Заклинание для хамелеона - Пирс Энтони - Страница 53

Два чудища схлестнулись.

— Валяй его во все корки! — завизжала сверху гарпия, обращаясь, должно быть, к обоим монстрам одновременно. От возбуждения она в очередной раз обделалась, едва не угодив Бинку какашкой в голову. Эх, сейчас по ней бы да камешком!

Ему удалось сесть. Одна нога оставалась прикованной к дерну, но теперь у Бинка был рычаг, чтобы вырвать из плена мясоедки и ее. Даже и не больно получилось. Он поглядел на сражающихся чудищ и увидел, как змееподобные волосы власоглава обвивают голову аргуса, цепляясь за клыки, уши, чешую, глаза, — словом, за все, за что можно зацепиться. Тело самого власоглава от горгонистой башки до копыт было покрыто панцирем, как у броненосца, и совершенно неуязвимо для наскоков аргуса. В целом власоглав был довольно заурядным четвероногим чудищем, но эти волосы — цепкие, проворные, смертоносные… Громкий ужас!

Неужели ему и вправду так хотелось обратно в Ксанф? Как быстро вылетели из головы все мерзости здешней жизни. А ведь зла в магии не меньше, чем добра. Может, и в самом деле в Обыкновении-то лучше…

— Кр-р-ретины! — затрещала гарпия, увидев, что Бинк освободился. — Уходит! Уходит! Дер-р-ржи его!

Но чудища настолько увлеклись друг дружкой, что им ни до кого не было дела. Вне всякого сомнения, победитель скушает побежденного, и Бинк будет уже не нужен.

Забыв всякую осторожность, гарпия стрелой метнулась к Бинку. Но теперь он был на ногах и вполне мог постоять за себя. Он протянул руку и схватил тварь за крыло, норовя добраться до тощей шеи. С каким удовольствием он придушил бы ее, тем самым как бы придушив все зло Ксанфа! Но она так яростно заквохтала и забилась, что ему досталась лишь пригоршня липких перьев.

Не тратя времени даром, он припустил подальше от поля битвы. Гарпия рванулась за ним, поливая его такой отборной бранью, что уши запылали, но вскоре отстала. В одиночку ей с ним не справиться. Гарпии по преимуществу трупоеды и воровки, но не охотницы. Вырывать пишу из чужих ртов — вот это для них самое то. Да и других тварей, которые шуршали и плюхали вокруг Бинка, след простыл: такие охотятся только на беззащитных.

Но где же Ида? Почему не пришла к нему на помощь? Наверняка ведь слышала, как он кричал. Если, конечно, еще жива. Не услышать шум потасовки, затеянной аргусом и власоглавом, было просто невозможно. Отсюда следует…

Нет! Она где-то здесь. Может, пошла к морю рыбку половить, потому ничего и не слыхала. За эти два дня она проявила себя бесценной помощницей и настоящей патриоткой Ксанфа. Без нее он никогда не выбрался бы из-под власти злого волшебника. Сильная, умная, надежная — не чета другим девчонкам. Жаль только, что…

И тут он увидел ее. Она отдыхала, привалившись к дереву.

— Ида! — радостно воскликнул он.

— Привет, Бинк, — отозвалась она.

Его тревога за нее сменилась гневом:

— Ты что, не видела, что на меня монстры напали? Не слышала?

— Видела и слышала, — спокойно сказала Ида.

Бинк ничего не мог понять и распалился еще больше:

— Так что ж ты не помогла мне? Могла хотя бы палку или камень бросить. Меня чуть живьем не сожрали!

— Очень жаль.

Он приблизился к ней еще на шаг.

— Ей, видите ли, жаль! Разлеглась тут, балдеешь, а я… — Он замолчал: у него не было слов.

— Вот если б ты меня из-под дерева вытащил…

— И в море утопил! — крикнул он, подскочил к ней, грубо потянул за руку… и от слабости у него в глазах потемнело.

Он все понял. Дерево навело сонный морок на Иду, а теперь и на него. Как и чары мясоедки, морок действовал постепенно. Наверное, Ида прикорнула здесь, от усталости потеряв всякую осторожность, как и он сам, и теперь дерево имело над ней полную власть. Никаких ощутимых неудобств, могу-тих отпугнуть жертву, просто тихая, незаметная утечка жизненных сил, воли… Все как у мясоедки, только тоньше, неощутимее.

Он стряхнул с себя морок, присел на корточки возле Иды, просунул руки под спину, под коленки. Сил-то у него хватит, надо только действовать быстро.

