Заклинание для хамелеона - Пирс Энтони - Страница 17

Спокойно, как в Дремучем лесу, где спящий не проснется н икогда? Опасаясь драконьих ушей, Бинк не посмел возразить вслух. Но он изготовился к решающему прыжку, который избавит его от этого жуткого подчинения воле призрака. Нужно только проскочить мимо хвоста, чтобы чудище не успело среагировать, а потом попытать счастья в подземной реке.

«Не надо! Друг, я могу помочь тебе!» — безмолвно закричала тень.

И Бинку почему-то захотелось поверить в искренность мертвяка. Возможно, оттого, что другие варианты совсем уж непривлекательны: быть сожранным драконом или утонуть в реке.

«Все будет честно, — настойчиво внушала тень, — Прими меня, всего на часик. Я спасу тебе жизнь, а потом исчезну, исполнив свой обет».

Складно излагает. Бинку так или иначе грозит гибель. Если тень и впрямь может его спасти, отчего бы не отдаться ей на часок? И ведь не врет — тени действительно растворяются, избавившись от того, что их гнетет.

Однако не все тени честны. Попадаются среди них и закоренелые рецидивисты, которые не сильно рвутся искупать совершенные при жизни преступления, а норовят добавить к ним новые, уже посмертные, попутно нанося непоправимый ущерб доброму имени того бедолаги, в коего удается вселиться. Тени-то терять нечего, она и так мертвехонька. Искупление грехов обречет ее либо на небытие, либо на пребывание в адских безднах — это уж кто во что верит. И ничего удивительного, что иные из теней предпочитают вообще не умирать окончательно.

«Моя жена, мой ребенок! — молила тень. — Они живут в голоде и горе, не зная, где я и что со мной. Я должен рассказать им, где растет серебряный дуб, поиски которого стоили мне жизни».

Серебряный дуб! Бинк слышал о таком дереве. У него листья из чистого серебра, ценности неописуемой: серебро — металл магический. Оберегает от злых чар, а доспехи из него никакое магическое оружие не прошибет. Его даже вместо денег использовать можно.

«Нет-нет, оно для моей семьи! — вскричала тень, — Чтобы навсегда от нужды избавились! Не смей его присваивать!»

И это окончательно убедило Бинка. Нечестная тень наобещала бы ему с три короба — а этот обещает только жизнь, но не богатство.

«По рукам!» — подумал Бинк, надеясь, что не совершает роковой ошибки. Излишняя доверчивость чревата…

«Подожди, пока я не войду в тебя полностью, — с благодарностью отозвалась тень, — Пока я не стану тобой, я бессилен тебе помочь».

Бинк надеялся, что его не обманут. А с другой стороны, что ему терять? А что выиграет тень, надув его? Если она не спасет Бинка, то на собственной шкуре почувствует, что значит быть драконьей пищей. А потом они оба станут тенями — причем Бинк будет тенью весьма сердитой. Интересно, а что одна тень может сделать другой тени? Размышляя подобным образом, Бинк ждал.

Ну вот и все. Теперь он — Дональд, старатель. Человек, который умел летать.

— Поехали! — радостно завопил Дональд устами Бинка, поднял руки, словно изготовился нырять, и рванул из расщелины прямо вверх с такой силой, что комья земли и камни разметались во все стороны.

Они вылетели из пещеры в ослепительно яркий свет дня. Дракон помедлил мгновение, пытаясь сориентироваться в этой нестандартной ситуации, а потом бросился в атаку. Но Дональд поднапрягся и взмыл столь стремительно, что драконовы зубищи лязгнули впустую, поймав только воздух. Дональд изо всех сил лягнул дракона в морду.

— Эй, щербатый, получай гостинец! — крикнул он и приложился еще разик.

Дракон раздвинул челюсти и выпустил облако пара. Но Дональд был уже высоко, так высоко, что дракону их не достать.

А они поднимались все выше — над ущельем, над деревьями и скалами. Усилия требовались только умственные — полет-то был магический. Набрав нужную высоту, они прекратили подъем и полетели вдоль Ксанфа в северном направлении.

И только сейчас Бинк с опозданием почувствовал, что стал обладателем волшебного таланта. Ненадолго и, так сказать, из вторых рук — но все равно он впервые ощутил то, что ощущал всякий другой гражданин Ксанфа. Он при деле!

