Журнал «Если», 1997 № 01 - Надточи Мила - Страница 42

— Леди, выходящая из подвала, — заявил Лерой, поворачиваясь к микрофону, — это Кейл Эдвардс Элбан, вдова доктора Элбана. Все думали, что она погибла при пожаре. Но, как видите, она жива.

Абдул дал крупный план Кейл. Лерой тут же ее обнял.

— Миссис Элбан, — начал Нэт, — я уверен, что зрителям не терпится услышать ваш рассказ.

— С удовольствием, — согласилась Кейл. — Я проторчала взаперти почти четверо суток, дожидаясь слушателей. Как здорово снова увидеть дневной свет.

Знаю, все считали, будто я мертва. Но я жива, и предпочитаю умереть от старости, а не от какого-нибудь запланированного «несчастного случая».

Три дня назад ко мне приехали два журналиста из WBC. Они провели со мной весь день, и мы много разговаривали. Я сообщила им об архивах Нельсона, затем они уехали.

Когда стемнело, я услышала, как в Мэрионе завыли сирены. Я поняла, что это может коснуться и меня. И точно, ближе к ночи я услышала шум на первом этаже. Было похоже, что кто-то вламывается в дом.

Я спустилась вниз, прихватив ружье. Там я увидела какого-то мужчину и велела ему оставаться на месте. При свете фонарика я узнала в нем одного из сотрудников ФБР, которые уже^побывали у меня раньше. В ответ на мои законные вопросы федерал нацелил на меня пистолет.

Одним выстрелом я покончила с ним и тут же побежала в подвал, потому что услышала, как в доме перекликаются другие люди. Наверняка дом был уже окружен.

Необходимо было связаться с Лероем, поэтому я заскочила в помещение архива, где стоял телефон, и заперлась. Место безопасное: комната под архив отделывалась специально и имеет двойные стальные стены со слоем стекловаты между ними — внутри необходимо поддерживать постоянную температуру и влажность.

В полицейском участке никто не брал трубку. И тут в дверь начали колотить.

Я знала, что дверь выдержит и кулаки, и железный лом. Но вскоре почувствовала, как дверная рама начинает раскаляться и поняла, что не обошлось без газового резака. Фэбээровцы пытались срезать петли.

Что делать? Я осмотрелась и увидела сетевой шнур от копировального аппарата — толстый и рассчитанный на сильный ток. Я перерезала его ножом, зачистила на конце изоляцию и обмотала оголенный конец вокруг замка на двери.

Другой конец кабеля я воткнула в розетку… Крик, раздавшийся по ту сторону двери, был страшен. Потом погас свет, наверное, выбило предохранители. Через несколько секунд произошел взрыв. Позднее Лерой сказал мне, что ток, наверное, оглушил человека с резаком, и пламя, перерезав газовые шланги, взорвало баллон с ацетиленом. Как бы то ни было, в доме начался пожар.

Несмотря на мощную теплоизоляцию, в подвале стало ужасно жарко, и некоторое время мне почти нечем было дышать. Но у нас в архиве хранился большой запас медицинского кислорода, и он меня здорово выручил. Позднее, когда пожарные потушили огонь, воздух немного очистился.

Услышав, как журчит вода, я решила, что опасность миновала и попробовала открыть дверь. Она не поддавалась, а крики мои гасли в пустоте. К счастью, в подвале стоял холодильник с небольшим запасом еды, воды тоже на пару дней хватило.

Работает ли телефон? Его кабель мог уцелеть, потому что вся проводка в доме шла через помещение архива. Кнопки телефона светились, но сигнала в трубке не было, и я подключила к телефонной розетке лампочку. Напряжение там слабое, всего семь вольт, но даже тусклый свет лучше темноты. Прошло еще два дня, и каким-то чудом заработал телефон. Я позвонила Лерою, а он пообещал откопать меня, как только вы приедете.

— Просто поразительно, миссис Элбан. Вы необыкновенная женщина. Полагаю, вы негатив?

— Да. Нельсон сам меня тестировал.

— Миссис Элбан, у вас есть объяснение происшедшему? Точнее, что именно в архивах доктора Элбана заставило ФБР решиться на хищение, поджог и убийство? Знаете ли вы, почему федеральные агенты столь отчаянно пытаются их раздобыть?

