Попадать, так с музыкой - Гуткин Михаил Львович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/68
• Следующая

Затем пошли броски, захваты и тому подобные приемы. Майор, внимательно за мной наблюдавший, одобрительно кивал, но вдруг прервал:

— Стоп, стоп, стоп! Вот этот прием конвоирования вы, товарищ Северова, проводите неточно.

— Как это неточно? — обиделась я. — Вот захватываю руку, перекидываю свою и беру противника на излом. Теперь ему никуда не деться.

— Да? Тогда вот вам моя рука, попробуйте сломать.

Майор протянул мне руку. Я захватила ее и стандартным движением перевела руку на излом. Слегка нажала — никакого результата. Нажала посильнее — то же самое. Изо всех сил — опять ничего. Отпустила майорскую руку и захлопала глазами, ничуть в этот раз не притворяясь. Первый раз со мной такое. Правда, я все больше по ударам и броскам, но этот-то прием помню отлично.

— А теперь давайте я покажу, как надо. Смотрите. Я беру вашу руку и давить буду даже не всей рукой, а только двумя пальцами.

С этими словами майор слегка нажал на мою руку, и я вдруг почувствовала, как рука стала очень хрупкой и вот-вот сломается.[20]

— Ай-ай-ай. Достаточно!

Майор тут же руку отпустил и стоял довольный.

— Ну, поняли, в чем секрет?

А ведь действительно поняла!

— Нужно еще немного доворачивать руку.

— Именно. Тогда все будет правильно.

Вот, ткнули тебя, Анна Петровна, носом в грязь, и поделом! Не зазнавайся. Но за мной должок — надо на чем-то отыграться, чтобы этот майор слишком много о себе не возомнил.

Дальше пошли удары. Тут проще. Что руками, что ногами — без проблем. Кстати, в этой роте оказались вполне приличные манекены, причем даже с пометками нужных точек. Только и делать, что бить.

Потом какой-то боец притащил несколько оструганных палок, и майор показал, как ребром ладони можно перерубить палку, положенную на опоры. Тут у некоторых бойцов начались проблемы. Меньше половины справились с заданием.

— А как вы, Анна Петровна, сумеете сломать палку?

Это еще кто? Майор подскочил к подошедшему и доложил:

— Товарищ комиссар. Рота проводит тренировку согласно плану.

Комиссар махнул рукой и повторил свой вопрос:

— Так как, Анна Петровна?

Ну, комиссар, погоди!

— Пожалуйста, товарищ комиссар.

Я положила палку на опоры и, резко взмахнув рукой, сломала ее.

— Но разрешите немного усложнить задание?

— Каким образом? — заинтересовался комиссар.

— Для этого мне потребуются ножницы и лист старой газеты.

— Да, тогда подождите пару минут.

По кивку комиссара какой-то боец моментально исчез и почти тут же вернулся с ножницами и бумагой. Я вырезала из бумаги два кольца, дала эти кольца двум бойцам и продела палку между кольцами так, что она свободно на них повисла. После этого примерилась и резко взмахнула рукой. Палку перерубила точно посередине между оставшимися целыми кольцами. Трюк на самом деле несложный, но без определенной подготовки выполнить его просто невозможно. И со стороны выглядит очень эффектно.

— Вот это класс! А ты, Аркадий, так сможешь?

— Нет, сразу сдаюсь. — Майор поднял обе руки. — Вижу, что и у Анны Петровны есть секреты, которыми она, надеюсь, поделится?

— Конечно поделюсь! Мы ведь с мужем сюда приехали на несколько дней, так что времени для обмена опытом будет достаточно.

Все перешли к стендам для метания ножей. Тут я полный ноль, поэтому стала в сторонке, чтобы не мешать. Через какое-то время заметила, что у одного бойца не ладятся броски, хотя он очень старается. Майор и так ему объяснял, и эдак. Однако нож все равно то летел просто мимо, то ударялся рукояткой. Я посмотрела, как боец движется, и возникла мысль.

— Товарищ комиссар. Прикажите, пожалуйста, этому бойцу попрыгать на одной ноге — три-четыре прыжка. Если спросит на какой, то скажите, что на той, на которой удобнее.

Комиссар очень удивился, но послушался. Посмотрев на прыжки, я попросила майора подойти и сказала:

— Товарищ майор, у этого бойца проблемы с метанием, потому что он тайный левша.

Ой, кажется, я опять что-то не то сказала. В этом времени на некоторые слова люди реагируют по-особенному. Услышав мои слова, комиссар нахмурился, положил руку на кобуру и спросил:

— А как это вы его так быстро разоблачили?

Нужно было срочно исправлять ситуацию.

— Товарищ комиссар, товарищ майор. Это не разоблачение. Это такой спортивный термин. Просто этот боец левша, а его учат кидать нож правой рукой.

— Вообще-то мы учим кидать любой рукой, но начинаем всегда с правой, — заговорил майор. — А как вы, Анна Петровна, определили, что он левша, да еще тайный?

— Мне это рассказал лет десять назад один старенький тренер по теннису. Так уж природа устроила, что у большинства людей одна рука сильнее другой. Люди с одинаковыми руками встречаются очень редко. Но если человек правша, то для компенсации у него сильнее левая нога и наоборот. Как бы некоторое равновесие. Но многие родители не понимают, что их ребенок левша, и перекладывают ему ложку из левой руки в правую, потом карандаш или ручку из левой в правую и т. д. В результате у человека левая рука сильная, но необученная, а правая обученная, но не сильная. Вот вам и тайный левша. Такой человек никогда не станет чемпионом в спорте, где важны хорошо развитые руки. И вот некоторые тренеры разработали методику определения, левша человек или правша. Для этого надо посмотреть, на какой ноге человеку удобнее прыгать. Если прыгает на правой, значит, левша. А явный или тайный — зависит от воспитания.

— Очень интересно. В боксе левши не редкость, но как их выявляют, я никогда не интересовался, — сказал Ипполитов.

— А вам могли и не сказать. Многие тренеры подобные открытия держат в секрете. Просто тому старичку некому было передать этот секрет — вот он мне и рассказал.

— А вам не жалко делиться таким секретом? — улыбнулся комиссар.

— Для хороших людей не жалко.

— Ладно, попробую этого бойца переориентировать на левую руку, а к правой вернемся потом.

Майор пошел к тренирующимся.

А потом я здорово оконфузилась. Майор подвел меня к отдельно стоящему манекену, вручил нож и сказал:

— Ну-ка, Анна Петровна, покажите, как вы владеете ножом.

Я спокойно ткнула ножом манекен в область почек, и вдруг из отверстия на меня брызнула кровь. Мне сразу поплохело, голова закружилась, и только сильная пощечина привела меня в чувство.

— Извините, Анна Петровна. Я предполагал нечто подобное, но никак не ожидал, что вам станет так плохо.

— Да уж, — проворчала я. — Устроили тренировку. А что теперь я скажу мужу, когда он увидит, что у меня одна щека заметно краснее другой?

— Я перед ним извинюсь. Надеюсь, что он меня поймет.

— Нет уж. Лучше я сама. Найду способ. Но на сегодня чувствую, что с физкультурой все. Пора обедать.

И мы двинулись в столовую. А по дороге я, окончательно придя в себя, построила план успокоения супруга.

В командирской столовой было уже много народу, но обедать еще не начинали. Наверное, ждали генерала. Вася, увидев мое лицо, покраснел сразу на обе щеки и надулся. Я быстренько подскочила к нему, ухватила за руку и затараторила:

— Все в порядке, Васенька. Это я просто удар пропустила.

— Да? Ты опять забыла, где я работаю! Что я, не могу отличить последствия удара по лицу от пощечины?

— Ну, пощечина, так ведь за дело.

— За какое такое дело?

— Мне во время тренировки дурно стало, вот товарищ майор и привел меня в чувство.

Тут в нашу беседу вмешался Ипполитов:

— К сожалению, товарищ лейтенант госбезопасности, у Анны Петровны есть один существенный недостаток — она не переносит вида крови. Ей сразу становится плохо, и в такие моменты она полностью беззащитна. Если вы хотите, чтобы она и дальше продолжала свои тренировки, то эту проблему нужно устранить как первоочередную.

Вася после моего небольшого тычка пришел в норму и даже поблагодарил майора. Тут вошел генерал, и все уселись обедать. Я обратила внимание, что все блюда были доставлены из общей кухни. Где-то я читала, что подобных традиций придерживаются на флоте — там капитан корабля ест то же самое, что и экипаж, — разница лишь в том, что командирам подают в тарелках, а остальные едят из мисок. Видно, Федор Саввич ввел в дивизии такие же правила. Мысленно я поставила ему за это большой плюс.

• Предыдущая
• 29/68
• Следующая