Интимный дневник «подчиненной». Реальные «50 оттенков» - Морган Софи - Страница 30

• Предыдущая
• 30/56
• Следующая

Джеймс был (и является) биржевым брокером, и, если поразмыслить, меня отправили взять у него интервью для газетной статьи, чтобы рассказать о новом типе пушистых нравственных финансистов, явно превалирующих в мире после обвала кредитно-финансовой системы. Я ожидала увидеть хиппи, в сандалиях и жующего побеги люцерны, в костюме, сшитом из конопли или чего-то вроде того. Но он относился совсем к другому типу людей, более того, когда я отважилась бросить быстрый взгляд на его грудь, я могла биться об заклад, что под костюмом скрывается идеальный торс.

Он крепко пожал мою руку, извиняясь за то, что заставил ждать, причем его тон извинений не предполагал. Если честно, к концу встречи я думала о том, что было бы лучше остаться в приемной. Было ясно, что, если речь шла о яркой статье с бесспорным материалом, никто не удосужился его об этом предупредить. Получить от него прямой ответ на какой-либо вопрос было сложно: он разъяснял свою точку зрения, потом делал это вновь до тех пор, пока не исчезала всякая полемика и даже интерес, и чем больше я изменяла тактику опроса, чтобы заставить его раскрыться, тем больше он замыкался в себе. Это чертовски меня расстраивало.

Где-то через час я сдалась. У меня было достаточно материала, но я понимала, что у меня нет сенсационного высказывания, чего-то такого, что необходимо для успеха статьи. Это рассердило меня еще больше, и я захлопнула свой ноут и закинула его в сумку движением более резким, чем требовалось. Именно тогда он пригласил меня поужинать.

Я не могла удержаться от смеха:

– Простите?

Потом я снова рассмеялась, видя его замешательство, вызванное тем, что я не поспешила согласиться и, возможно, не выразила восторга.

– Я спросил: не хотели бы вы поужинать со мной? Или, возможно, выпить; я знаю, что журналисты очень любят пропустить стаканчик-другой.

Он раздражал меня все больше, даже когда я смотрела на него с изумлением.

– Почему вы хотите выпить со мной? И почему я должна хотеть выпить с вами? Вы не смогли ответить ни на один вопрос открыто. Как же вы собираетесь вести разговор на свидании?

Он цокнул:

– А кто сказал, что это свидание?

Я покраснела и испытала приступ ярости: на него – за грубость и на себя – за глупость. Я развернулась на каблуках и направилась к двери, но он удержал меня за руку. Осторожно, но достаточно решительно он остановил мой показательный выход.

Его тон стал мягче:

– Будет весело. Не спорю, сейчас весело не было. Попытка перехитрить друг друга. Что-то вроде поединка.

Я сделала большие глаза:

– Думаю, вы неправильно понимаете концепцию поединка. К тому же я полагаю, что ужин с вами будет утомителен. Спасибо за интервью, но…

Мои пальцы уже сжимали дверную ручку, когда он перебил меня:

– Чего вы боитесь, Соф?

Я не могла сдержаться:

– Вообще-то я Софи. И я не боюсь.

Он приподнял бровь, отступив назад и скрестив руки на груди. Думаю, тем самым он хотел расположить к себе, но это вызвало у меня желание въехать ему за неописуемую самоуверенность.

– Неужели?

И мы договорились пойти выпить. Теперь-то я понимаю, что знаки были уже тогда.

Достаточно сказать, что, согласившись на приглашение Джеймса, я пожалела почти сразу, как только сказала «да». Единственное, что может звучать хуже, чем «рохля», – это «бесхарактерная рохля», поэтому я дала ему свой телефон. Записав его в свой BlackBerry, он произнес – наполовину уверенно, наполовину предупреждающе, – что если у меня не будет времени ответить на звонок, то он позвонит мне просто на работу. Мы оба знали, что я лучше отвечу, чем рискну дать повод для сплетен в офисе о моей личной жизни. Знали, что я встречусь с ним и сделаю это, скрипя зубами. Когда я прослушала в офисе запись интервью, мои зубы сжались еще сильнее. Он был умен и знал это, и подобная спесь только раздражала меня.

Но не только его врожденное самодовольство заставило меня вести себя настороженно несколько часов, в течение которых я пялилась на него поверх выпивки и еды по завышенным ценам. И даже не то, что я все еще зализывала раны после истории с Томасом, пытаясь понять, как сексуальные влечения полностью овладели моим мозгом.

