Снежные псы - Веркин Эдуард - Страница 25

• Предыдущая
• 25/80
• Следующая

– А-а-а!!!

Ну да, и был крик его громок. В смысле, Перца крик.

Доминикус успокоился и окончательно сдулся до своих нормальных размеров, однако клыки размыкать не спешил. Видимо, заклинило. И Перец почему-то не мог вниз спуститься. Видимо, примерз.

И я едва не примерз, вися под мостом. Так можно и гайморит какой-нибудь схватить, отек Квинке, короче. Решив перестать висеть, я рывком выскочил на мост.

Картина, открывшаяся моему взору, была достойна затвора фотохудожника. Зима, мороз, мост, фонари, на одном фонаре – доблестный герой, а в мягкое место ему впился кот. Я достал аппарат и запечатлел. Перец со столба скрипнул зубами.

– Пожалуй, я назову свою новую работу так: «Навеки вместе». – Я запечатлел Перца еще. – Да-да, очень хорошо.

– Убь-бью… – проскрипел со столба Перец.

– А может, оставить вас? – раздумывал вслух я. – Вот так и оставить, в высоком единении? А как потверже станете, я серебрянку напылю. Художественно будет…

– Убь-бью… – снова предупредил Перец.

– Однообразный репертуарчик, – хмыкнул я.

После чего свистнул.

Жду три минуты…

Нет, они управились за полторы. Видимо, где-то рядом были. Двое зависли над нами, Щек опустился на мост.

Облить Перца антифризом, сунуть пару таблеток внутрь – отлип бы как миленький. Но жалко мне было антифриза на эту сволочь. И я сделал так.

– А ну-ка, – кивнул на столб, – давай плюнь легонько, пыхни. Только начальство не поджарь. Понятно?

Щек кивнул. Осторожно набрал воздуха.

– И кошку не спали. Мы из нее шапку еще делать будем, – напомнил я.

Щек осторожно выдохнул. Пламя получилось небольшое, лизнуло фонарь.

– Свободен! – велел я, и Щек отвалил.

Где-то через полминуты Перец вместе с висящим на нем котом сполз вниз. Перец шевелился и даже мог ходить. Доминикус ходить не мог. Он вообще ничего не мог, болтался, как хвост. Перец попытался снять его с себя, однако не получилось – челюсти и в самом деле заклинило.

– Ты так и ходи, – посоветовал я. – Оч-чень оригинально… Биодизайн! Знаешь, это может стать новым направлением в моде…

Перец оглянулся через плечо.

– Можно, конечно, вырезать, – продолжил я задумчиво. – Он ведь только в штаны вцепился?

Судя по зверскому взгляду Перца, Доминикус вцепился не только в штаны. Вырезание, значит, отменялось.

– Или челюсти разжать, – предложил я. – Ножом.

– Каким ножом? – возмутился Перец. – Ты же зубы ему поломаешь!

Я пожал плечами. Отошел подальше, оглядел Перца.

– Да не, правда нормально выглядит. Живопись просто. Пашка Пикассо в молодости, очень похоже. Жаль, что не увидит никто. Разве что Тытырин…

Перец попытался оторвать Доминикуса еще раз, но тщетно, только поморщился.

– Да, Тытырин увидит, и твой вид ему послужит вдохновением. Он ужо сочинит… Я даже боюсь представить название, которое он даст своему произведению…

– Давай, разжимай, – простонал Перец.

Я выхватил супербулат. Для начала треснул Доминикуса по затылку рукояткой, что, впрочем, воздействия не возымело. Тогда сунул лезвие ему в зубы и разжал челюсти.

Сломал, правда, пару зубов и язык чуть не отрезал. По мелочам, короче, обошлось. Доминикус не отреагировал, пребывал в жесточайшем отрубе. Но, судя по свирепым глазам, членовредительства он мне не забудет, будет мстить до тех пор, пока мой изуродованный труп не ляжет в сыру землю, пока рыжие муравьи не выедят мою селезенку… Как обычно и бывает в таких случаях.

– Можно и осторожнее было, – буркнул Перец.

Он положил кошку на плечо и потихоньку поковылял к норе. Я за ним. Настроение немного улучшилось.

В глубине пещеры Перец оттаял окончательно и сразу же приступил ко мне:

– Ну, теперь ты. Будем лечиться.

– Может, завтра?

– Сегодня. Нечего время терять.

И он потряс перед моим носом заветным пузырьком.

– А я не буду! – Я кивнул на Доминикуса. – Не впаду в неадекватность?

