Попадать, так с музыкой - Гуткин Михаил Львович - Страница 46

• Предыдущая
• 46/68
• Следующая

— Конечно, будет. Возможно, что и Валентин Петрович, пока он еще в нашем городе, станет туда ходить. Давай сделаем так: я поговорю с нашим секретарем комсомольской организации, он поговорит в райкоме, и ты будешь вести городской кружок по шахматам. Такого пока в нашем городе нет.

— Вот и ладненько. А когда вы объясните мне, что и как писать в анкете, тогда вернемся к разговору о комсомоле. Только скажи еще: а для вступления в комсомол рекомендации нужны?

— Конечно, нужны, но с этим просто: одну даст Валентин Петрович, а вторую — я.

— А разве родственники могут давать рекомендации?

— Так я буду тебя рекомендовать не как муж, а как член ВКП(б). Это разрешено уставом.

— Все, считаем, что этот вопрос решен. — Конечно, решен: пока буду читать, изучать, вести кружок, начнется война, а там уже будет не до вступления. — Что еще у нас на сегодня?

— На сегодня все, а завтра ты едешь на неделю к Окулову. Будешь тренироваться в разведроте. В 14 часов через наш город пойдет колонна, которая повезет в дивизию очередное пополнение из резервистов. Она тут остановится, и к ним присоединится сотрудник НКГБ, то есть ты.

— Значит, я должна быть в форме?

— А как же! Ой, я ведь совсем забыл. Ну-ка, посмотри.

С этими словами Вася открыл платяной шкаф и вытащил оттуда вешалку с формой сотрудника НКГБ и с тремя квадратиками на каждой петлице. Я тут же схватила и стала примерять. А мне идет. Вот только галифе широковаты — не позволяют продемонстрировать стройные ноги. Есть и юбка, но для тренировок в разведке юбка точно не годится. Буду надевать ее в обычные дни, хотя брюки мне как-то привычнее. Пилотка мне понравилась. Если ее сдвинуть чуточку набок и назад, то все тип-топ.

Я промаршировала по горнице туда-сюда. Размер точно мой. Все сидит как влитое. Вася ждал, ждал, пока я вертелась перед зеркалом, потом не выдержал.

— Без формы ты мне нравишься больше, — заявил он, стаскивая с меня обмундирование. С мужем в таких вопросах не спорят.

Утром Вася умотал на работу, а я стала собирать все необходимое в небольшой баул, которым меня снабдил запасливый супруг. Оделась в форму, снова повертелась перед зеркалом, прицепила кобуру с «парабеллумом», в карман сунула вальтер. Магазин для «парабеллума» справа, для вальтера — слева. Подумала, подумала и наган в кобуре запихнула в баул. Попробовала, как буду выхватывать оружие — да, с этим еще тренироваться и тренироваться. Проверила еще раз содержимое баула (ну рассеянная я) и присела перед дорогой. Посмотрела на часы — пора. Пошла к дороге. Вася был уже там и посматривал на часы.

— Я звонил в Барановичи. Поезд пришел по расписанию, колонна вышла полтора часа назад, так что скоро будут. Стой тут и не отходи.

А я и не думала отходить.

Примерно через пять минут мы услышали шум моторов. Шла колонна из десяти грузовиков. Все открытые, в каждом примерно по двадцать человек. С каждым водителем сидит боец с винтовкой. По сигналу Васи колонна остановилась, из первой машины вышел старший лейтенант и подошел к нам:

— Здравия желаю. Старший лейтенант Кононицын. Возглавляю колонну резервистов, следующую в 37-й стрелковый полк 85-й стрелковой дивизии. В чем дело, товарищ старший лейтенант госбезопасности?

— Здравия желаю, — ответил Вася, — старший лейтенант госбезопасности Северов. Нужно подбросить в штаб 85-й стрелковой дивизии товарища младшего лейтенанта.

При этих словах я подошла к Васе.

— Извините, — твердо возразил Кононицын, — у меня строгий приказ командира полка никого по пути не подбирать. Поэтому не могу взять еще одного человека.

— Скажите, — спросил Вася, — а если прикажет ваш комдив?

— Если прикажет товарищ генерал-майор, то возьму.

— Хорошо. Распорядитесь, чтобы колонна подождала, и пройдемте со мной к нам в отдел.

