Свидетель - Лаврова Ольга - Страница 4
- Предыдущая
- 4/12
- Следующая
– Наука пасует?
– Пасует, Шурик, – подтвердила Зиночка, скрывая замешательство.
Не далее как вчера Майя Петровна осведомлялась у нее о здоровье Томина. За несколько дней в Еловске Кибрит с ней сроднилась, простила роковую для друга просьбу не стрелять при задержании, искренне интересовалась ее судьбой, домашними делами. Но услышать признание Шурика… и в столь несвойственном ему тоне… Вот уж не чаяла!
Опять они с Пал Палычем переглянулись, недоумевая, как быть. Майя Петровна просила не говорить Томину о своем бдении над ним. Однако он в два счета и сам выяснит. Если захочет, если не забудет за рабочей маетой. Лучше бы забыл. Потому что он и Майя Петровна (по фамилии все еще Багрова), да Катя (в душе навсегда Багрова), да еще таинственный Загорский – что из этого всего может получиться?
Утренний выгул Графа Пал Палыч с Колькой поделили поровну – через день. Сегодня пораньше пришлось проснуться Знаменскому-старшему. Щенок крутился и поскуливал – подперло.
В квартире он уже почти приучился терпеть, но по выходе из дому надо было проявлять проворство, чтобы успеть отбежать с ним от подъезда. Иначе он прочно и очень надолго утверждался на месте, похоже, сам дивясь, откуда что берется.
Миску он вылизывал так, что муха не подлетала. Обувь грыз исключительно старую – вкуснее. От попыток завоевать диван отказался без больших баталий. Много спал, невероятно быстро рос. Резвился умеренно.
– Мам, он у нас не меланхолик? – спросил как-то Колька, когда Граф отверг его приглашение проснуться и поиграть.
– Нет, Коля, он немножко флегматик и себе на уме. Но умишко еще детский. Крупные собаки поздно взрослеют.
Гулять с ним было тоже нехлопотно. Посторонних он игнорировал, к кошкам относился уважительно; только продуктовые сумки начисто лишали его равновесия. Пока не иссякнет бурный щенячий аппетит, с этим предстояло бороться. И еще присматривать, чтобы не сожрал какую-нибудь дрянь с земли.
– Граф, домой!.. Ты глуховат или у хозяина дикция плохая? Пошли-пошли, мне трудного свидетеля допрашивать.
…Да, свидетель был трудноват и сложен. Явился пунктуально, но с неудовольствием. Молча протянул повестку.
Знаменский уважительно встал, протянул руку. Пожатие – первый внутренний зондаж, для партнера абсолютно неприметный. Он считает – просто поздоровался; не подозревает, что его ладонь проявила безразличие, симпатию, пренебрежение, страх, доверие, то есть любое преобладающее в нем теперь настроение. Чтобы четко воспринять сигнал, встречная ладонь, естественно, должна обладать натренированной чуткостью. У психологов, врачей, сотрудников следственного аппарата она вырабатывается даже и бессознательно. (У мошенников, кстати, тоже).
Рука Власова выдала неуверенность, нервозность.
– Извините, что опять беспокоим, – радушно начал Пал Палыч, – но дело теперь поручено мне, и есть детали, которые…
Власов не дослушал.
– Я же пришел.
Знаменский усадил его, принялся заполнять бланк, попутно «ставя диагноз».
«Неглуп. Самолюбив, даже с примесью высокомерия. Замкнут. Упрям. Лицо красивым не назовешь, но интересное. Лишь неподвижность черт его портит».
– Об ответственности за дачу ложных показаний вам говорили, прошу расписаться, что помните. Ну вот, с формальностями покончено, Игорь Сергеевич. Теперь несколько вопросов.
– Спрашивайте.
– Прежде всего спасибо, что помогли задержать хулигана.
– Я не задерживал. Задержала ватага молодежи, – отмел Власов похвалу.
– Им тоже спасибо, но без ваших показаний арест Платонова был бы почти…
Снова не дослушал:
– А за что арестован? За то, что слегка стукнул?
– Игорь Сергеевич, у Платонова кулаки пудовые. От его «слегка» у парнишки сотрясение мозга.
Власов скептически хмыкнул:
– Неудачно упал.
– Возможно… Скажите, с того места, где вы стояли, было отчетливо видно происходящее?
– Да.
– Можете назвать примерно расстояние?
