Беспризорный князь - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 39

• Предыдущая
• 39/70
• Следующая

– Верно сделал, что задержался! – заключил по окончании доклада. – Снять, отругать, отдать под суд – это каждый может. А вот помочь наладить дело… Тяжело пришлось?

– Скучал по вас с Зоей, – ответил Алексий.

– И мы, – кивнул Леонид. – Зоя меня совсем истерзала: когда приедешь?

– Выросла она, – сказал Алексий. – Едва узнал.

– Сватают! – подтвердил Леонид. – Вестиопрат[30] один богатый. Зоя зашла к нему в лавку, так он прямо онемел. До дома за ней бежал. Умоляет выдать за него дочку, обещает: ни в чем не будет нуждаться. Как думаешь, отдать?

– Нет! – сказал Алексий.

– Почему?

– Зачем ей дурак, пусть даже богатый?

Леонид засмеялся.

– Повзрослела дочка, – сказал, посерьезнев. – Умом понимаю: уйдет из дома, а сердце не соглашается. Не могу расстаться. Где взять зятя, который согласился бы жить с нами?

– Я знаю одного, – ответил Алексий…

Расстаться с Зоей им все же пришлось. Она умерла родами, не оставив любимым мужчинам сына и внука. Лучшие лекари Рима пытались ее спасти, только не вышло. До этого дня Алексий жил счастливо. У него была любимая и любящая жена, тесть, заменивший ему отца, и дом, где его всегда ждали. С подачи Леонида Алексий перестал ездить с проверками; утром он, расцелованный, шел на службу, вечером спешил домой, где его ждали объятия и милый щебет. Со смертью Зои все рухнуло. Тесть и зять почернели от горя. Алексий снова стал ездить, домой возвращался редко и ненадолго. Здесь все напоминало о несбывшемся счастье.

– Ты можешь съехать, – сказал ему как-то Леонид. – Купи себе дом. Жалованье позволяет.

Алексей покачал головой.

– Почему? – удивился тесть.

– Не хочу бросать тебя одного.

– Я стар, – возразил Леонид. – Жениться поздно, а ты еще можешь. Подумай!

– Нет! – отрезал Алексий.

К этому разговору они больше не возвращались. В смерти Зои Алексий винил себя. Ему не следовало спешить с женитьбой: Зое было всего пятнадцать. Замуж в Риме выдавали рано, но обождать стоило. Пусть бы Зоя подросла и окрепла. Он не устоял. Когда Леонид позвал дочку и сообщил о сватовстве, та на миг стала прежней. Бросилась к Алексию и повисла у него на шее. Он обнял ее и понял, что умрет, если немедленно не обвенчается. В результате умерла она…

Со временем боль притихла, но воспоминания остались. Тесть и зять спасались работой. Алексий получил чин протоспафария. Прежде его бы это обрадовало, теперь он встретил повышение равнодушно.

Дела Рима шли плохо. Басилевс старел, все больше занимаясь любимой астрологией, страной управляли временщики. Воровство и мздоимство вошли в норму. Теперь Алексий не смог бы возвыситься: спрос на честных чиновников упал. Но как бы плохо ни было при басилевсе-астрологе, с его смертью случилось совсем худо.

На трон взошел одиннадцатилетний сын Мануила. Управлять Римом он, естественно, не мог. Мать Алексея, Мария, стала регентшей. Она была молода и очень красива. Получив власть, вдова пустилась во все тяжкие. Во дворце не затихали пиры, казна таяла. В Константинополе начали роптать. Настроения подогревала дочь басилевса от первого брака, тоже Мария, и ее муж Раймунд. Оживился Андроник, двоюродный брат Мануила, давно мечтавший о короне. Соседи, пользуясь ситуацией, под шумок растаскивали земли Рима. Все это не могло не привести к взрыву.

На Пасху второго года правления Алексея Мария и Раймунд укрылись в храме Софии, потребовав свергнуть распутную регентшу. Та, поколебавшись, двинула к собору наемников-латинян. В ответ Константинополь восстал. Разъяренные греки набросились на латинские кварталы. С начала Крестовых походов там селились франки. Торговцы и ремесленники, они жили мирно, что, однако, не уберегло их от смерти. Франков резали прямо в их домах, жен и дочерей насиловали, имущество грабили. Перебили даже больных католического госпиталя. Немногие уцелевшие бежали морем, разнося по Европе призывы отомстить. Власть в Константинополе взял в руки синклита[31]. Беспутную регентшу приговорили к смерти, и сын подписал приговор матери. Беспорядки в Константинополе утихли, но все понимали: страшное грядет. Франки не спустят обиды. Империя шаталась. В этот момент Леонид и вызвал Алексия.

