Снежные псы - Веркин Эдуард - Страница 3

• Предыдущая
• 3/80
• Следующая

Дернул стартер, двигатель застрекотал, я покатил к центру. Съехал под горку и оказался на площади Победы.

Площадь Победы. Название не я придумал, она на самом деле так называется. Тут вообще у каждой улицы названия, все как полагается. Площадь Победы, улица Гагарина, бульвар Пищевиков. Все, как в нормальном городе. На площади Победы стоит памятник. Танк на большом куске гранита, а рядом большая полковая гаубица. И у танка, и у пушки из стволов торчат железные цветы. Мне не очень нравится такое решение, но куда памятник денешь? Но все равно проезжать мимо приятно почему-то, наверное, потому, что я никогда не жил в настоящем городе, я помню только свою дурацкую базу. А тут город. И настоящая квартира. Я живу не в норе, а в квартире, как люди. Пусть Перец в норе сидит, а я хочу, чтобы вид был из окна. У меня вот прекрасный вид – белая пустота до горизонта, а на горизонте, далеко-далеко, горы. Горы всегда розовые. И утром, и днем, и вечером. Отличный вид. А в норе только полумгла и запах Яшкиной похлебки. Правда, тепло, но я никакое тепло не променяю на хороший вид. Если бы не холод, я бы даже рисовать начал, но нельзя – краски тоже замерзают. А в норе, где не замерзают, вдохновение не берет.

Но я, кстати, нашел выход – я теперь фотографирую. Завел себе хороший фотик и фотографирую, а потом, когда придет время, перерисую.

Ну да я отвлекся. Площадь Победы.

Я протарахтел мимо танка, спустился к пешеходному мосту. Красивое такое сооружение, в пушкинском духе. Изогнутое дугой, ажурное, как раз для того, чтобы экзальтированные барышни вниз кидались. Фонари опять же такие, будто только что с Невского проспекта вырваны.

Через мост ехать не хотелось. Стоял, наверное, с минуту, смотрел. Слушал, как в фонарях гудит ветер. Ветер сегодня гудел как-то чересчур успокаивающе, что было подозрительно. Сегодня у меня вообще подозрительное какое-то настроение… Кстати, на мосту они на меня уже два раза нападали. Да, очень удобное для нападения место – с моста никуда ведь не удерешь, только разве что вниз прыгнуть. А тут высоко. И сегодня у меня не день прыжков, недаром все-таки я в окно не выпрыгнул.

Через мост я не поехал, свернул влево, откатил метров двести в сторону и стал спускаться в овраг. И тут же понял, что допустил ошибку – овраг был затянут туманом. Не целиком затянут, только понизу, но все равно.

По дну оврага течет ручей. Само собой, странный ручей – горячий. Вокруг снега, а ручей горячий, как в Исландии. Я сначала думал, что тут гейзер есть, но гейзера не нашел, ручей просто из земли тек, вот и все. Будто там внизу трубу прорвало.

Иногда от этого ручья поднимается туман. Сегодня как раз туман.

Возвращаться уже было нельзя: если бы я сейчас повернул, они догадались бы, что я жду нападения, а если они догадались бы, что я жду нападения, то я оказался бы в совершенно уж проигрышной ситуации. Слишком много «бы». Поэтому я отпустил тормоза и стал скользить вниз, в молоко. Когда молоко перешло в сливки, я включил фары. Фары и еще подогрев сидений – снегоход у меня отличный, и ручки подогреваются, и сиденья.

На это они и попались.

Я съехал. Снегоход оставил метрах в десяти от воды, а сам подошел к самому берегу. Специально. В тумане ничего не видно, максимум на полметра. Но это мне. Они видят. У них в башке тепловые и звуковые локаторы, как у летучих мышей, потому и видят в темноте. Примерно так. Красная полоса и размытая красная точка. Красная полоса – горячий ручей, красная точка – я. А на самом деле работающий снегоход. Все просто.

Я сидел на оттаявшем камне, разглядывал длинные извивающиеся водоросли и красных меченосцев, охотившихся по дну на трубочников. Снег, внизу красные меченосцы, а за спиной так тихо, по-деревенски, щебечет мотор…

Звук исчез.

Началось.

Туман колыхнулся, и я почувствовал за спиной его движение, но реагировать не стал. Постоял еще немного, вглядываясь в густую ватную субстанцию.