– Шагов семь.
– Расскажите, пожалуйста, все по порядку, не упуская мелочей.
– Собственно, я уже рассказывал, записывали. В вашей папке наверняка содержатся мои… мемуары.
– Вы правы. Но то был рассказ другому следователю. Я обязан сам услышать.
– И записать другим почерком. Что ж, извольте.
Но он некоторое время молчал, глядя в окно, и обращенный к Знаменскому профиль выражал какую-то непонятную тому отрешенность.
– Этот… Платонов? Он купил после меня пачку сигарет. Подошел к девушке… Она ждала, наверное, долго. Это чувствовалось. Бесцельно ходила из стороны в сторону, скучала… В общем, неудивительно, что Платонов подошел. Красивая девушка… Одна.
«Почему он так тяжело говорит? Простенькая недавняя история, а он нагружает ее психологией».
– Но, Игорь Сергеевич, ведь девушка ждала не Платонова.
– На ней не написано. Просто, может, кого-нибудь.
– Она производила такое впечатление?
Власов поколебался.
– Нет-нет, утверждать не берусь. Но отрицать тоже.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Ну… пошел типичный для таких случаев треп.
– Вам было слышно?
Власов обернулся.
– Какие-то банальные фразы. Сами знаете, как бывает – начинается полушуткой; а потом уже обидно отъезжать ни с чем.
– Дословно не помните?
– Н-нет.
– Понимаете, мне важно, Игорь Сергеевич, как держался Платонов. Только развязно или нахраписто и нагло. И что девушка – давала она резкий отпор или как-то так… двусмысленно. Существо дела не меняется, но ситуация перед дракой… понимаете?
– Да, разумеется.
Пал Палыч поймал его взгляд и не отпускал, стремясь через этот «канал связи» привести его в нужное состояние.
– Я взываю к вашей памяти. Вы ведь все видели и слышали. Слова, интонации, жесты – где-то они отложились, надо только вытащить на поверхность. Постарайтесь сосредоточиться, Игорь Сергеевич. Представьте себе снова: тепло… ранний вечер… табачный ларек… красивая девушка скучает…
– Все очень похоже… – отрывисто и одышливо продолжил Власов за Пал Палычем, – слишком похоже… Теплый ветер порывами, и пахнет сирень… Деревья шелестят.
«Сирень?!.. Ладно, потом».
– К девушке подходит парень… установлено, что он был навеселе… голова немножко хмельная…
– Да, – согласился Власов, – голова хмельная. – И взволнованно заспешил, будто сам с собой: – Он говорит: «Как жаль, что вы ждете не меня». Она отворачивается. Ветер кидает ей волосы в лицо. Она говорит: «Отстаньте» или «Оставьте»… Но всерьез или только для виду – это невозможно понять. Поэтому он не отстает. Он говорит… пошлости, конечно, но она ему страшно нравится… Синие глаза, синее платье и рыжие волосы на ветру… – Вдруг он умолк резко, с разбегу.
«Ой-ой. Что на него накатило? Чердак в порядке, а понес несуразицу».
– Игорь Сергеевич, вы не жалуетесь на зрение?
– Нет, – сквозь зубы.
– Какого цвета папка?
– Коричневая.
– Эта?
– Серая. Я не дальтоник.
– Извините, заподозрил. Потому что на девушке была черная юбка. И белый свитер. И… разве она рыжая?
– Нет, обыкновенная блондинка. – Он хрустнул пальцами. – Из меня, как видите, никудышный свидетель.
– Да, что-то вы начали фантазировать. А мне нужно только то, что вы действительно видели и помните.
Перспектива продолжения допроса вызвала у Власова отвращение.
– Надо пойти лечь, – соврал он. – Что-то скверно…
– Позвонить в медпункт?
– Нет, это бывает… Я приду завтра или послезавтра… Можно?
– Послезавтра в то же время, – назначил Пал Палыч.
Подписал пропуск. Загадочный свидетель ушел. Знаменский посидел в раздумье. Затем, полистав справочник, снял телефонную трубку. )
– Гидрометцентр? Здравствуйте, следователь Знаменский с Петровки, 38… Да, пожалуйста. Вопрос такой: какова была сила ветра в Москве вечером девятого апреля?.. Да, сего года. Жду… Да? Практически безветрие. Спасибо.
- Предыдущая
- 4/12
- Следующая