— Да, знаю. Я думаю, что позитивы, те из них, кто занимает важные должности, пытаются организоваться, чтобы удержать власть. И считаю, что они намерены засекретить или уничтожить все результаты тестирования. Архивы Элбана преграждают им путь.

— Вы сказали «преграждают им путь». Кому именно?

— Многим членам правительства, мистер Рот. Но прежде всего я имею в виду Эдварда М. Киннея, Президента Соединенных Штатов.

Нэт взял микрофон. Слова Кейл и стали той самой бомбой, которую он собирался взорвать. Произнеся краткий комментарий, он закончил репортаж и протянул микрофон Абдулу.

— Отправляемся! Бросайте в вертолет все, что поместится. Лерой, Кейл, залезайте.

Спутниковую антенну вместе с аккумуляторами Абдул оставил на крыше фургона. Им предстоял долгий перелет до Терре Хауте, где бригаду WBC уже ждал реактивный самолет. Три часа спустя они сели в Монреале.

В овальном кабинете Белого дома царило столпотворение. Кинней созвал верных людей, многие из которых с радостью оказались бы как можно дальше отсюда. С опозданием вошел один из приглашенных.

— Вас только за смертью посылать, Госнелл, — рявкнул Президент.

— Извините, но репортеры просто не давали мне прохода. Набрасывались, как пираньи. Информационные агентства, телевидение… Да вообще каждая занюханная газетенка страны поставила палатку перед Белым домом.

— И вы еще удивляетесь, Госнелл? Не надо было зевать!

— Зевать? Да вы хоть понимаете, в каких условиях я работаю? Во всем регионе у меня всего десять агентов, которым можно по-настоящему доверять. Остальные не должны ни о чем догадываться. Кстати, когда вы намерены избавиться от того директора? Если бы сделали это вовремя, мне сейчас не пришлось бы пробиваться к вам в кабинет.

— Ну, сейчас я не могу. Однозначно не могу. Иначе никто не поверит в мою беспристрастность. Я даже не уверен, что смогу отвести обвинения от вас.

Лицо Госнелла стало пепельно-серым.

— Проклятый психованный старикашка! Он загубил все наши планы. Не будь его, репортеришки оказались бы в наших руках. Ну ладно, мы его сцапали и отвезли…

— Ничего не хочу знать, Госнелл. Острота момента в том, что общественность узнала обо мне. И люди недоумевают, почему я хранил все в тайне.

— В правительстве немало позитивов, господин Президент, и…

— И что с того? Я президент, и ко мне особый счет. Да, верно, избранные официальные лица не могут смещаться с должности только на основании результатов тестирования. Но существует и такая вещь, как импичмент. А для него годится любой неблаговидный поступок, и вы подарили моим противникам блестящий шанс. Если мое имя будет замешано в этих дрязгах — всему конец. Помните Уотергейт?

— Кто же не помнит? Послушайте, господин Президент…

— Нет, это вы послушайте, Госнелл. Я намерен смыть с себя грязь, и немедленно. Слышите? А вы будете помалкивать и получать за меня шишки, пока все не стихнет. Помните — вы позитив, и вас не смогут посадить, даже если докажут, что вы совершили убийство. И лучшее тому доказательство — шрам у меня на спине.

Итак, пенсию вы получите — я об этом позабочусь. Обещаю. Поэтому, выйдя из этого зала, зайдите к моему помощнику и подпишите заявление об отставке. Он также проинструктирует вас, что следует говорить журналистам и о чем нужно помалкивать. И помните, пенсию я вам обещал, а получите вы ее или нет, зависит от остатков вашего здравого смысла. Все ясно?

— Да, господин Президент.

Госнелл покинул зал.

— Эбелард! — взревел президент.

— Да, господин Президент, — отозвался один из присутствующих.

— Приставьте к нему хвост.

— Уже сделано, сэр. Мы установили за ним слежку сразу после той передачи. Должен сказать, что, избавившись от Госнелла, вы избрали наилучшую стратегию.

Кинней взглянул на своего секретаря — вылитый английский дворецкий. Лысого, сухопарого и вечно серьезного Джейсона Эбеларда, подумалось Киннею, наверняка не выносят все члены президентского кабинета.

— А ваша стратегия, Эбелард? Насколько мы продвинулись?