Журнал «Если», 1998 № 02 - Яценко Виталий - Страница 9

• Предыдущая
• 9/73
• Следующая

Может возникнуть вопрос, что же тогда всех нас сюда влечет? Вы понимаете: любая цивилизация — кладезь для честолюбивых исследователей. Согласитесь, солидная монография и степень магистра стоят нескольких месяцев добровольного затворничества.

Устраиваясь поудобнее на теплом пледе, я через две двери слышал довольный визг Темки — малыш принимал ванну. Рядом свернулся клубком Понификс. Он уже дремал. А вот Арк все никак не находил себе места. Внезапно он произнес:

— Коллега Ростос, право, не знаю, как сказать… В общем, я выполнил весь намеченный объем работ.

Я все понял, и мое хорошее настроение сразу улетучилось.

— Когда? — только и спросил я.

— Завтра пополудни.

— Жаль.

Арк вновь беспокойно переступил с ноги на ногу.

— Поверьте, коллега, для меня это грустный момент. Я высоко ценю те товарищеские отношения, которые между нами сложились. Но мне пора.

Я кивнул.

— Понимаю. Что ж, буду наслаждаться обществом милитариста и безмозглой рептилии.

Арк покачал головой:

— Вы не правы. Уэд — отличный товарищ…

За дверью раздались громкие шаги, и Арк замолчал. Комната озарилась ярким светом. Понификс вздохнул и закрыл лапой нос. Темка с довольным видом прошествовал ко мне.

— Тися цяп, — важно проговорил он, тыча пальчиком в маленькую ссадину. — Тися цяп.

Саша утащила его обратно в детскую.

Арк завтра улетает. Жаль. Славный парень. Обязательно навещу его, как только представится возможность. Мысль о том, что я могу испытывать печаль от расставания с представителем чужой расы, стала для меня откровением. Стыдно признаться, даже к Понификсу я испытывал нечто вроде привязанности. И могу поклясться, привязанность эта была взаимной. Наверное, прощание с ним будет таким же болезненным. Да, здесь получаешь хорошую прививку от ксенофобии.

С этой мыслью я уснул.

Ким прислушался. На дворе раздавался звонкий смех Темки. Наверное, Саша сжалилась над Понификсом и спустила его с поводка. Ким представил себе резвящегося Понификса и улыбнулся. Бедняга. Прощание с Арком стало для него тяжелым ударом. По крайней мере, вид у него был куда более несчастный, нежели у Ростоса Стремительного. Кстати, чем сейчас занят этот пушистый сноб?

Ким подошел к детской и тихонько приоткрыл дверь. Как он и предполагал, потомок славной династии мирно посапывал на радиаторе. Как правило, он игнорировал утренние прогулки. Прекрасно. Ким плотно прикрыл дверь и направился к компьютеру. С тех пор как он обзавелся ЭВМ, Ким все свои записи дублировал на дискетах. Так надежнее. Более того, он переписал на дискеты все фамильные дневники.

При мысли о бумагах у него вдруг возникло непреодолимое желание вновь прикоснуться к ним. Ким подошел к комоду и выдвинул нижний ящик. Здесь, в несгораемом сейфе хранилось самое драгоценное из всех сокровищ мира. Он открыл сейф и извлек из него реликвию. Дневники. Те, что наверху, были написаны автоматической ручкой. Он узнал почерк отца. А вот это уже перьевая ручка. А эти странички написаны гусиным пером.

Дальше, дальше, в глубь столетий. 1800, 1700… Язык становился все архаичнее, но понять смысл написанного не составляло труда. Вот, например, его далекий предок Григорий с тревогой сообщает о возникших трениях с духовенством. Еще бы, коль пошел слух, что ты понимаешь язык зверей, — жди неприятностей.

Дальше, дальше. В его роду первое, чему отец начинал учить сына — это грамоте. Ким улыбнулся, представляя, с каким тягостным недоумением малыш, должно быть, воспринимал эти непонятные закорючки. «Тятя, на что мне это сгодится?» Ничего, парень, скоро узнаешь.

Шестнадцатый век. Бумага пожелтела, но все еще крепка. Может, это пергамент? Видать, привезен из заморских стран предприимчивыми купцами. То-то они удивлялись: к чему такая вещь деревенскому мужику? Он и читать, поди, не умеет.

Вот и последний документ. Точнее, первый. Датирован 1415 годом. Из текста можно понять, что это не самое начало, что-то было и до этих записей. Было, но затерялось в веках.

