Штурман дальнего плавания - Клименченко Юрий Дмитриевич - Страница 76

• Предыдущая
• 76/122
• Следующая

— Черт! Надо же… Еще несколько минут, и я буду в порядке. — Он снова закрыл глаза.

Капитан обтер лицо. Красное от ветра, с посиневшими от холода губами, оно не выражало ничего.

— Где же рулевой? — спросил Микешин и тут же вспомнил, что паровой штурвал не работает.

Галышев пристально смотрел на Микешина. В голове капитана лихорадочно билась мысль: надо немедленно, не теряя ни одной секунды, освободить судно от бревенчатого «пуза». «Унжа» все больше обмерзает, крен ее увеличивается…

Галышев ясно представил себе, чем все это может кончиться. Надо немедленно послать обрубить найтовы.

Но кто решится на этот опасный для жизни шаг?

Кого он пошлет? Все люди перешли на ручной рулевой привод, ремонтируют штуртрос, и это так же важно, как спустить бревна за борт. Нет, с кормы нельзя снимать ни одного человека. Лучше всего было бы пойти самому. Но сделать это он не имеет права: капитан по закону не может покинуть мостик в такой момент. Шалауров еще слаб. Остается только второй помощник…

— Игорь Петрович, надо спустить бревна за борт! — прокричал на ухо Игорю Галышев. Он хотел добавить еще что-то, но ничего больше не сказал.

Микешин вздрогнул. Он должен идти на обледенелые, скользкие бревна и обрубить найтовы, которые еще держат палубный груз? Нет, бревна и так уйдут за борт. Еще несколько минут, два-три сильных удара волн, и они будут за бортом. Зачем посылать туда его, Игоря? Подождать, немного подождать, и все станет хорошо…

Пароход снова накренило. Микешин прильнул к стеклу. Корму накрыло волной. Вот сейчас она выйдет из-под воды и проклятых бревен уже не будет. Но когда кормовая палуба обнажилась, он увидел, что бревна громоздились на том же месте.

Теперь он знал, что идти необходимо, но не мог сбросить с себя оцепенения.

Непроизвольно, на какую-то долю секунды, он отчетливо вспомнил прощание с Женей, почувствовал прикосновение ее пальцев к своей щеке, увидел большие, широко открытые, полные беспокойства глаза…

Капитан ждал ответа. Усилием воли Микешин заставил себя сказать:

— Я пойду, Михаил Иванович.

Толкнув плечом дверь, Игорь вывалился на мостик и очутился во власти ураганного ветра. Обдаваемый потоками воды, он пробежал по спардеку и укрылся у задней стенки надстройки.

Отсюда было хорошо видно всю кормовую палубу и полуют. Там работало несколько человек. Корма то и дело взлетала наверх и становилась почти вертикально, а они продолжали ремонтировать лопнувшую цепь штуртроса. За огромным деревянным штурвалом ручного привода стояли два матроса и старались удержать судно против зыби. Временами палуба скрывалась в белом кипящем водовороте, и Микешину казалось, что полуют отломился и плавает отдельно, похожий на маленький остров.

Теперь, когда опасность была рядом с ним, она не казалась такой страшной. Голова стала ясной. Выглядывая из-за надстройки, он нетерпеливо искал глазами найтовы, которые держали груз. Нашел их, натянутые и обледенелые. Прикинул расстояние.

Секунды Игорь решал, что будет с ним, когда лопнут эти тросы и бревна покатятся к борту. Куда он должен прыгать и бежать? Хорошо, бы привязаться длинным концом. Микешин осмотрелся, но подходящего конца поблизости не оказалось. Ладно, может быть, так будет лучше: конец помешает. Здесь нужно действовать быстро.

Ну, пошел…

Микешин схватил висевший на стенке пожарный топор и, выбрав момент, когда палуба поднялась, прыгнул на бревна и побежал к найтовам. Все было напряжено в нем. Палуба снова ушла под воду, и он, задыхаясь, упал.

Когда палуба вышла из-под воды, Микешин со страхом заметил, что его притянуло к самому борту.

Собрав все силы, он вскочил и побежал на середину палубы, прыгая и скользя по бревнам. Уголком глаза он видел море, пенящееся, грозное, готовое поглотить «Унжу». Потом он заметил на мостике одинокую фигуру Галышева, наблюдавшего за ним.

Словно крепкая нить связывала его с капитаном. Микешину стало легче.

