната.
– Может, все-таки скажешь, что произошло? – спросила она, уложив Дину в кроватку.
Соня уже отправилась искать комнату, где Катя укладывала спать своего такого же взбалмошного сынка. Девочка не могла слышать, о чем говорят мать и дядя.
– А то Павел спросил, а я даже не знаю, – так объяснила Юля причину своего любопытства.
– Ему это совсем не нужно знать, – нахмурился Семен.
– Но ведь он догадывается.
– Догадывается... Где он сейчас, на службе?
– Да, в ночь остался, – дрогнувшим от переживаний голосом сказала она.
– А чего так невесело?
– Да так...
– Он тебя что, обижает?
– Нет, что ты. Он хороший... Только мне кажется... Нет, ничего, нормально все. Кстати, он просил тебя позвонить ему.
– Обойдется.
– Семен, мне кажется, произошло что-то страшное.
– Для кого-то страшное, для кого-то нет... Война у нас. Ждана в руку ранили.
– Где он?
– Здесь, дома. И не надо дергаться, врач уже был, обработал рану, уколол его. Спит Ждан. Без него разберемся.
– С чем?
– С кем. С врагами, Юля, с врагами... Только не думай, ничего страшного нет. А тебя сюда привезли, потому что боимся за тебя и детей. Здесь вы в безопасности, а так черт знает, что может произойти... Вон Леры нет, все за нее переживают.
– А где она?
– Да нормально уже все, с минуты на минуту подъедет.
Семен не ошибся. Только он спустился в холл, как появилась Лера – красивая, эффектная, благоухающая. Стас обнимал ее за талию с видом человека, вернувшего в свою собственность самый крупный алмаз в мире. Он очень дорожил своей женой. Семен мог ему только посочувствовать.
– Все в порядке? – спросил он, улыбнувшись счастливой паре.
– Как всегда! – весело подмигнула ему Лера.
– Как отец?
– Ничего. На поправку идет.
– В Старобоярск ему нужно, тут у нас клиника покруче. Или в Москву...
– Его сейчас лучше не трогать, – покачал головой Стас. – А когда оклемается, мы его в Москву отправим. Шунтировать будем... Ну, если нас до этого самих не прошунтируют.
– Сами кого хочешь прошунтируем, – усмехнулся Семен, огладив пальцем рукоять вложенного в кобуру пистолета.
Время тревожное, без оружия никак нельзя. А в пиджаке жарко, поэтому оперативная кобура на виду. Но это никого не смущает.
– Все в сборе, – сказал Стас. – Надо идти к отцу.
– Да надо, – кивнул Семен. И, глянув на Леру с понятной только ему иронией, сказал: – А то он уже нервничать начал.
Семья собралась в отцовском кабинете, все окна которого были плотно зашторены. Вокруг дома охрана, все вроде бы под контролем, но мало ли, вдруг снайпер где-нибудь на дереве засел.
Глядя на отца, нельзя было сказать, что он нервничал. Невозмутимый взгляд, безмятежное выражение лица, сцепленные в замок ладони покоятся на мерно вздымающемся животе. Вокруг него собрались только сыновья. Женщин решили пока не звать, их родственников тоже.
Кабинет был проверен вдоль и поперек – ни потайных видеокамер здесь, ни «жучков». Отсутствовала здесь и другая аппаратура – телефоны, компьютеры, телевизоры, приемники. В общем, все, через что можно было, при большом желании, прослушать разговор. По той же причине братья сдали охране свои мобильные телефоны.
– Ну, что скажешь, сын? – обращаясь к Стасу, кряхтящим голосом спросил отец.
– А что говорить? Я предупреждал, Паук может спросить за Крыжова...
– Почему с Семена начал?
– А кто Крыжова сделал?
– Моя работа, – подтвердил Семен.
– Откуда Паук об этом узнал?
– Через ментов. РУБОП этим делом занялся. А я им наводку дал, что Блинков и Крыжов – одних рук дело. Потому Паук в курсе... Мы хотели войны, мы ее получили.
- Предыдущая
- 41/62
- Следующая