Старлей подозвал заместителя, отдал команду и пошел с Васей в НКГБ. Я осталась стоять у колонны, точно выставленная на всеобщее обозрение. Думаю, если бы не моя форма, то без шуточек тут бы не обошлось. Через несколько минут оба старлея вернулись, причем у Васи вид был довольный, а у Кононицына — озадаченный.

— Все в порядке, товарищ младший лейтенант государственной безопасности, — обратился ко мне Кононицын, — можете садиться в любую машину, только, уж извините, в кузов. В кабине по инструкции только водитель и боец сопровождения.

— Не беспокойтесь, товарищ старший лейтенант, — невозмутимо заявила я, — в кузове, так в кузове. Я привычная.

Да, один раз в деревне ездила в кузове — впечатления самые тоскливые.

Я посмотрела на грузовики, выбрала тот, где, как мне показалось, были самые худые парни, подала свой баульчик сидевшим в кузове призывникам. Потом подтянулась и бодро перемахнула через борт. Бойцы, все в новенькой, необмятой форме, одобрительно зашумели и раздвинулись, уступая мне место (правильно выбрала — достаточно просторно). Я уселась, и колонна снова двинулась по маршруту.

Скорость была небольшой, по моим прикидкам, не более тридцати километров в час, поэтому в кузове оказалось вполне терпимо. Еще хорошо, что вчера прошел небольшой дождь и дорога была непыльной, а то я приехала бы в дивизию не в лучшем виде.

Минут десять ехали молча, возможно из-за меня. Думаю, что солдаты стеснялись трепаться при командире, да еще женщине, да еще из НКГБ. Но я сидела тихо, как мышка, и незаметно разглядывала попутчиков. Когда Вася говорил о резервистах, я думала, что это обычные призывники, как в мое время: в подавляющем большинстве мальчишки, чуть младше меня — лет по восемнадцать. Но тут сидели и мальчишки, и взрослые парни, а один даже вообще, на мой взгляд, мужик лет тридцати. Значит, резервисты — это, скорее всего, те, кто уже раньше служил и потом был отправлен в запас (в резерв). Из этого очевидно следует, что к войне готовятся. Ни с того ни с сего не будут из народного хозяйства призывать в армию столько мужчин. И тут уже Федор Саввич не пожалуется, что очередное пополнение в значительной степени неграмотное, хотя вполне возможно, что среди резервистов есть и неграмотные, и малограмотные. Но все равно кто один раз уже прошел через армию, тот должен хоть что-то соображать в военном деле. Может быть, в этой истории не будет таких жутких потерь и такого страшного отступления? За моими мыслями я не сразу расслышала, как ко мне обращаются.

— Да, что?

— Разрешите обратиться, товарищ младший лейтенант государственной безопасности?

Какой-то шустрый паренек не сдержал любопытства и решился задать мне вопрос. А приятно, когда тебя так уважительно величают.

— Да, слушаю вас.

— Скажите, а трудно в НКГБ служить?

— Когда как. Иногда не очень, а иногда приходится пахать день и ночь.

— А что, в НКГБ свои колхозы есть?

Вот те раз! Слегка прокололась. «Пахать» — это ведь словечко из моего времени. Надо объяснить.

— Нет, это я так, для сравнения. Когда подходит время пахоты в поле, ведь работают от зари и до зари.

— Да, конечно.

— Вот и у нас бывает время, когда тоже приходится работать от зари и до зари, а иногда и ночью.

— А что вы там делаете?

Тут другие зашумели на любопытного — не приставай к командиру с вопросами, — но я махнула рукой и продолжила:

— Разная работа: бандитов ловим, шпионов задерживаем, врагов народа разоблачаем. Все трудно перечислить. Да еще допрашивать арестованных приходится — на это очень много времени уходит.

— А вы сами кого-нибудь допрашивали?

— Самостоятельно нет, у меня еще недостаточно опыта. Зато те, с кем я поговорила, быстро потом во всем сознались. — Между прочим, как вы уже знаете, чистая правда. — Я, если надо, и кошку могу уговорить добровольно горчицу есть.

— Да это невозможно.

— Вполне возможно, уверяю вас. Для этого достаточно намазать ей горчицей под хвостом. Дальше сама все вылижет.

Ха, это в мое время подобные живодерские анекдоты воспринимаются слушателями без проблем. А тут слушатели впечатлились. Один даже вздрогнул и опасливо посмотрел на меня. Я, хотя и находилась в несколько расслабленном состоянии, на уровне подсознания это зафиксировала.

• Предыдущая
• 46/68
• Следующая