Приключения Мильса Веллингфорда - Купер Джеймс Фенимор - Страница 20

— Садитесь, господин Веллингфорд, — сказал новый командир. — Я сейчас просмотрел инструкции, данные «старому» судохозяевами; мы прекрасно поступили, бросив этих разбойников и направившись к месту назначения. Здесь всего шестьдесят семь тысяч триста семьдесят долларов, и это после обмена товара, оцененного в двадцать шесть тысяч двести сорок долларов; если принять в расчет, что нам удастся избежать уплаты пошлинных сборов и других расходов, можно сказать, что мы в барыше, превзошедшем ожидания и дающем нам возможность располагать целым месяцем для наших собственных дел. Теперь прочтите инструкции судовладельцев; вы увидите, что их желания до сих пор вполне согласовались с нашим образом действий.

В инструкции говорилось, что мы хорошо сделали бы, если бы, остановившись у Сандвичевых островов[37], взяли бы там водолазов, а затем отправились бы к другим островам, у которых предполагалось обилие жемчужных раковин.

Я сказал Мрамору, что, по моему мнению, при объеме нашего корабля это предприятие рискованно, что лучше избежать его, тем более, что в инструкциях этот план предоставляется нашему усмотрению. Но ловля жемчужных устриц была заветной мечтой Мрамора, он приписывал ей большое значение, надеясь разом разбогатеть, при счастливых обстоятельствах.

Мрамор был прекрасный человек во всех отношениях. Как командир судна, — он был незаменим; но он не умел соблюдать интересов своих судохозяев, не имея ни малейшего понятия о торговле.

Наш долгий путь к Сандвичевым островам прошел благополучно. Там мы нашли одних дикарей; правда, между ними оказался капитан брига из Бостона: его судно разбилось о подводные скалы. Думая остаться еще около погибшего брига, он хотел сбыть большую часть сандала, находившегося на борту, так как первые сильные порывы ветра могли все снести. Он рассчитывал дождаться судна тех же владельцев, которое приняло бы его к себе; а пока он мог запастись новым товаром. Мрамор, устроивши эту торговую сделку, потирал себе руки от удовольствия.

— Мы теперь в полосе счастья, мистер Мильс, — сказал он. — На следующей неделе мы отправимся на ловлю жемчужных устриц. Сегодня же вечером мы приступим к нагрузке «Кризиса», только приблизимся саженей на сто его к берегу.

Все было исполнено по желанию Мрамора. Наняв четырех водолазов, мы поплыли по направлению к Китаю.

Прошло более месяца, как мы вышли из Гавайи — название острова, на котором убили Кука[38]. Мрамор при свете луны подошел ко мне во время моей ночной вахты. Он был в отличнейшем расположении духа.

— Знаете что, Мильс! — воскликнул он. — Положительно нам везет. Вспомните все наши происшествия: сначала крушение у Мадагаскара; потом встреча с пирогами у острова Бурбона; далее приключение с французским крейсером около Гваделупы. Затем проклятый проход в Магеллановом проливе, несчастная кончина капитана Вилльямса и, наконец, выгодная сделка с продавцом сандала; последнее обстоятельство меня особенно радует.

— Но, надеюсь, что смерть капитана вы не причисляете к счастливым обстоятельствам?

— Нисколько; но, видите ли, одна мысль рождает другую; я верю в то, что за нами следует счастье, и убежден, что мы непременно сделаем открытие нового острова.

— А какая нам от этого была бы выгода? Судно — не наше; его хозяева присвоили бы себе открытие.

— Пусть себе присваивают. Но зато мы дали бы свои названия: земля «Мрамора», залив «Веллингфорда», мыс «Кризис». Какая прелесть, если эти имена будут значиться на карте! Не правда ли, Мильс?

— Конечно, командир.

— Земля! — закричал сторожевой матрос.

— Вот она! — в свою очередь воскликнул Мрамор.

А я час тому назад смотрел на карту, на которой ничего не значится, по крайней мере, на протяжении шести сот миль вокруг нас.

Ночь была лунная, и воздух был пропитан благоуханием; мы ясно видели землю, совсем близко от нас, слышали отчетливо, как волны ударяли в скалистый берег. Позондировав глубину, мы не достали до дна.

