Штурман дальнего плавания - Клименченко Юрий Дмитриевич - Страница 52

• Предыдущая
• 52/122
• Следующая

Но нужно спешить. Скоро отход. Бегом на променад-дек (прогулочная палуба).

Здесь теннисные площадки, плавательный бассейн, велосипедная дорожка, по которой можно объехать почти весь «Джорджик». На одной из палуб устроен сказочный детский городок. Пряничный домик из больших деревянных пряников и леденцов стоит в центре. Он наполнен всевозможными игрушками, которыми маленькие «лорды» забавляются в течение рейса. По большому кругу рельсов бегает паровозик с составом вагонов. Он останавливается на освещенных станциях; ему открывают путь семафоры, автоматически переводятся стрелки. Игрушка управляется электричеством. Целые груды кубиков, заводных автомобилей и кукол дополняют этот уголок.

А это что за улица с низкими домиками? Это собачий город.

Состоятельный пассажир, не желающий расставаться со своей собакой, может взять для нее билет. Он дает право на занятие собакой одного из этих домиков. Ее будут кормить, ухаживать и выводить на прогулки специально приставленные для этого люди.

Но вот суетливые стюарды обращаются к публике с просьбой разойтись по классам, и пассажиры третьего класса покидают блестящие салоны, чтобы больше их не увидеть в продолжение рейса.

Пассажиры третьего класса ютятся в душных каютах, в которых нет даже иллюминаторов, в которых круглые сутки горит электрический свет, так как каюты помещаются ниже ватерлинии. Люди опускаются по покрытой линолеумом лестнице в слабоосвещенные узкие коридоры.

— Каюта Е-240.

— Как? Это еще ниже? — и обескураженный пассажир спускается дальше вниз, путаясь в лабиринте коридоров. Каюта найдена, но как она не похожа на только что виденные в первом классе! Фанерные стены каюты выкрашены в белый цвет. У одной из них расположены одна над другой две деревянные койки с пружинными матрацами, перед которыми лежит маленький дешевый коврик. В углу стоит шкаф, напротив — фарфоровая раковина с теплой и холодной водой. В потолок вделан матовый плафон — единственное освещение каюты. Два складных стула дополняют обстановку.

Салоны третьего класса, так же как и каюты, резко отличаются от салонов первого класса. Они тесны и малоуютны. В музыкальном салоне стоит потрепанное пианино, несколько десятков стульев и мягких кресел, два дивана и три столика для писания писем. Вот и все его убранство.

Развлечений для третьего класса тоже не очень много. Вечером можно потанцевать или поиграть в лото, можно часами накидывать веревочные кольца на вделанный в доску деревянный шест. Пассажиры пишут бесконечное количество открыток с изображением «Джорджика», которые сотнями лежат на всех столах во всех салонах. За них не надо платить — это реклама компании.

Но трудно отдохнуть и в этих помещениях. Слишком малы они, и слишком много в них бывает народу. Мешают и ребятишки. Они бегают, барабанят на пианино, пристают к родителям. Им скучно, им некуда деваться; для них не построили детского городка с пряничным домиком, населенным чудесными куклами.

— Ну а наши помещения не стоит смотреть. Хвастаться нечем. Да и времени осталось мало. Следующий раз, если встретимся, покажем вам все остальное, — говорит Джеф Браун, когда мы заканчиваем беглый осмотр судна. Тепло прощаемся. Обещаем писать друг другу и сходим с борта. Решаем остаться на причале и посмотреть, как будет отходить «Джорджнк».

Скоро последний свисток напоминает о минуте отхода гиганта в море.

Платки белыми птицами реют над толпой пассажиров. С борта «Джорджика» летят ленты серпантина. Их ловят провожающие на пристани.

Вот могучий рев «Джорджика» заглушил людском шум. Быстро убраны широкие сходни. На носу и корме теплохода поползли наверх тяжелые змеи швартовых концов.

«Джорджик» стал медленно отходить от набережной. И только цветные легкие ленты серпантина связывают морской гигант с гранитной причальной стенкой порта. Но вот и серпантин рвется. Развернувшись, «Джорджик» стал удаляться быстрее. Поворот. Большой портовый склад начал закрывать теплоход. Ветер поднял легкую рябь, залитую солнцем. «Джорджик» взял курс на Америку, на Нью-Йорк.