Зять более не подчинялся тестю, но на призыв откликнулся. Леонид встретил его хмуро. Пригласив сесть, придвинул свиток.

– Читал?

Алексий кивнул. Донесения от агентов в Киеве попадали к нему на стол.

– Твое мнение?

– Похоже на сказку, – пожал плечами Алексий. – Русы уничтожили многократно превосходящее войско половцев с весьма скромными потерями. Какие-то змеи…

– Это правда! – оборвал его тесть. – Мы проверили. Читай! – он придвинул еще два свитка.

В уголках пергаментов стояли пометки, означавшие доступ для узкого круга лиц, в число которых Алексий не входил. Но раз тесть дал… Чтение не затянулось. Донесения не были пространными, а годы, проведенные на службе, приучили Алексия читать быстро.

– Что скажешь? – спросил Леонид, когда зять закончил.

– Невероятно! – признался тот.

– Информация достоверна! – возразил тесть. – Синклит хочет звать руса для войны с франками.

– Он согласится?

– Это и будет твоим заданием.

Алексий удивился. Таких миссий ему прежде не доверяли.

– Меня спросили, кто справится? – пояснил Леонид. – Я назвал тебя.

– Почему?

– Есть две причины, – ответил тесть. – Первая: ты действительно лучший. И вторая: договориться трудно. Рус ведет себя странно. У него не было причины воевать – его земли половцы не грабят. А вот великий князь, которому помог рус, Ивану – враг, неоднократно пытался убить. Логично было ослабить Великого, позволив половцам разорить его земли. Иван поступил наоборот.

– Варвар! – пожал плечами Алексий. – Разве можно предугадать их поступки?

– Ты невнимательно читал! – возразил Леонид. – Этот варвар сумел приручить смоков, превратив их в грозное оружие. С малым войском вернул себе княжество, не пролив при этом крови. Недавно завоевал второе, причем снова практически без потерь. Наплевав на мнение других князей, женился на простолюдинке. Он знает греческий и, по сообщениям агентов, активно скупает свитки, отдавая предпочтение сочинениям Аристотеля и Платона.

– С подарками не будет проблемы, – заметил Алексий.

– Кроме пергаментов, повезешь одну вещь, – сказал Леонид. – О ней забыли, и я спишу ее как ненужную. Иван обрадуется.

– Что еще обещать? – спросил Алексий. – Золото?

– Синклит постановил заплатить русу десять тысяч номисм. Но казна пуста. Если рус не глуп, он потребует деньги вперед. Уговори его подождать. Сам знаешь, что будет с Константинополем, если придут франки…

В Звенигород Алексий приехал под видом купца и в этом качестве попросил о встрече. Визит был тайным. Грек не надеялся получить аудиенцию быстро, но, к удивлению, его сразу приняли. Вступив в комнату, которая здесь звалась «гридницей», Алексий увидел перед собой молодого мужчину. Тот был строен и красив. От князя исходило обаяние, но не такое, как от римских щеголей. Те завивали волосы и мазали лица румянами. Этот выглядел воином. Алексий, поклонившись, заговорил по-русски.

– Я знаю ваш язык, – перебил князь. – Говори на нем.

Алексий обрадовался. Русский он знал неважно.

– Прими в дар! – сказал, протягивая свитки.

Князь, не чинясь, взял их и, разложив, стал рассматривать. Лицо его озарилось улыбкой. «Леонид был прав!» – подумал Алексий.

– Дорогой дар! – сказал князь.

– В Риме свитки дешевы, – сказал Алексий.

– Не думаю, – возразил князь. – Отличный пергамент, золоченый стержень, да и писец не трудится даром. Ведь так?

«С ним надо осторожнее!» – подумал Алексий.

– Какой у тебя чин? – спросил князь.

Алексий растерялся. Представляясь, он умолчал о своем статусе. Рус мог возгордиться и заломить цену. С купцом, исполняющим поручение, такое не пройдет.

• Предыдущая
• 39/70
• Следующая