Выбери любимый жанр

Ключ к волшебной горе - Леонтьев Антон Валерьевич - Страница 68


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

68

Полине захотелось глотнуть свежего воздуха. Накинув палантин, она вышла в сад дома престарелых. Стояла поздняя осень. Ей исполнилось шестьдесят – казалось, что недавно она была девицей возраста Кэтрин, потом молодой женщиной, и вот приблизился закат.

Она видела беспомощных и одиноких стариков, которые сидели в инвалидных креслах, у них никого не осталось, они были в полушаге от могилы. Никто не назовет ее старухой – Полина была очаровательной моложавой дамой, – но это не умаляет того факта, что ей пошел седьмой десяток. Жизнь, не успев начаться, уже заканчивалась.

Ее жизнь как смена времен года в саду: пролетела весна, прошло лето, даже осень промелькнула, и началась зима.

Чувствуя, что впадает в депрессию, которая началась из-за конфликта с Кэтрин, усилилась от новостей о трагической судьбе Герды и созерцания обитателей дома престарелых, Полина медленно брела по саду. Листья с деревьев облетали, трава побурела, в воздухе звенел мороз. Цветы поникли, садовники обрезали их острыми секаторами, выкапывали или накрывали. Почему все завершается так – холодом, забвением и смертью?

Она остановилась около небольшого ручья. Присела и зачерпнула ладонью пронзительно-холодную воду. Полина увидела свое отражение. Прошло так много времени с тех пор, как она была глупой наивной девчонкой. Словно этой поры и не было... Или ее действительно не было?

Она ощутила на себе пристальный взгляд. Подняла голову и увидела сгорбленную фигурку в кресле, которая, не отрываясь, наблюдала за ней. Полине стало не по себе. Что старику нужно?

Полина пошла к дому. Значит, в этой жизни все закономерно? Закономерна и старость, и страдания, и боль, так же как закономерна любовь, радости и счастье. И почему только все завершается одинаково – смертью? Все заканчивается именно так страшно – небытием? Люди, как цветы, завянут и погибнут... Теряя, мы обретаем...

CXXXI

– Pauline! – услышала она голос из прошлого. Ну конечно, у нее начались галлюцинации. Никто не может больше так звать ее. Для Кэтрин она – мама, хотя в последнее время дочь вообще не обращается к ней, для многих других – миссис Трбоевич или мэм, даже Шарль Азарян зовет ее не иначе, как Полина. Все, кто знал ее как Pauline Новицких, мертвы.

Полина вздохнула. Отчего на нее напала такая тоска? Она и сама не знала. Может быть, потому, что с Кэтрин не ладится, может, потому, что узнала о смерти Герды. Или виной тому шестьдесят прожитых лет?

– Полин! – повторил все тот же голос, и Полина словно очнулась. Нет, это не галлюцинация, а реальность. Кто-то зовет ее по-французски. Но кто именно?

Она обернулась. В парке были только пациенты и несколько медсестер. Директриса дома престарелых почтительно ждала именитую гостью в отдалении на террасе. Нет, значит, ей показалось. Прошлое пытается звать ее, и она слышит голоса из своей канувшей в Лету эпохи.

– Pauline, ma chere![66] – крикнул снова кто-то. Полина присмотрелась. Так и есть, ее зовет один из пациентов. Тот самый, что рассматривал ее в упор. Но что ему надо и почему он так фамильярно называет ее Полин? И откуда он знает французский? Впрочем, это все причуды судьбы.

Полина медленно подошла к старику, который сидел в кресле около альпийской горки. Она увидела, что это вовсе не мужчина, как она решила сначала, а женщина. Полина не разглядела ее лица из-за близорукости, а фигуру скрадывал больничный халат и плед.

Женщина, старая женщина. Высокая, некогда наверняка красивая. Лицо изборождено морщинами, но сияют умные живые глаза. Седые локоны выбиваются из-под шляпки. Она ее знает?

– Полин! – сказала тихо женщина. – Разве ты не узнаешь меня, дорогая? Боже мой, как ты изменилась! Но я сразу узнала тебя, Полин.

– Я вас знаю? – произнесла та, всматриваясь в лицо старухи.

Мелькнуло что-то знакомое, и сердце предательски заколотилось. Старуха горько рассмеялась и ответила:

– Ну конечно, ты не хочешь узнавать меня, Полин. Еще бы, после того, что я причинила тебе. Но поверь мне, моя дорогая, я сделала это не по собственной воле. Мерзавец Крещинский заставил меня... Он заставил меня тогда убедить тебя поехать с нами в «Волшебную гору»...