– Ну, если только ненадолго совсем, – заверил Перец, – на пару часиков. Зато потом никаких рыбок – рыбки с драконом просто несовместимы. Так что давай!

Глотать слезы дракона мне не очень хотелось, но, видимо, выхода другого не было. Памятуя о Доминикусе, я связался. Вернее, Перец мне помог – привязал меня к большому сталагмиту. Крепко так, чтобы я не мог пошевелиться.

После чего я выпил слезы дракона. По вкусу похоже на соленую воду. На хорошую минералку.

Было больно.

Я стащил перчатку, размотал бинт. Рука была красной. Не просто красной – огненно-красной, точно сварили ее. Такого никогда не случалось. Похоже на рожу, только вряд ли можно было ее здесь подхватить – насколько я успел разобраться с местными болезнями, инфекционными они не бывали. Хотя… Хотя это вполне мог быть какой-нибудь местный недуг. Тогда лечить вообще бесполезно, тогда остается только ждать.

А еще рука болела. Сильно болела, без перерыва. Так, что я даже не мог ничего взять – на ладони почти сразу возникали горячие пятна, которые терпеть было вообще сложно. Пришлось мне даже ладонь перебинтовать.

Можно проконсультироваться у Перца, он наверняка в подобных вещах знаток, но связываться с ним мне совершенно не хотелось. Свяжешься с Перцем – и выслушаешь целую гору ослоумия. Болит правая рука? А ты знаешь, отчего такое бывает? Не надо злоупотреблять… Ну и так далее.

Бинт помогал, револьвер держать я мог, правда, боль не прекращалась. Впрочем, обращать внимание на такие мелочи… Поболит и перестанет.

Я вернул перчатку на место и оглянулся – не заметил ли Перец моих манипуляций?

Перец сидел на самом краю моста, как раз над вечно вмороженным водяным. Сидел, полировал меч. Я стоял у него за спиной. Довольно холодно, как обычно холодно, а одеты мы были совсем не по-зимнему. Перец достал откуда-то свою героическую броню, напялил ее и стал похож на рыцаря. И как-то сразу набрался наглости и спеси.

Меня он заставил надеть бронежилет, боевой шлем (даже подключить велел), пристегнуть супербулат и обязательно взять револьверы. А что хуже всего – ботинки. Армейские дешевые тупые ботинки. Они мгновенно простыли, так что, кажется, обморожений не избежать, придется дышать на пальцы, придется глотать антифриз. А лучше так – когда вернемся, я возьму у Перца Доминикуса. Кошки отлично помогают против обморожений. Надо просто вскрыть толстое кошачье брюхо и засунуть в него пальцы ног. Старый чукотский способ.

– Раньше я думал, что здесь все можно устроить, – рассказывал Перец. – Пытался помочь всем, кто сюда попадал. Доставал то, что они хотели – оружие, машины, даже танк. Да вообще почти все. Шатался туда-сюда, осчастливливал разных психов. Знаешь, я тогда чуть ли не каждый день мог туда выходить. А потом все тяжелее и тяжелее становилось, теперь вообще очень… тяжело. Надо мощно концентрироваться, сильно устаешь…

Не знаю, подумал я, в последнее время Перец часто пропадал. Еще чаще, чем раньше. Надо бы за ним проследить… Хотя и следить не надо, я подозревал, где он ошивается. И даже знал.

В нашем северном городе полно ангаров. Не знаю почему, но тут они везде. Много их. Перец выбрал тот, что за стадионом, возле аэропорта. Я летал медведя с телемачты снимать. Летали его снимать, и как раз увидел, как Перец к этому ангару ковыляет, впряженный в саночки. А на саночках баллон газовый. Что-то мастерил, что-то там он делал – в темноте вспыхивала сварка. Но что конкретно – не знаю, меня он в ангар не пускал, а с вышки даже в бинокль недосмотришься. Мне вообще-то его таинственные дела, само собой, не нравились, но ничего не попишешь – начальство.

Все равно ничего не скажет. Темный тип. Что ни спросишь – все потом, все в свое время… Я даже спрашивать бросил, когда наступит то самое «свое время».

– Я вот что думаю… – продолжал он. – Может, Ван Холла подорвать? Найти все-таки бомбу и ему подкинуть?

Я равнодушно промолчал.

– Ты прав, нельзя, – покивал Перец. – Народцу много погибнет. Нет, мы его по-другому придавим. Я им такое придумал…

• Предыдущая
• 25/80
• Следующая