Головоломка - Килворт Гарри - Страница 21
- Предыдущая
- 21/59
- Следующая
Затем, через несколько секунд тропинка вновь оказалась свободной.
Я вдруг подумал о привидениях. Или злых духах. Может быть, предки жителей деревни не хотели, чтобы мы были здесь? Могли ли они вызвать демонов или кого-то еще в этом роде? Я вспомнил слова, высеченные на камнях разрушенного храма: «Самые почитаемые, самые ужасающие». Мы смеялись над ними, а теперь я понял, что лучше бы мы этого не делали. Я бы отдал все, что угодно, лишь бы мы тогда не потешались над этими словами.
— Мне это не нравится! — закричал я, заставляя дрожащие ноги двигаться вперед. — Отвяжитесь!
Как только ноги зашевелились, я бросился бежать и мчался всю дорогу. И даже тогда чудилось, что кто-то гонится за мной. Но, выбравшись из тропического леса и оказавшись в лагере, я почувствовал себя немного глупо. Я оглянулся. Сзади ничего и никого не было. Может быть, я сам выдумал свой страх? Я всегда это весьма умело делал. Особенно когда я был один. Хасс махал рукой из палатки, но я решил ему ничего не говорить. А то он подумает, что я спятил.
Вместо этого я пошел и нашел Рамбуту.
— У нас с собой есть морские карты? — спросил я. — Или какие-нибудь карты?
Рамбута осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что папы нет поблизости, а потом сказал:
— Об этом тебе лучше поговорить с мистером Грантом. У него есть морские карты. А зачем они тебе понадобились?
Рамбута был вовсе не такой, как папа. С ним я мог говорить, не опасаясь попасть впросак.
— Я снова видел джонку.
Малазийский ученый кивнул:
— А, корабль-призрак.
У меня просто глаза на лоб полезли. Потом я понял, что Хасс уже поговорил с ним.
— Да призраков не бывает, — сказал я.
Рамбута посмотрел мне прямо в глаза:
— Да конечно же, бывают, Макс.
Я уже собирался начать спорить с ним, но тут понял, что это совершенно бесполезно. Папа говорил мне, что все дело в разнице культур. В культуре, к которой принадлежит Рам, принято верить в привидения, а в моей — нет, по крайней мере не при свете дня. Я, не сказав ни слова, ушел, оставив его заниматься своей работой. Это я уже слышал однажды вечером, когда папа и Рамбута спорили о природе сумасшествия. Папа верил, что источник безумия в самом человеке, а Рамбута возражал ему и доказывал, что внешние причины тоже имеют значение.
— Духи предков, — сказал он, — могут свести тебя с ума.
Позже папа говорил об этом со мной. Полагаю, он беспокоился, что идеи Рамбуты могут напугать меня.
— Это одно из многих мелких различий, — сказал он мне. — Предки очень важны для жителей этих мест. Они могут быть и мусульманами, и христианами, но, несмотря на это, сохраняют некоторые древние верования. Так, они верят, что духи их умерших отцов и матерей, дедушек и бабушек постоянно за ними наблюдают. Чаще всего духи хотят им добра, но иногда попадается какой-нибудь негодяй-дядюшка или злобная старая тетушка, которые могут причинить вред.
Папа остановился, подумал и затем продолжил:
— Рамбута — очень умный человек. Хорошо образованный. У него великолепные мозги — честно говоря, во многих отношениях лучше, чем у меня. Ты не должен путать культурные различия с глупостью, Макс. Рамбута придерживается своих верований, но это не значит, что он глуп. Если рассуждать так, то можно назвать глупым человека, который влюбился. Любовь ведь никому не покажешь. Ее не потрогаешь и не положишь в шкаф. Ты можешь только сказать, что веришь в любовь. А есть люди, которые в нее не верят.
Он уставился в пространство, и его глаза стали влажными.
— Запомни, я к ним не отношусь.
Я знал, что в этот момент он подумал о маме и, застеснявшись, отвернулся.
Когда я пришел на яхту, то застал семью Портеров за обедом. Грант Портер, как всегда вежливый со всеми, кто, как он считал, этого заслуживал, пригласил меня пообедать с ними. Обед состоял из морепродуктов: бисквиты, которые Лоррейн испекла сама, вареные морские водоросли и рыба, пойманная Грантом в лагуне с помощью гарпунного ружья.
Бисквиты были очень вкусными, и я сказал об этом.