Постояв еще несколько минут на причале, мы идем на «Гдов». Завтра, если не будет дождя, продолжат выгрузку. Очень хочется скорее покинуть Глазго с его неуютными серыми улицами.

Но мы простояли в Глазго долго. Все время шли дожди. Только к концу недели проглянуло солнышко, и сразу повеселел город. Он стал выглядеть совсем не таким мрачным, каким показался нам при первом знакомстве. Быстро закончили выгрузку и погрузку, и наконец «Гдов» снялся на последний для нас английский порт — Фальмут.

Там нам нужно получить буксир, продовольствие и навигационные пособия.

Подходим к Фальмуту. Красивые зеленые берега окаймляют бухту. Навстречу к «Гдову» мчится из залива маленький катер. Это идет лоцман. Катер подходит к спущенному за борт штормтрапу. Толстый пожилой лоцман перелезает через фальшборт и поднимается на мостик.

— Здравствуйте, капитан. Привезли нам хорошую погоду. Прямо руль! Малый вперед! — командует он.

Пароход медленно идет по заливу. Теперь хорошо видны улицы вилл, утопающих в зелени. Сюда, на самый юг Англии, приезжают отдыхать. Слева — порт. Он невзрачный и маленький. Одиноко стоят у причалов несколько танкеров. Движения никакого. Мы проходим далеко в глубь залива и на рейде отдаем якорь.

— Ну вот, закончился самый короткий этап нашего плавания. Постоим денек и дальше двинем, — говорит капитан.

К борту «Гдова» подошел просторный бот. В нем один человек. Это старик «ботман» (перевозчик). Он поднимается на палубу и с любопытством оглядывает судно, потом снимает шапку и обращается к старшему помощнику:

— Чиф, разрешите, пока ваши ребята не готовы к съезду на берег, посмотреть, как живут матросы?

В его словах я чувствую иронию. Ну что ж, у насесть что показать.

— Филиппенко! Проводи старика и покажи ему помещение, — разрешает Алексей Алексеевич.

Минут через десять ботман выходит из столовой. На лице его восхищение.

— О! Блестяще, удивительно! Я никогда не видел ничего подобного! Знаете, ведь я плавал на парусниках и знаю, что такое тесный и душный кубрик, да еще клопы… Нет, у вас великолепно, — не может успокоиться старик.

— Поехали, готовы!

Все свободные от вахты садятся в катер, и мы катим по зеркально-гладкой поверхности залива в город. Фальмут — маленький курортный городишко. Всего только пятнадцать тысяч жителей. Летом здесь бывает много дачников. В этот период город оживает. По улицам бродят мужчины в трусиках и дамы в пижамах, заходят в магазины и кафе. Здесь курорт — и все можно. Вероятно, англичане наслаждаются этой простотой, на время забывают свои чопорные лондонские костюмы. Коммерческого порта в Фальмуте нет. Порт существует только для ремонта заходящих судов и снабжения.

Ну вот мы и приехали!

Со смехом и шутками поднимаемся по бетонной лестнице на набережную. Все портовые «власти» из окон своих контор наблюдают за нами. Им очень интересно посмотреть на «большевиков».

Из расспросов выясняется, что в городе только одна торговая улица и искать ее не надо, так как мы именно на ней и находимся, и что вообще город тут начинается, тут же и кончается. Мальчишки всех возрастов бегут впереди и сзади нас. Они страшно заинтересованы. Моряки с советского парохода! Такое событие в Фальмуте бывает не часто. Ребята назойливо пристают к нам с разговорами. Чтобы отделаться от непрошеных провожатых, разделяемся и мелкими группками расходимся по боковым улочкам.

Мы договорились с ботманом о часе возвращения на судно. В нашем распоряжении четыре часа. Но и этого времени много. Смотреть нечего. Только прекрасный вид бархатной зелени по обеим сторонам залива радует глаз. К двум часам мы собираемся на набережной. Все нагружены пакетами. Команду «Гдова» трудно узнать. У всех зеленые очки от солнца и белые широкополые шляпы.

— Ну что, готовитесь к тропикам?

— Не спасут вас от солнца никакие очки!

— Надо знать, что покупать. Вот знаменитый тропический исследователь… — смеется Тубакин и надевает на голову огромный прозрачный зеленый козырек.

• Предыдущая
• 52/122
• Следующая