На руинах Мальрока - Каменистый Артем - Страница 41

• Предыдущая
• 41/94
• Следующая

— Про сюрпризы не знаю — здесь всякое бывает, а насчет остального все так же: идите себе вперед. При всем желании не заблудитесь — главного ущелья с боковым никогда не спутаешь. Перед самым Межгорьем дорога вверх начнет подниматься, и река там пропадает среди камней. Так что скотину напоите — и долгий переход устраивайте: до самой вершины водопоя больше не будет. Как закончится подъем — так и конец, вы в Межгорье уже. И еще: если дождь вас застигнет на подъеме, то молитесь: в непогоду это самое страшное место. Склон там ни на чем не держится — чуть смочи, и весь ползти начинает. Земля под ногами моментально в кашу жидкую превращается — хватит всаднику по макушку уйти. Говорят, один из старых баронов Мальрока там в давние времена смерть нашел со всей дружиной своей, обозом и добром, что в Ортаре грабежом взял. Пожадничал, оттого и не смог быстро двигаться. Так и сгинули все. После того случая оставшиеся бароны присягнули нашему королю — ослабли сильно. Хотя такими же ворами и остались… Я бы на вашем месте, если тучи появятся, а уйти далеко не успеете, назад рвал — сюда. Пересидеть на солдатской стоянке непогоду. Оно, конечно, тоже рискованно, но на подъеме — смерть верная. Дождей давно не было, но это ничего не значит — чем дольше природа терпит, тем сильнее в итоге льет. Берегитесь.

— Спасибо за предупреждение. Мы, пожалуй, заночуем здесь, раз место относительно безопасное. Вы можете с нами остаться, а утром назад.

— Простите, сэр страж, но в этом месте нам не по себе. Будем всю ночь двигаться — лишь бы поскорее выбраться: лошадь по своим следам даже в темень может пройти. Удачной вам дороги и вообще удачи побольше во всем. Удача — самое главное, что может вам там понадобиться.

Ночью мне не спалось, да и ноги беспокоили нестерпимым зудом. Зато чернота с них почти сошла, и «деревянность» больше не ощущалась. Разве что пальцы плохо гнулись, но это практически не мешало — ходил без малейшей хромоты. Зажило быстро и эффективно, вот только чешется как у вшивого.

Тщетно пытаясь уснуть, заворачивался в шерстяное одеяло с головой. Не выдерживая, поднимался, шел к костру, к дозорным. Сидел, грелся — ночи в здешних горах не из теплых, и эта не оказалась исключением. Поторчав возле огня, возвращался к телеге и опять ворочался, до крови расчесывая горящие ступни.

Не одному мне не спалось: лагерь шумел до самого утра. Нет, не бессонницей народ страдал: мастера наскоро ремонтировали повозки, стуча молотками по дереву и железу; жалобно ржала кобыла, потерявшая днем жеребенка, — малыш сломал ногу на камнях; собаки лаяли на малейший шум со стороны неспокойных склонов; переговаривались у костров дозорные; епископ затеял ночные бдения с молитвами и проповедями — иридиане для этого собрались за тележным кругом, у крутого подъема. Безопасное место, и остальным не сильно мешают.

Отчаявшись уснуть, потащился к ним. Не с целью религиозного просвещения, а просто чтобы хоть чем-нибудь себя занять. Бессонница — она такая, время заставляет убивать иной раз совсем уж причудливыми способами.

Голос у Конфидуса был негромким, но проникновенным — такой издали слышно, и можно различить каждое слово:

— …Люди знали, что пророк направляется в их землю, и, когда пришла беда, им не пришлось его искать. Иса, выслушав их старейшин, велел привести бесноватого к обрыву над рекой. Внизу клокотала холодная вода, разбиваясь об острые камни, а наверху собрались все жители, и два сильных кузнеца крепко держали связанного бесноватого. Все просили Ису об одном: изгнать беса из достойного человека. Напрасно Иса говорил, что не простой бес в него вселился, а сама Тьма, — глаза грешных людей видели только Ферра. Эти люди знали Ферра, уважали его и не могли поверить, что это уже не он. Они не согласились предать его огню и угрозами потребовали от Исы изгнать беса. Ведь если Иса не лжепророк, то бес не может противиться его воле.