Снегохода не было. Только что он стоял здесь, трещал на холостом ходу, и тут же исчез. Растворился, и стало тихо.

Началось. Эти гады уперли снегоход!

Не удержались. Как всегда. И как всегда я их обштопал. Хотели меня утянуть, а утянули снегоход.

Как пели мои любимые «Анаболики», «было у бугра три сына, старший был ваще скотина, средний правильный чувак, младший вовсе был…». Чудак, короче, был младший. А они все чудаки, куда им против меня!

Я хохотнул, перепрыгнул на другой берег и побежал вверх по склону.

Город начинался, едва заканчивался овраг, я резво выскочил из тумана и нырнул в ближайший двор. Постоял, отдышался, проглотил на всякий случай антифризный шарик. Отсюда до площади Центральной уже совсем немного, и добрался я без всяких приключений. Видимо, эти типы в ярости разбирались со снегоходом.

Терзали его, терзали.

Площадь Центральная – большая площадь. Вообще-то даже пустырь: вокруг дома разноцветные (тут почему-то все разноцветное), а в центре снежный городок. Снежный городок был гигантских размеров, он занимал почти все пустырное пространство. Невысокая стена по периметру. В четырех местах, видимо, по частям света, прорезаны ворота с арками и ледяными фонарями, выполненными в виде разноцветных Тадж-Махалов. В центре ледяные фигуры. В основном сказочной направленности. Горки еще разные, ледовый дворец, а возле ворот с черными таджмахальными фонарями огромная горка, высотой до половины пятиэтажки. А наверху этой горки почему-то маленький бульдозер – такая вот фантазия.

Я вошел в центральные ворота. Наверняка сейчас они за мной уже опять наблюдают. Прячутся по крышам, втягивают воздух. Буду вести себя как ни в чем не бывало. Типа, заблудился в тумане, а снегоход потерял, потом вернусь, найду. Это их, конечно, с толку собьет, это их, конечно, озадачит. Они ведь глупенькие еще совсем.

По плану у меня зарядка. Физические упражнения здесь просто необходимы. Здесь кислорода гораздо меньше, чем в нормальных местах. То ли вымораживается он, то ли вверх поднимается, то ли, наоборот, углекислый газ опускается, но дышать тяжело. А сердце необходимо наполнять кислородом, без кислорода оно портится.

Лучший путь обеспечения миокарда кислородом – аэробика, недаром же она так называется. Поднять пульс, поднять дыхание, поднять тонус мышц. Буду делать зарядку, а они за мной будут охотиться. Повеселимся.

Я принялся быстро расхаживать между фигурами, приседать, наклоны гнуть, боксировать с тенью, делать махи, делать вид, что разминаюсь. Ну и конечно – из-за Деда Мороза высунулась гадкая зубастая морда. Не удержался, гад. Морда высунулась, оранжевый глаз полыхнул, тут же спряталась. Дурачок, думает, что я его не заметил.

Ну, пусть.

Я взобрался на снежную стену. Когда я взбираюсь на эту снежную стену, на меня какое-то воспоминание наваливается. Будто помню я что-то. Тоже какую-то ледяную стену, дети вокруг катаются с горок, визжат, а я будто бы повис на снежной башне, ноги в пустоту свешиваются, страшно… А дальше не могу вспомнить.

Стена невысокая, метра два, наверное. Вокруг всей площади тянется. С другой стороны стены дорожка – сам ее протоптал. По той дорожке я и бегаю. Круг – пятьсот метров. Пять кругов – отличная разминка. На втором круге разогреваюсь, сбрасываю тулуп и бегу уже просто так, в унтах, куртке и шапке. Хотя просто так это совсем не просто так – каждый унт весит по пять кило почти. Так что нагрузка о-го-го! Не, я просил, конечно, Перца, чтобы он достал что-нибудь из полярного ассортимента ведущих фирм, но оказалось, что по сравнению с нормальными унтами полярный ассортимент никуда не годится. Ноги в нем мерзнут. Так что унты я почти не снимаю, даже сплю иногда в них. Ноги, конечно, преют, но что делать? Север.

На третьем круге, пробегая мимо ворот, я мельком глянул на фигуры. Стоят себе. И вроде бы мертвые они, и вроде бы нет никого на площади, только снежные истуканы. Но я снова его заметил. Сразу его заметил. Заметил, потянулся, будто кости разминая, а сам соплемет с предохранителя снял незаметно.

• Предыдущая
• 3/80
• Следующая