Ким улыбнулся, держа в руках хрупкие листки. Даже если теперь они рассыплются в прах — все скопировано. Тысячи страниц. Тысячи миров. Гризги, топтуны, ушастики, зарги… Вот, к примеру, в восемнадцатом веке появляется первый соплеменник Ростоса. Далекий предок Кима поработал на славу. Дал полное описание внешнего вида, привычек и наклонностей. Составил алфавит. Здесь же перечень любимых блюд. А еще спустя столетие попадается первый Понификс, м-м, прошу прощения, уэд.

Ким собрал бумаги и вернул увесистую папку обратно в сейф. Так-то вот, дорогие мои исследователи. Вы изучаете нас, а мы — вас. Ваш язык, ваши обычаи, ваши пристрастия и антипатии. В общем, все то, что составляет основу вашей культуры. Рано или поздно придется встретиться с чуждыми расами. С этой точки зрения, в сейфе — бесценный клад. Наступит день, когда мы выйдем на звездные трассы. И тогда нам не придется тратить сотни лет, чтобы выяснить, кто есть кто. Чтобы выбрать правильную линию поведения. Чтобы узнать, где потенциальный противник, а где союзник.

Киму пришел на память тот незабываемый день, когда отец впервые вручил ему фамильные манускрипты. А затем поведал о его, Кима, главном деле. А потом появился первый гость. За ним второй, третий… И пошло-поехало.

Он покачал головой. Бедный Темка! Ему еще предстоит пройти через это испытание. Вначале испытание ответственностью, затем молчанием. Ким боялся только одного: унаследует ли сын этот уникальный Дар притягивать к себе звездных гостей и перехватывать их на выходе из… Как они это называют — пространственно-вневременного туннеля? Абракадабра какая-то. Дневники были полные, то есть еще не было случая, чтобы кто-то в последующем поколении был лишен Дара. Если по какой-либо причине первенец в семье погибал (а случалось это чрезвычайно редко — казалось, сама судьба препятствовала этому), Дар проявлялся у второго сына и так далее.

Ким хмыкнул. Он вспомнил о черепахе, найденной вчера Темкой. Очень похожа на тортугу, но пока упорно отмалчивается. Впрочем, тортуги всегда отличались немногословностью. Ладно, там видно будет. Лишь бы малыша не очень расстроило исчезновение любимого «папагая».

Меня разбудил звонок в дверь. Должно быть, наконец вернулся Темка. Что-то они сегодня долго. Затем в коридоре послышался шум и какая-то непонятная возня. Я сладко зевнул и после недолгих колебаний все же решил выяснить, в чем там дело.

Первой, кого я увидел, была Саша. Лицо ее было белым, как снег за окном. Рядом пританцовывал от удовольствия раскрасневшийся Темка. А между ними…

— Ну что же, — невозмутимо произнес Ким, — обычный кайман. Только маленький.

— Маленький? — беззвучно ахнула Саша. — Ничего себе маленький! Ты на зубы посмотри!

Она сбросила шубу и принялась снимать сапоги.

— Боже, какой омерзительный гад! Представляешь, пристал к Темке…

— Артем у нас молодец, — Ким поцеловал жену, затем помог ей справиться с упрямыми сапогами. — И вовсе он не омерзительный, а очень даже симпатичный. Ты только глянь, какие добрые глаза.

Он погладил крокодила по голове. Темка сиял.

— Ди-и-ил! — старательно проговорил он. Затем приволок книжку Чуковского и ткнул пальцем в обложку. — Ди-и-ил! — с удовольствием повторил он.

Хозяева скрылись за дверью.

— М-да! — я обошел вокруг крокодила, сохраняя, однако, почтительное расстояние. Затем повернулся к Понификсу:

— Где вы его откопали?

Понификс уселся на задние лапы, а передними принялся чесать себе брюхо. На этой варварской планете он явно деградировал с каждым днем.

— Во дворе, где же еще, — проворчал он.

— Господа! — подал голос крокодил. — Произошло досаднейшее недоразумение. Я должен был оказаться гораздо южнее. Там и речка есть…

Он замолк, затем виновато добавил:

— Забыл название.

— Великолепно! — подытожил я. — Только гарпа нам здесь и не хватало. Ладно, приятель, не горюй. Поживешь немного в ванне. Эта безмозглая составит тебе компанию, — я кивнул в сторону черепахи, — так что скучать тебе не придется.

• Предыдущая
• 9/73
• Следующая