Журнал «Если», 2000 № 07 - Дяченко Марина и Сергей - Страница 33

• Предыдущая
• 33/76
• Следующая

— Но я джентльмен, — вскричал Пейли, сдавленный тяжелыми руками-лопатами. — Из Нориджа! Я драматург, как и вы! Поглядите, у вас в руках пьесы, которые я написал.

— Сперва призрак, теперь из Нориджа, — улыбнулся Шекспир, вновь воспарив в воздух, как собственный портрет. Двумерный портрет с объемной рукописью в руках. — Экий ты, брат, право. Или есть другие миры, похожие на наш, из которых люди переносятся в наш мир силой колдовства? Такие истории я уже слышал. Один германец…

— Это правда, я вам не лгу! — уцепился Пейли за последнюю ниточку надежды, одновременно цепляясь ногтями за дверь спальни, в то время как Томкин тянул его за собой. — Вы умнейший человек своей эпохи! Вы способны это вообразить!

— И поэтов, которые еще не рождены; этого, как там его, Бляйрона, и лорда Тенниссуя, и пропойцу-валлийца? С тобой разберутся, как и с тем, другим.

— Но это правда!

— Проваливай своей дорогой, — заворчал Томкин. — Твой дом — Бедлам.

И поволок Пейли — бьющегося с пеной у рта, воющего Пейли — за дверь.

— Вы ненастоящие, все вы! — вопил Пейли. — Это вы тут призраки! А я настоящий, это недоразумение, отпустите меня, выслушайте, я все объясню!

— Ишь как запел, — пробурчал Томкин и вытащил Пейли в коридор.

— Дверь закрой, — приказал Шекспир. Томкин прихлопнул ее ногой. Вопли и топот ног удалились по коридору. Скоро вновь воцарилась тишина, давая возможность присесть и почитать.

А пьесы отменные, рассудил Шекспир. Загадочно, что одна из них, по всей видимости, повествует о еврее-ростовщике. Очевидно, парень из Нориджа читал Марло и обратил внимание на драматический потенциал, заложенный в Лопесе и злодеях подобного типа. Он, Шекспир, и сам лениво раздумывал, не написать ли на эту тему пьесу. И нате вам, вот она, уже готовенькая — кто-то за него постарался. Здесь же имелась парочка многообещающих исторических хроник. О короле Генри Четвертом. И комедия под названием «Много шума из ничего». Вот ведь подарки с неба свалились! Он улыбнулся. Вспомнил другого пришельца, алемана — доктора Шлейера или как его там, — чья история очень напоминала историю этого безумца. (Безумца? Разве безумцы способны творить такие пьесы? «Влюбленные, безумцы и поэты» — хорошая реплика в пьесе о феях, принесенной Шлейером. Бедняга Шлейер умер от чумы.) Пьесы, которые принес Шлейер, были хороши — но эти все-таки лучше.

Шекспир перекрестился. Может ли статься, что, говоря о своих «Музах», древние поэты имели в виду таких вот, как этот безумец, чьи слабые крики все еще доносились с улицы, или как Шлейер, или как тот, что под пыткой клялся, будто родился в Виргинии в Америке и будто в той земле имеются университеты получше Оксфордского, Лейденского и Виттенбергского? Шекспир пожал плечами: есть многое на свете и т. д. Кто бы они ни были, пусть приходят — лишь бы пьесы приносили. Шлейеров «Ричард Второй», возможно, нуждается в исправлениях — чем, собственно, Шекспир сейчас и занимался, но более ранние вещи, «Генри Четвертый» и прочие, имели успех. Он прочел верхнюю страницу этой новой кипы, поглаживая свою посеребренную сединой рыжую бородку, скользя по строчкам живыми серыми глазами. Вздохнул и перед тем, как скомкать и сбросить со стола страницу своей собственной пьесы, перечитал ее. Худо дело — стих хромает и с волшебством перебор. Герцог Индженио говорит:

Не годится: слишком неправдоподобно. Швырнул страницу в мусорную коробку — Томкин потом уберет. Взял чистый лист и начал переписывать изящным почерком:

ВЕНЕЦИАНСКИЙ КУПЕЦ

И продолжал работу, не вымарывая ни строчки.

Орсон Скотт Кард

СОВЕТНИК ПО ИНВЕСТИЦИЯМ

Трудно представить любителя фантастики, который не знал бы двух знаменитых романов О. С. Карда — «Игра Эндера» и «Голос тех, кого нет»: оба получили «золотой дубль», премии «Хьюго» и «Небьюла», оба не раз издавались в России. Но если кто-то из наших читателей все же пропустил эти книги, советуем сначала заглянуть в рубрику «Литературный портрет»… Короткая повесть «Советник по инвестициям», написанная Кардом совсем недавно, представляет собой интерлюдию, проясняющую один из моментов, который оставался неясным во второй книге.

Эндрю Уиггину исполнилось двадцать лет в тот день, когда он прилетел на планету Сорелледольче. Точнее, двадцать ему исполнилось незадолго до конца путешествия. Эндрю выяснил это, когда подсчитал, сколько секунд продолжался его полет при скорости, близкой к скорости света, и сколько субъективного времени прошло для него лично.

В любом случае он хотел считать себя двадцатилетним и не думать о том, что с момента, когда он появился на свет, — а было это давным-давно, на Земле, в эпоху, когда человечество еще не вышло за пределы Солнечной системы, — минуло уже четыреста с лишним лет.

Как только из выходного шлюза появилась Валентина, Эндрю поспешил сообщить ей новости:

— Я только что подсчитал, — сказал он. — Мне стукнуло двадцать.

— Поздравляю, — откликнулась сестра. — Теперь тебе, как и всем, придется платить налоги.

С тех пор как закончилась последняя космическая война, Эндрю жил за счет средств трастового фонда[13], основанного благодарным человечеством для командира армады объединенных космических флотов, спасшего цивилизованные миры от страшной опасности. А если уж быть совсем точным, то фонд был создан в самом конце Третьей войны с баггерами, когда люди еще считали своих врагов чудовищами; в те времена дети, командовавшие космическими флотами, считались героями. Но позже эту битву стали называть Войной Ксеноцида, отношение человечества к своим героям изменилось радикально. Сейчас ни одно планетарное правительство не осмелилось бы организовать пенсионный трастовый фонд для Эндера Уиггина — величайшего в истории человечества военного преступника.

Более того: если бы стало известно, что подобный фонд уже существует, разразился бы грандиозный скандал.

К счастью, убедить ветеранов космического флота в том, что уничтожение баггеров было скверным поступком, оказалось довольно трудно. Именно командование космофлота приложило немалые усилия, чтобы скрыть только что созданный фонд от внимания общественности. Собранные средства распределили между множеством других фондов, приобрели на них пакеты акций в сотнях компаний, так что ни один человек не мог распоряжаться сколько-нибудь значительной частью средств фонда. Огромная сумма словно растворилась, и только сам Эндрю и его сестра Валентина знали, где находятся деньги и сколько их на самом деле.

Но теперь, когда Эндрю исполнилось двадцать, он должен платить налог. Для определения суммы налога ему необходимо сообщить властям о своих доходах. Закон обязывал Эндрю представлять декларацию о доходах либо ежегодно, либо после каждого межзвездного перелета, если тот длился больше одного года по объективному времени; при этом налоги переводились в годовое исчисление и к ним приплюсовывалась пеня за просрочку платежа.

• Предыдущая
• 33/76
• Следующая