Полина узнала ее. Это была тетя Лиззи. Тетя Лиззи, которую она видела последний раз в холле пансионата-тюрьмы «La Montagne Magique» в начале сентября 1914 года, более сорока лет назад.

– Тетя Лиззи? – проговорила Полина, все еще не веря своим глазам. – Это вы?

– Это я, – подтвердило привидение. – Какая насмешница эта судьба – мы предали тебя, чтобы завладеть твоими деньгами, Полин. Я предала тебя, чтобы завладеть ими. Крещинский устроил все так, чтобы я стала распоряжаться твоим наследством. Ты же сидела в сумасшедшем доме... Я любила этого мерзавца, любила, Полин... Он же, женившись на мне и добравшись до денег, присвоил их, он знал все эти финансовые махинации, как никто другой. А затем вышвырнул меня нищей на улицу. Я была для него стара – ему требовались молодые дамочки! О, я давно раскаялась в своем ужасном поступке! И я знала, что мои несчастья – кара за него! В Америке я снова вышла замуж... Добилась успеха в бизнесе, сколотила солидный капитал. Потом, зимой 1938 года, страшная авария – трасса была обледенелой, машину занесло... Я не могу ходить. Поэтому мой благоверный добился, чтобы я подписала дарственную на его имя, и поместил меня сюда. Бумеранг судьбы попал в меня, Полин!

Тетя Лиззи продолжила:

– Ты наверняка не захочешь ничего знать обо мне и будешь права. Но я изменилась, моя дорогая Полин. Несчастья сделали меня мудрее, я обратилась к Богу. И поняла, что сама виновата в том, что произошло. Мне некого винить, кроме себя самой. Извини, что окликнула тебя. Но когда я узнала в этой богатой пожилой даме ту самую юную Полин, мою любимую племянницу, то не смогла сдержаться. Я подумала, что сошла с ума!

Около них возникла директриса. Льстиво улыбаясь, она сказала:

– О, миссис Трбоевич, Элизабет, я вижу, докучает вам. Она у нас уже давно, она когда-то попала в жуткую автокатастрофу и не может ходить. К тому же бедняжка с недавних пор страдает рассеянным склерозом. Элизабет отчего-то вбила себе в голову, что является вашей теткой. Подговаривала медсестер позвонить вам... Прошу вас извинить несчастную, ей недолго осталось. Соблаговолите пройти в дом?

Полина обняла тетю Лиззи. Когда-то она ненавидела и проклинала ее за предательство, но ненависть давно прошла. Сейчас она видела перед собой старую больную женщину, которая была бодра духом и раскаивалась в содеянном.

– Тетя Лиззи, я не могу поверить, что это вы! – прошептала Полина.

– О, это в самом деле я, дорогая, – ответила та. – Прошу тебя, объясни всем, что я ничего не выдумывала, когда называла тебя своей племянницей. А то на нас и так все смотрят и думают – отчего это богатая дама вдруг плачет, обнимая сумасшедшую старуху?

Полина взяла тетю Лиззи за руку и объявила обомлевшей директрисе:

– Вы можете подыскать себе еще кого-нибудь на освободившееся место. Эта дама будет жить в моем доме!

– Неужто ты простила мне? – дрогнувшим голосом спросила старуха. – Полина, это правда?

Полина обняла ее, поцеловала в морщинистую щеку (увы, красота, которой славилась Елизавета Фридриховна Люэрс, исчезла без следа) и произнесла:

– Ну тетя, конечно же, простила! Я несказанно рада видеть вас. Если бы... Если бы не пять лет, проведенных в «Волшебной горе», то я бы не научилась ценить жизнь, не узнала бы Герду, не встретилась бы потом в Париже со Славко. Я благодарна вам за это! Разумеется, я не сержусь на вас!

– Славко, – проронила тетя Лиззи, – он же писал тебе, но я уничтожила его письмо. Прости меня за это, Полин. Почему мы осознаем свои ошибки только к концу жизни? Почему нельзя сразу понимать, что поступаешь дурно?

Тетя Лиззи вдруг горько зарыдала.

– Полин... Прости меня... Я же любила и люблю тебя... Но деньги затмили мне разум и душу... Я не хотела...

вернуться

66

Полин, дорогая моя! (фр.)

68
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело