Дуга большого круга - Клименченко Юрий Дмитриевич - Страница 41

• Предыдущая
• 41/48
• Следующая

— «Киренск» — то? Вон он, за литейным цехом, — с гордостью сказал он, показывая на красную крышу, за которой виднелся белый мостик судна и две треноги-мачты.

Роман прибавил шаг. То, что он увидел, превзошло все его ожидания.

«Киренск» стоял ошвартованный бортом к деревянному пирсу. Огромный, светло-серый корпус возвышался над ним многоэтажным зданием. Белые, обтекаемые, наклоненные назад надстройки и труба, скошенный форштевень придавали судну удивительную легкость и стремительность. Казалось, что «Киренск» рвется со швартовов вперед. Роман представил, как будет выглядеть теплоход в море, в полном грузу, когда высота борта значительно уменьшится. Он станет еще красивее. Капитан прошел по пирсу от носа до кормы. Под закругленным кормовым свесом виднелось мощное перо руля и прилив на ахтерштевне, рассчитанный на плавание во льдах. И корпус имеет ледовое подкрепление. Никакой шторм не страшен такому судну.

— Красавец, — вслух произнес Роман.

Именно о таком корабле мечтал капитан. Иногда они встречались ему в море, надменно проходили мимо и быстро исчезали за горизонтом.

Роман Николаевич взошел на палубу по дощатому, грубо сколоченному рабочему трапу. Повсюду, похожие на лианы, свисали и ползли воздушные резиновые шланги и кабели. Откуда-то из глубины доносились приглушенные очереди пневматического молотка.

Прежде всего Роман поднялся на закрытый ходовой мостик. Тут ему придется провести много беспокойных часов. Он сразу оценил простор мостика, большие широкие окна с вращающимися стеклоочистителями, отличную видимость вперед и с бортов. Электронавигационные приборы расположены удобно. Два локатора, эхолоты, электролаги, гирокомпас. Сложная система звуковой и световой сигнализации, начинающая автоматически действовать при возникновении пожара или поступлении воды. Дистанционное управление. Все блестело медяшкой, никелем, нержавеющими сплавами.

Роман подошел к еще мертвому телеграфу, взялся за удобные эбонитовые ручки. Они привычно прильнули к ладоням. Как будто капитан и теплоход обменялись первым рукопожатием. На мостике было чисто и прибрано. Монтаж приборов уже закончен. Осмотрев мостик, штурманскую и рулевую рубки, Роман прошел в капитанскую каюту. Ого! Целая квартира. Три комнаты и ванна. Помещения команды привели его в восторг. Для экипажа одноместные каюты, столовая, как модный ресторан, обставлена финской мебелью. Стулья и столы покрыты цветным пластиком. Отведено специальное место для киноустановки. Все просто, красиво. А какие кладовки для продуктов и материалов, какие рефрижераторы! Туда можно уложить целый магазин.

Чем дольше ходил Роман по судну, тем больше оно ему нравилось. Главное он узнает, когда оживет «Киренск», заработает машина, полетит из трубы синеватый газ, задрожит под ногами мостик и капитан даст первый ход. Тогда он познакомится с «характером» своего судна. Но это произойдет значительно позже. Пока на теплоходе еще кругом хаос. Повсюду валяются обрывки проводов, куски дерева, стоят банки с краской, ведра со шпаклевкой, тянутся провода электросварки.

Роман ушел с завода, когда совсем стемнело.

Начались напряженные дни. Как всегда, перед сдачей судна обнаружилось много всяких неполадок, недоделок, неудачного монтажа, Все надо было исправить и ничего не пропустить, чтобы потом, в море, не проклинать строителей. Роман, одетый в спецовку, больше походил на заводского рабочего, чем на капитана этого гигантского корабля, залезал во все дыры и щели. Ничто не укрывалось от его опытных глаз. Он безжалостно воевал с прорабами за каждый небрежно ввернутый шуруп, плохо покрашенную переборку, неплотно пригнанный иллюминатор. Он вносил изменения в чертежи, сам рисовал эскизы, появлялся в цехах, наблюдая за изготовлением деталей. По его вызову приехал старший механик. Он был совершенно необходим: в машине заканчивали работы.

С Шамотом Роман не виделся со времен «Гурзуфа». «Царь Соломон» поседел, постарел, но выглядел бодрым и свежим, хотя ему давно перевалило за шестьдесят.

— Ну, снова вместе, Роман Николаевич, — приветствовал механик капитана, пожимая ему руку. — Я очень рад. А судно-то какое! Восторг! Делать на нем будет нечего. Курорт…

Роман кивнул. Действительно, на «Киренске» легко плавать, не то что тогда на «Гурзуфе».

— Кофе еще пьете, Соломон Иосифович? Кофейник взяли? — спросил, улыбаясь, Роман.

Шамот засмеялся.

— А то как же? Какое плавание без кофе. Угощу вас «сантосом».

Пришел день ходовых испытаний. С раннего утра на заводе чувствовалось необычное оживление. Волнуются строители, волнуется сдаточная команда. От теплохода отсоединяются шланги и провода. Заводской капитан давно на мостике, проверяет телеграфы и сигнализацию. Матрос перекладывает руль с борта на борт.

Крутятся антенны локаторов. По всему судну раздаются звонки, хрюкают ревуны аварийной системы, репродукторы надрываются: «Проба, проба. Раз, два, пять, три, десять, один! Проба!» Работает машина. Дрожит корпус судна. Официантки из заводской столовой носят корзинки с закусками, термосы с обедами, бутылки с лимонадом. «Киренск» выходит на «ходовые». Надо кормить в течение нескольких суток много людей. Рабочих на судне целая армия. На каждый механизм по нескольку человек. Неполадки должны быть устранены на месте.

Появляется главный строитель. Он высокий, седой, невозмутимый. Но по тому, как он отрывисто разговаривает с прорабами, как блестят у него глаза, видно, что и он волнуется.

— Ну, Роман Николаевич, пошли? — говорит главный строитель, увидев капитана. — Как говорится: три фута под килем.

Они поднимаются на мостик. Дует свежий ветер и рябит реку. В море, наверное, качнет. Небо покрыто облаками. Накрапывает теплый дождь. От завода до выхода в море восемнадцать миль.

Роман еще не подписал приемочных актов, он не «хозяин» судна, но тоже волнуется. Почему-то отход задерживается. К главному строителю подбегает «машинный» прораб и что-то тихо говорит ему. Лицо у главного делается сердитым. Он недовольно машет рукой. На мостик приходит Шамот. Механик в коричневом английском комбинезоне, вытирает руки белой, как пена, обстрижкой.

— У масляного насоса прокладку пробило, — докладывает он Роману. — Сейчас заменят. Минут двадцать еще.

Неожиданно раздается низкий, бархатный, мощный звук. Это голос «Киреиска». Рабочие пробуют тифон. Роман доволен. У такого судна должен быть музыкальный «голос». Было бы смешно, если бы на нем стоял писклявый тифончик, какой когда-то был у «Айвара». А тут «за один гудок работать можно», как шутят обычно моряки.

Судовая команда «Киренска» дублирует заводскую. Все на своих местах. Они еще ничего не делают и не имеют права вмешиваться в работу сдатчиков, они только смотрят, но пройдет несколько дней, и им самим придется управлять всей этой сложной техникой. Помощи ждать неоткуда. Вот почему моряки так внимательно наблюдают за механизмами, которые они будут обслуживать.

К Роману подходит его старпом, молодой, одетый в хорошо сшитую форму Виктор Семенович Ракитин. Капитан еще плохо знает Ракитина. Его рекомендовали в отделе кадров как серьезного, знающего штурмана. Очень уж молод… Но Роману нравится парень. У него хорошая морская хватка и веселый нрав. За короткий срок он поладил с людьми. А это важно!

Старпом не может скрыть восхищения.

— Роман Николаевич, какой теплоход! Никак не думал, что мне придется на нем плавать.

Роман Николаевич согласен с ним, но говорит:

— Подождем хвалить. Как еще покажет себя в море.

Раздается команда: «Убрать трапы! На концах стоять!» Наконец-то! Заводской капитан подходит к телеграфу. Не оборачиваясь к рулевому, говорит:

— Лево немного! Отдать все концы!

Проходит минута напряженного молчания. С бака и кормы репродукторы сообщают: «Чисто!» Ручка телеграфа останавливается на делении «малый вперед». Первый ход! Судно вздрагивает, из трубы вылетают голубые кольца газа, «Киренск» медленно отваливает от причала.

• Предыдущая
• 41/48
• Следующая