Попросту говоря, я устала. Отношения с Томасом заставили меня понять, что, независимо от того, насколько великолепным может быть секс, должна быть и эмоциональная привязанность, и я немного переживала, что поиски романтического идеала окажутся поисками иголки в стоге сена. Я знала, что придирчива и, честно говоря, не хотела довольствоваться тем, кто не отвечал моим бесчисленным требованиям: кто не имел понятия о любви, не был заботлив, умен, весел, кто не дорожил своей работой (это был единственный способ примирить его с моей работой, которую я любила, но которая отнимала массу времени), кто не любил детей и животных и кто против некоторого налета садомазохизма. О, и у него должна быть склонность к тому, чтобы причинять мне боль, контролировать и унижать меня такими разнообразными, изощренными и оскорбительными способами, которые он в состоянии представить, если только он на самом деле не психопат. Обдумывая список пожеланий, я, вероятно, должна была добавить в него также «луну на тарелочке» для полного комплекта.

Я пришла к выводу, что в моих отношениях также должен присутствовать элемент доминирования и подчинения, но не представляла, как найти такого человека, и переживала, найду ли его в принципе. Поскольку он вообще мог не существовать в действительности.

И тогда я пошла на свидание с биржевым брокером.

Мы встретились во вторник вечером. Это была моя инициатива – частично потому, что я не хотела тратить на него бесценный и на редкость полный выходной, частично потому, что, как я решила, готовый предлог о ранней смене следующим утром был хорошей идеей. Мы встретились в пабе возле его офиса, несмотря на его любезное и все же неожиданное предложение сэкономить мое время и встретиться возле моего, я предпочитала его часть города, где вероятность наткнуться на знакомых была меньше. Зачем выслушивать надоедливые вопросы на личные темы о том, что закончится единственным свиданием?

Дело было в том, что, поговорив с ним о том о сем за парой стаканчиков в баре, после его расспросов о моей работе и о том, как я попала в журналистику, мне вдруг стало жаль, что это свидание будет единственным. Оказалось, он интересный собеседник. Веселый. Умный. В курсе последних событий – это говорило о том, что он не относится к числу тех, кто «считает существующее положение дел столь тягостным», что не желает о них думать. Мы поговорили о политике, и, когда я обвинила его в том, что его взгляды на реформу системы здравоохранения настолько правые, что Аттила кажется в сравнении с ним белым и пушистым, он откинул голову и засмеялся. Услышав его смех, я почувствовала внезапное влечение, которое сразу же захотелось придушить, взглянув на вещи реально. Это не сработает, даже если я ему понравлюсь настолько, что он пригласит меня на второе свидание. Он явно не принадлежит к типу людей, играющих в доминирование и подчинение: слишком вежлив, почтителен и воспитан. Бьюсь об заклад, его неотразимая улыбка (не то чтоб я придавала этому значение, нет – я просто это отметила, как отметили бы это и вы) уступила бы место изумлению, если б я спросила его, как он относится к порке. Посмеявшись над нелепостью своих мыслей, я сделала глоток и переключилась на разговор о детских телешоу, на которых мы выросли, ловя себя на мысли, что вместо того, чтобы предаваться разным мыслям, лучше успокоиться и просто наслаждаться вечером.

После нескольких бокалов мы поняли, что все идет отлично, и решили поужинать. Мы шли по улице в поисках перехода. Поток машин остановился, он радостно схватил меня за руку и потащил за собой. Тепло его руки на мгновение заставило мое сердце биться быстрее, и я почувствовала смущение, как влюбленная девчонка. Мы перешли улицу, и я хотела высвободить руку, но его пальцы крепко переплелись с моими. Я старалась заглушить внутренний голос, твердивший мне о том, что он держит мою руку, напоминая себе, что это ничего не значит и что, возможно, он сделал бы то же самое, переводя через дорогу пожилую тетушку. Но я не переставала улыбаться. Я с трудом поспевала за ним, в то время как он шагал к ресторану, ясно давая понять, что он не намерен оставаться на холоде дольше, чем необходимо. Я закатила глаза и ускорила шаг, стараясь не дрожать. Вдруг он остановился, и я наткнулась на него. Я оглянулась в полном смущении.

• Предыдущая
• 30/56
• Следующая