— Бисквиты? — переспросила Джорджия. — А, ты имеешь в виду печенье!
— Ну да, печенье.
— А где же сегодня наш строптивец — Хассан? — спросил Грант. — Я думал, что вы двое неразлучны.
Я попытался отодвинуть водоросли на край тарелки, но, поймав неодобрительный взгляд Лоррейн, сделал над собой усилие и съел немного.
— Да мы тут слегка поспорили, — ответил я. — Я считаю, что видел пиратский корабль, а он говорит, что нет.
— Хассан считает, что ты ошибся?
— Ну, он не поддержал меня, когда я говорил с папой.
— Если он и вправду его не видел, он же не мог сказать, что видел. Иначе бы он солгал, верно?
— Да, но…
— Ты не можешь требовать от него, чтобы он говорил неправду, Макс, — сказал Грант.
Я понял, что он совершенно прав.
— Думаю, что нет.
— А ты и вправду мог ошибиться.
— Не знаю. Вы говорили мне о черной джонке. Думаю, именно ее я видел.
— Ты думаешь, что видел или на самом деле видел?
— Да все вокруг твердят, что мне уже мерещатся разные глюки! — горячо воскликнул я.
— Хочешь знать, что я думаю? — спросил Грант. — Полагаю, мы должны продолжать пристальное наблюдение. Если ты действительно видел джонку, и она все еще находится в этих водах, то кто-нибудь еще обязательно ее заметит. Спасибо за предупреждение, Макс. С этого момента мы будем настороже.
Я почувствовал, что он говорил все это только для того, чтобы сделать приятное, но меня это не очень-то волновало. По крайней мере, хоть кто-то заявил, что он на моей стороне.
Грант встал:
— Макс, пойдем поплаваем с маской и трубкой! Я покажу тебе, где живут львиные скорпены. Только не касайся их, они ядовиты, но не нападут на тебя, если не будешь их трогать. Можешь взять снаряжение Джорджии.
— Фу! — крикнула Джорджия. — Я не возьму трубку в рот, после того как она побывала во рту у мальчишки!
— Это тебе вовсе не повредит! — ответил Грант. — Положи ее в разведенный отбеливатель, если тебе хочется, но я уверен, что у Макса нет никаких смертельных болезней. У тебя же их нет, правда, Макс?
— Только ящур, — сказал я. — Не знаю, достаточно ли силен отбеливатель, чтобы убить ящур.
Я запихнул трубку в рот.
Джорджия сморщила нос:
— Ты просто отвратителен!
В ответ я фыркнул в трубку.
— Макс Сандерс — ты слабоумный, — сказала она, резко повернулась и ушла на корму яхты.
— Разве это не отдает неполиткорректностью? — невинно сказал я Гранту. — Это ведь оскорбительно для всех слабоумных!
— Перестань дразнить мою дочь, или ты об этом пожалеешь, — проворчал он. — Пойдем, парень, поплаваем с рыбами.
Когда я надел маску и ласты, Грант Портер спустился вместе со мной в воду.
Как только я погрузил голову в воду, показалось, что вокруг полная тишина. Но через некоторое время я услышал треск живых кораллов. Путешествуя по подводному миру, я чувствовал себя так, будто лечу. Словно мне посчастливилось заглянуть в чужой мир. Жизнь подо мной текла своим чередом, будто меня вовсе здесь не было.
Коралловые сады полнились рифовыми рыбами просто потрясающих расцветок. Я попытался сосчитать их виды и дошел до тридцати семи, но потом сбился. Еще мы видели великолепные кораллы всех цветов радуги. Вокруг было много мертвых кораллов, даже больше, чем живых, но некоторые из них все-таки пережили цунами.
Мы, как ангелы, проплыли над голубым осьминогом, этим смертельно ядовитым убийцей-одиночкой.
Наконец Грант показал мне коралловую пещеру. Пять львиных скорпен плавали около входа в нее. Конечно, они были небольшими — львиные скорпены вообще не бывают большими, но это очень интересные рыбы: полосатые, утыканные иглами, а вокруг плавников будто украшенные рюшами. В лагуне было полно такой красивой и в чем-то гротескной морской живности. Однажды я даже видел «львиную гриву» — самую большую медузу в море, размером с дом. Также тут попадались и отвратительные твари: большеротые, толстогубые морские окуни, которые пялятся на тебя круглыми глазами. Осклизлые бородавчатки мерзкого серого цвета, все в шишках и наростах.
- Предыдущая
- 21/59
- Следующая