— Да, это коралловый риф, — проговорил Мрамор, — надо держаться подальше от берега, а то мы, чего доброго, натолкнемся на подводный камень. Если же предположить, что мы найдем дно и бросим здесь якорь, то наш канат окажется в положении человека, покоящегося в гамаке и окруженного со всех сторон лезвиями бритв.

Это была сущая правда. Но в несколько секунд мы убедились, что при столь слабом ветре, дующем к берегу, нам невозможно удалиться. Нас влекло к скалам, среди бурунов, которые виднелись при свете луны. Мы приготовились к катастрофе.

Но в такие критические минуты Мрамор бывал незаменим. С полным самообладанием он давал удивительно точные и правильные распоряжения.

Я предложил сесть в ялики и поискать места, где бы мы могли пристать.

— Ладно, господин Веллингфорд, — вскричал Мрамор, — это хорошая мысль, она вам делает честь!

Через пять минут я отправился. Стоя на корме с зондом, я, не переставая, измерял глубину. Морская пена поднимала наши весла. Я слышал, как вокруг меня громадные волны, встречая на своем пути препятствия, разбивались о них. Наконец я заметил одно местечко, где море оставалось сравнительно спокойным. Я тотчас же отправился туда, прося гребцов посильнее приналечь на весла. В одну минуту мы очутились в спокойной полосе воды; я успел позондировать всего один раз: дно было в шести саженях! Я закричал в рупор изо всей мочи.

— Ну, что, господин Веллингфорд? — откликнулся Мрамор.

— Видно ли вам наш ялик?

— Прекрасно. Вы ведь недалеко от нас.

— Слушается ли «Кризис» руля?

— Довольно сносно.

— В таком случае направляйтесь сюда: это единственное порядочное место.

Мне ничего не ответили, но я увидел, что «Кризис» подвигается ко мне. Приступив вновь к измерению глубины, я напал на место в десять саженей.

— Якорь! Командир, сюда, скорее!

Тотчас же были взяты на гитовы нижние паруса и брам-марсели, и затем я с удовольствием услышал, как один из якорей тяжело погрузился в воду. Судно остановилось, и минуту спустя я был на борту его.

— Можно сказать, что вы вытащили из моей ноги громадную занозу, господин Веллингфорд, — сказал Мрамор, — вы оказались прекрасным проводником. Посмотрите-ка, Мильс, на запад, ведь это тоже земля?

— Да, командир, без сомнения, а на берегу как будто бы деревья.

— Друг мой, да ведь мы сделали открытие, мы здесь увековечим свое имя. Проход этот я называю «Мильс», а скалу — «Яликом!»

Но мне было не до шуток. Следовало сначала позаботиться о безопасности судна. Канат мог ежеминутно перетереться о подводный камень. Я предложил приблизиться к земле для необходимых наблюдений.

Капитан согласился отпустить меня, посоветовав взять с собою воды и съестных припасов на всякий случай, если мне нельзя будет вернуться до завтрашнего дня.

Бухта между скалою и островом имела около мили; глубина в ней почти везде равнялась десяти саженям.

Наружные скалы, о которые разбивалось море, казались выдвинутым вперед валом, сооруженным бесчисленным количеством коралловых полипов, поднимающихся целыми веками из морской глубины.

Пристав без всяких затруднений, я пошел обозревать остров, на котором не замечалось никакого признака жилья. Ночь была дивная; я решился углубиться внутрь. Пройдя около мили сквозь кокосовые и банановые деревья, я добрался до бассейна, встречающегося обыкновенно в середине коралловых островов. Проход был близко, и я велел одному из матросов провести туда ялик. Наступила ночь; я намеревался провести всю ночь на острове, но вдруг увидел, что «Кризис» подвигается по направлению к земле.

Я не ошибся в предположении: канат перетерся, и Мрамор ждал от меня утешительных сведений. Узнав про внутренний бассейн, он поручил мне провести туда «Кризис».

Для предосторожности я послал впереди себя Талькотта в шлюпке, и несколько минут спустя наше судно благополучно въехало в новую гавань. Лучшего пристанища нам никогда бы не найти. Довольно было одного якоря, чтобы противостоять порывам ветра и даже бурям.