Присев позади притихших рядов иридиан, я стянул сапог, с наслаждением почесал левую ступню, мысленно пожелав инквизитору сгнить заживо от сифилиса или скоротечной проказы. Но тут же правая начала чесаться в два раза сильнее — пришлось браться за нее, придумывая для Цавуса новые жизненные невзгоды.

Епископ тем временем продолжал:

— Иса не был лжепророком и не мог обмануть этот народ. Напрасно он словом пытался их образумить — все желали, чтобы из Ферра изгнали беса, и не хотели слушать иного. Иса понял, что этих заблудших людей не переубедить, и осознал, что кровь придется проливать ему. Он крепко сжал свой посох из дерева тум. Тьма, забравшая Ферра, догадалась, что задумал пророк, и испустила зов. Зов этот был неслышим для обычных людей, но пророк его слышать мог. Поняв, что сейчас должно произойти, он в последний раз обратился к людям. Он сказал, что Тьма многолика и многочисленна. Там, где она появляется, ее всегда становится много. Будто сорняк, она может захватить все поле, начав с одного ростка. И сказал он: «Надо вырвать сорную траву, пока мы не остались без поля». И при словах пророка услышал грешный народ стук множества копыт. Народ этот жил в грязи и заблуждении и разводил свиней для услаждения чрева своего. Свинья — лучший сосуд для Тьмы, и Тьма теперь мчалась на их копытах, чтобы освободить перерожденного Ферра. Орда грязных свиней с темными сердцами. Тьма боялась крепкого посоха в руках пророка: освященное дерево тум — самое опасное дерево для перерожденных. И страх ее был не напрасен: Иса указал посохом на пропасть. И взоры всех, кто там был, обратились вслед за посохом. «Идите туда! Там много тел! Хороших тел! Вам, должно быть, плохо пребывать в грязных свиньях, — занимайте хорошие тела!» Свет его веры ослепил тварей и лишил рассудка, а слова его возбудили жадность в темных сердцах: свиньи бросились в пропасть. В самую страшную для них пропасть: ведь там была вода, пригодная для совершения таинства крещения, — она стекала с чистых гор, где под лучами животворящего солнца таял хрустальный лед. Вода, дарующая каплю света и растворяющая сгустки Тьмы. В миг, когда Тьма осознала, что ее обманули, Иса крикнул перерожденному: «Скажи нам — как зовут тебя!» Тьма, испытывая боль от последствий хитрости Исы, не смогла ответить неправдой. Страдание не позволило ей врать, тоска и растерянность заставили ответить так, как есть. И ответила Тьма с зубовным скрежетом устами погубленного Ферра: «Звать меня армия». Она сказала это, потому что много было ее, но люди, услышав, ужаснулись. А когда расслышали злобные крики свиней, разбивающихся о камни, ужаснулись дважды. Люди исторгли из себя съеденное мясо свиней, чтобы никогда более к нему не прикасаться. И грешные люди освободили Ферра: забросали острыми камнями его тело, разорвали на части и сбросили со скалы на острые камни, омываемые холодной водой. Так пророк Иса сделал нечистый народ чистым за один день. И было это за восемьдесят восемь лет до великого исхода.

После паузы епископ продолжил другим, уже не столь пафосным голосом, будто с друзьями в узком кругу общался:

— Скажите, братья, а что бы сделал пророк Иса, не появись у реки свиньи, одержимые самой Тьмой? — Не дождавшись от притихшей паствы ответа, взялся за это дело сам: — Пророк Иса собирался самолично покарать Тьму, погубившую Ферра, — для того и сжал крепко свой посох. Таким посохом можно легко разбить голову. Неверующие люди не оставили пророку другого выхода — ему пришлось решиться на пролитие крови. И не появись свиньи, так бы и случилось. Последние времена приходят — гибнет мир наш. Гаснет светоч веры, и Тьма идет как от мира нечисти, так и от мира людей. Возможно, мы последние, кто в силах спасти этот грешный мир. И делать это надо так, как делал Иса, — не боясь проливать кровь, если это потребуется для победы над Тьмой. Помните: Тьма многолика и не всегда приходит с юга. На севере, в мире людей, она столь же сильна и коварна — просто научилась притворяться светом. Сердцем почувствуйте разницу — Тьма лишь притворяться светом может, но сама им не станет никогда. Не давайте себя обмануть, пусть рука ваша не познает жалости к погани нечистой, кем бы она ни представилась.

• Предыдущая
• 41/94
• Следующая