Бинк начал поднимать Иду и обнаружил, что подниматься ему совсем не хочется. Сидеть так хорошо! Ему не поднять ее, самому-то не встать. Прилечь бы, передохнуть минуточку!

Нет. Тогда конец. Нельзя, нельзя поддаваться мороку.

— Прости, что накричал на тебя, — сказал он, — Я не знал, в какую переделку ты попала.

— Ничего, Бинк. Я не обиделась, — Ида закрыла глаза.

Он выпустил ее и на четвереньках отполз от дерева.

— Прощай, — бесчувственно прошептала она, чуть приоткрыв один глаз. Она была на грани смерти.

Он взял ее за ноги и потащил. Накатила новая волна слабости, ушла сила, ушло желание что-то делать. Она такая тяжелая, ему все равно не справиться. Но он сделал еще попытку, противопоставляя магии свое упорство. Ничего не вышло. Слишком тяжелая.

Бинк попятился от дерева — и силы вернулись к нему. Но теперь Ида была далеко. Он поднялся, шагнул к ней. И тут же упал, обессиленный. Нет, так ничего не выйдет.

Он вновь выполз из морочного круга, изрядно вспотев от напряжения. Если бы не его упорство, второй раз не выбрался бы, это точно.

— Мне тебя не вытащить, только впустую время трачу, — виновато сказал он. — Может, получится веревкой тебя обвязать.

Но никакой веревки не было. Он прошелся вдоль деревьев на краю чащи и заметил свисающую лиану. Если удастся оторвать, вполне сгодится.

Одной рукой Бинк схватился за лиану. И заорал. Эта погань вывернулась и захлестнула его запястье петлей. С дерева, раскачиваясь, опустились другие лианы и потянулись к нему. Сухопутный кряк, разновидность древопутаны. Опять проявил роковую неосторожность, опять угодил в ловушку, которую должен был бы заметить.

Он бросился наземь, изо всех сна дергая за лиану. Но она спокойно растянулась и лишь плотнее обхватила его руку. Тут Бинк заметил на земле заостренный осколок кости. Должно быть, от предыдущей жертвы остался. Сгреб кость свободной рукой и ткнул в лиану. Потек густой оранжевый сок. Дерево содрогнулось и глухо взвыло. Хватка ослабла, и Бинк высвободил руку. Очередное последнее предупреждение.

Он побежал по берегу, разыскивая хоть что-нибудь, способное облегчить ему задачу. Камень острый, чтоб лиану срезать? А другие лианы? Так они ему и дали! Может, палку подлиннее? Нет, те же проблемы. Этот якобы мирный бережок — прямо поле чудес, одно чудо другого гнуснее! Здесь ничему веры нет!

Гут он увидел человека: на песке, скрестив ноги, сидел Трент и пристально смотрел на что-то. Похоже, на пеструю тыкву-горлянку. Закусывает, что ли?

Бинк остановился. Трент — вот кто мог бы ему помочь. Превратит дремучее дерево в саламандру, чтобы само себя спалило. Или как-нибудь иначе обезвредит. Правда, в конечном счете сам-то Трент поопасней любого дерева будет. Что же выбрать?

Ничего не поделаешь, придется вступать в переговоры. Пусть в Тренте больше зла, чем в простой дремучке, зато та уже сейчас Иду убивает.

— Трент, — робко позвал он.

Ноль внимания. Волшебник продолжал глазеть на тыкву. Но есть, похоже, не собирался. Что ж он там высмотрел?

Провоцировать волшебника не хотелось, но неизвестно ведь, сколько времени осталось в распоряжении. Ида умирает. Может, скоро ее и не спасти уже будет, даже если от дерева оттащить. Нет, придется рисковать.

— Волшебник Трент, — громко и твердо сказал Бинк, — думаю, нам нужно продлить перемирие. Ида попалась и…

Он замолчал, поскольку Трент по-прежнему не обращал на него никакого внимания.

Страх перед волшебником резко сменился злостью, как тогда, когда Бинк увидел лежащую Иду и решил, что она попросту прохлаждается. Как будто нужно было разрядить эмоциональный заряд любым способом и любой ценой.

— Слушай, ты! — рявкнул он. — Ида в беде! Поможешь или как?!

Но Трент оставался совершенно безучастным.

У Бинка, уставшего от ночных трудов и не пришедшего в себя после недавних приключений, помутился рассудок.

— Отвечай мне, черт тебя возьми! — взревел он и выбил тыкву из рук волшебника. Она взлетела, приземлилась в песок и покатилась.