Вот и найтовы! Игорь размахнулся и изо всей силы ударил по ним. Трос зазвенел, лопнул, как перетянутая струна, и тотчас же под ногами зашевелились бревна.

Микешин бросил топор, сделал гигантский прыжок к рванулся к корме, которая, по его расчетам, была ближе. Он успел ухватиться за поручень трапа, когда услышал удары бревен о фальшборт.

«Пошли!» — понял он, и огромная радость, невыразимое облегчение охватили его. В этот момент пароход снова положило, и он увидел, как бревна лавиной катятся за борт, увлекая все на своем пути.

Теперь Игорь уже не обращал внимания ни на удары волн, ни на то, что его все время пытается оторвать от трапа и все чаще и чаще накрывает вода. Он судорожно вцепился в трап и отдыхал.

Когда Галышев увидел скатывающиеся бревна, он облегченно вздохнул и с благодарностью подумал о Микешине: «Моряк. Молодец!» То, чего он так боялся, скрывая от самого себя, миновало.

Все это произошло так быстро, что люди, работавшие на корме, сразу не заметили движения бревен. Только когда они стали выныривать за кормой, кто-то крикнул:

— Бревна!..

Матросы обернулись и замерли, наблюдая движущуюся лавину.

Микешин наконец отдышался. Он с трудом подобрался к матросам, ремонтировавшим штуртрос. Костя с побитыми, окровавленными руками ожесточенно бил кувалдой, расклепывая запасное соединительное звено цепи, которое уже было поставлено.

— Как, удалось соединить? Скоро кончаете? — спросил его Игорь.

Костя обернулся и увидел штурмана:

— Конечно соединили. Или, думаете, без вас справиться не могли?

Микешин не ответил боцману — сейчас препираться не хотелось.

— Передайте Михаилу Ивановичу, что скоро все будет готово; я приду на руль, — сказал рулевой.

Игорь, не задерживаясь больше на корме, побежал на мостик. После того как верхние ряды бревен ушли в море, возвращаться стало не так опасно, и он довольно быстро достиг спардека.

Ветер продолжал дуть с прежней силой, вокруг неистово ревело море, по палубе катились волны.

Несмотря ни на что, «Унжа» держалась. Держалась волею людей.

Когда Микешин вернулся на мостик, он ждал, хотел услышать похвалу, но капитан только спросил:

— Все благополучно, Игорь Петрович?.. Очень хорошо. Когда будет готов штуртрос?

Игорь не успел ответить: на мостик прибежал рулевой и стал к штурвалу.

Через несколько минут «Унжа» развернулась и пошла своим курсом.

Снова потянулись кажущиеся бесконечными штормовые часы…

В Темзу «Унжа» вошла с большим креном. На судне все было покрыто толстым слоем льда. Ванты превратились в одну сплошную ледяную полосу. Брашпиль высился на полубаке огромной бесформенной глыбой льда. С мостика свешивались массивные сосульки.

Пароход ненадолго задержали в Грейвсенде, местечке, где меняют лоцманов. «Унжу» все время фотографировали, настолько необычным казался вид судна, перенесшего жестокий шторм.

Лоцман, прибывший на борт, рассказал Галышеву, что в этот шторм в Северном море погибло несколько английских и иностранных судов. Он качал головой, посматривая на ледяную корку, покрывшую весь пароход, и поздравлял капитана с благополучным прибытием.

Когда наконец «Унжу» завели в один из многочисленных лондонских доков, Галышев облегченно вздохнул:

— Все хорошо, что хорошо кончается. Прошу помощников и механиков через полчасика зайти ко мне.

Микешин пришел в капитанскую каюту, когда там уже сидели стармех, Шалауров и Уськов. На столике стояла пузатая бутылка английского «шерри-бренди», открытая банка с сардинами, хлеб и масло.

Увидя Микешина, капитан улыбнулся и сказал хриплым, простуженным голосом:

— Ну вот, кажется, и все в сборе. Ваши помощники, наверное, заняты, Алексей Алексеевич?

Старший механик кивнул головой. Галышев наполнил рюмки.

— Товарищи, разрешите мне поздравить вас со счастливым приходом, — торжественно произнес он, поднимая свою рюмку. — Благодарю. Трудно было. И все-таки мы пришли. Вот тебе и «сборная команда»! Кто бы мог подумать? Орлы! С приходом и за счастливое плавание!

• Предыдущая
• 76/122
• Следующая