Ощущение было великолепным.

Наступил полдень, и солнце светило прямо над головой. Они неслись среди облаков. У Бинка зазвенело в ушах, но его временное второе «я» автоматически сглотнуло, и неприятное ощущение ушло, не успев набрать силу. Бинк не понял, почему полет так действует ему на уши; уж не потому ли, что на такой высоте им больше делать нечего?

Он впервые увидел облака сверху. Снизу они обычно казались плоскими, но сверху выглядели изысканными, хоть и несколько абстрактными скульптурами. То, что с земли виделось крохотными клубочками дыма, при ближайшем знакомстве оказывалось огромными скоплениями тумана. Дональд пролетал сквозь них с завидным спокойствием, но Бинку было не по себе — он почти ничего не видел и очень боялся, как бы они во что-нибудь не впилились.

— Почему летим так высоко? — спросил он, — Мне земли не видно.

Бинк, конечно, преувеличивал — землю-то он видел, но без привычных подробностей. И еще было бы здорово, если бы кое-кто увидел, как он летает. Покружить бы над Северянкой, посрамить насмешников, доказать свое право на гражданство… Только это было бы нечестно. Как жать, что самое притягательное — это то, чего делать нельзя…

— Не хочу себя рекламировать, — сказал Дональд, — Если люди решат, что я снова живой, могут возникнуть всякие сложности.

Вот как? Да, наверное. Воскреснут старые обязательства, может быть, всплывут прежние долги — из тех, которые никаким серебром не оплатишь. Тень обречена скрываться в тени, по крайней мере, не афишировать свое существование.

— Видишь, вон там сверкает? — Дональд указал вниз, в просвет между облаками, — Это серебряный дуб. Так спрятался, что его только сверху и разглядишь. Но парню своему я очень точно опишу, где его искать. А тогда можно будет и на покой.

— Жаль, что ты не можешь сказать мне, где найти магический талант, — с грустью заметил Бинк.

— А у тебя его нет, что ли? Так ведь он у каждого гражданина Ксанфа имеется.

— Поэтому-то я и не гражданин, — мрачно отозвался Бинк. Беседовали они, пользуясь одним ртом на двоих. — Я направляюсь к доброму волшебнику. Если и он не поможет, меня отправят в ссылку.

— Как я тебя понимаю! Сам два года в этой пещере как в ссылке проторчал.

— А что с тобой случилось?

— Летел домой, а тут буря. А я как раз серебряный дуб нашел. И так, понимаешь, о богатстве размечтался, что переждать терпения не хватило. И полетел прямо в самый ураган. Ну, меня и сдуло в Провал. Так шандарахнуло, что очнулся уже в пещере — мертвый.

— Никаких костей я не заметил.

— И дырки в земле ты тоже не заметит. Меня сразу завалило грязью, а потом тело смыло в реку.

— Но…

— Ты что, не знаешь? Тень прикована к месту смерти, а не к тому месту, где находится труп.

— Ой, прости, пожалуйста.

— С тех пор я там и околачивался, хотя и знал, что толку в этом никакого. А потом пришел ты… — Дональд помолчал. — Слушай, ты так меня выручил — я поделюсь с тобой серебром. На том дереве хватит и моему семейству, и тебе. Только поклянись, что больше никому не скажешь, где оно растет.

Предложение было заманчивым, но Бинк подумал и решил отказаться:

— Мне нужна магия, а не серебро. Без магии меня выдворят из Ксанфа, тогда и серебро будет ни к чему. А с магией мне никакого богатства не надо. Так что, если хочешь поделиться, поделись с самим деревом; не срывай с него все листья сразу, а изредка и по чуть-чуть. И серебряные желуди не рви, а бери понемногу тех, что опали. Тогда дерево не заболеет, а может, и потомство даст. И вообще, так оно для всех выгодней будет.

— В счастливый день ты в мою пещеру свалился, — сказал Дональд и, заложив вираж, пошел на снижение.

С потерей высоты у Бинка снова зазвенело в ушах. Они приземлились на лесную поляну, а потом прошли с полмили до уединенной запущенной фермы. К концу пути судороги в ногах Бинка прошли совершенно.

— Красиво здесь, да? — спросил Дональд.