Резец небесный - Ле Гуин Урсула Кребер - Страница 10

• Предыдущая
• 10/51
• Следующая

– Э-э… Бегство, – ответил Орр. С усилием сосредоточившись на затронутой теме, он хотел быть до конца откровенным с человеком, который вроде бы искренне пытается ему помочь. – Убежать. Скрыться. Уйти от всех и вся.

– От нудной работы, повседневной суеты – так, что ли?

Казалось, у Хабера просто не укладывается в голове, что Орр может стремиться избегать работы. Человек амбициозный, доктор видел в своем труде путь к сияющим высотам всемирного признания и не мог до конца уверовать, что другие мыслят себе это как-то иначе.

– От этого тоже. Хотя сама работа меня пока устраивает. Больше от городской давки, бесконечной толчеи. Слишком много людей вокруг. Очереди повсюду. И все такое.

– Куда-нибудь поближе к теплым морям? – уточнил Хабер со своей медвежьей ухмылкой.

– Нет. Прямо здесь. У меня не очень-то с фантазией. Иметь бы простенькое бунгало! Где-нибудь за городом, например, за береговой грядой, где еще сохранилось нечто вроде девственного леса.

– А просто купить себе такое местечко – не думали разве?

– Дачные участки тянут минимум тридцать восемь тысяч за акр, и это еще в самых захудалых местах, в дебрях южного Орегона. С видом на море цена доходит до четырехсот штук за лот.

Хабер присвистнул:

– Вижу, что думали. И в результате вернулись к мечтам. Благодарение Господу, хоть они пока даются нам даром. Да. Ладно… Может, предпримем еще одну ходку? В запасе у нас добрых полтора часа.

– А не могли бы вы… не могли бы…

– Что именно, Джордж?

– …Сказать заранее, о чем будет сон? И позволить сохранить воспоминания о процедуре?

Хабер опять пустился в бесконечные разглагольствования, по сути сводившиеся к завуалированному отказу:

– Как вы теперь уже знаете, Джордж, все переживаемое вами в течение сеанса гипноза, включая мои команды, при пробуждении обычно блокируется механизмом сознания, тождественным тому, какой стирает девяносто девять процентов наших воспоминаний о снах. Отменить этот запрет равносильно провокации, слишком уж велик риск столкнуть внутри вас взаимоисключающие посылки и возбудить в сознании конфликт весьма деликатных материй – небезопасно знать содержание сна до того, как вы сами его увидите. Сам сон я вправе приказать вам запомнить. Но следует избегать опасности смешения воспоминаний о приемах внушения с содержанием собственно сновидения. Мне нужен чистый пересказ сна, а не то, что вы могли бы напридумывать по поводу гипнотического задания. Понимаете? Вам следует довериться мне, я ведь желаю вам только добра. И не столь уж многого от вас требую. То есть по сути я, конечно, оказываю на вас давление, но мягко и без лишней суеты. Стараясь уберечь вас при этом от каких бы то ни было кошмаров. Поверьте, я не меньше вашего стремлюсь разобраться в феномене, с которым столкнулся впервые. Вы человек интеллигентный, притом весьма покладисты, а мужества вам не занимать – какой груз несли до сих пор в одиночку! Мы раскусим ваш орешек, Джордж, смело можете на меня положиться.

Не то чтобы Орр все сказанное так уж легко принял за чистую монету, но Хабер был красноречив и убедителен, как завзятый телепроповедник. А помимо всего прочего, Орр так нуждался в чьем-либо участии, так хотелось ему хоть во что-то верить. Не упорствуя более, он улегся на кушетку и приготовился к прикосновению великанской ладони к своему горлу…

– О'кей! Вот и вернулись мы в действительность! Что снилось на сей раз, Джордж? Поделитесь-ка свеженьким, с пылу с жару!

Голова шла у Орра кругом, в мозг впились тупые ржавые иглы, он чувствовал себя так, будто вот-вот расхворается.

– Что-то о южных морях… с кокосовыми пальмами… не могу отчетливо припомнить. – Он помассировал виски, поскреб подбородок, глубоко вздохнул. Затем попросил глоток холодной воды. – Значит, так. После этого сна, с пальмами, приснилось, что вы идете вдвоем с Джоном Кеннеди, президентом, вниз по Элдер-стрит – так, по-моему. Я был в свите кем-то из сопровождающих, даже нес, кажется, какой-то багаж одного из вас. Кеннеди шагал под открытым зонтом, я видел его в профиль, как на старом полтиннике, а вы сказали: «Это вам больше не понадобится, мистер президент» – и выдернули зонт из его руки. Он, казалось, был недоволен, вроде бы пытался возражать, но его слова я как следует не расслышал. Дождь вдруг прекратился, выглянуло солнышко, и тогда президент сказал: «Похоже, вы были правы»… Вот и все. А дождю и в самом деле конец…

– Почему вы так считаете?

Орр вздохнул:

– Выйдите на улицу и убедитесь сами. На сегодня это у нас все?

– Я готов продолжать. Куй железо, как говорится.

– Но я чертовски устал.

– Ладно, тогда на сегодня все. Послушайте, а не перенести ли наши встречи на поздний вечер? Вам-то какая разница, какой сон смотреть, простой или внушенный, лишь бы выспаться. К тому же это позволило бы не прихватывать ваше рабочее время, для меня же ночь – самая продуктивная пора, я и прежде просиживал на работе ночи напролет. Ночной сон – как раз то единственное, что его исследователи могут позволить себе крайне редко. Лечение наше продвинулось бы несравнимо с традиционным режимом, а о депрессантах вы бы и думать позабыли. Давайте попробуем. Как насчет вечера в пятницу?

– У меня свидание, – сказал Орр и поразился собственной лжи.

– Тогда в субботу.

– Ладно.

Орр вышел от врача, перекинув влажный плащ через плечо и слегка пошатываясь. Надевать его было уже ни к чему – сон с Кеннеди оказался весьма эффективным – что называется в руку. Орр уже научился распознавать их – такие сны. Даже еще не проснувшись. А после, спустя даже время, вспоминал их с потрясающей ясностью, независимо от содержания, пусть и абсолютно нейтрального. И чувствовал себя по пробуждении разбитым и измотанным, как после тяжкого физического труда – точно пытался остановить экспресс голыми руками. Спонтанно подобные сны посещали Орра не чаще одного раза в четыре-шесть недель. Возможно, по причине неосознанного страха, что однажды может наступить сон, возврата из которого уже не будет. Теперь же, под воздействием гипноза и Аугментора, три из четырех его снов за последние два дня оказались именую такими. А если исключить кокосовые пальмы, которые, по мнению Хабера, были простой аберрацией, всплеском воображения, то три из трех. Орр изнемогал.

Действительно, дождем и не пахло. Когда он вышел на мостовую из-под сводов портика Вильяметтской башни, высоко над каньонами улиц голубело чистое мартовское небо. Теплый ветерок резвился с разбросанными обертками, гулял вдоль тротуаров, сухой ветерок с восточной равнины, который прежде крайне редко оживлял унылую душную промозглость долины Вильяметты.

Славная погодка слегка взбодрила Орра. Распрямив плечи и глубоко вдохнув свежего воздуха, он постарался подавить тягостное томление под ложечкой, вызванное как напряженной лабораторной дремотой в непривычное время, так и быстрым спуском с шестьдесят третьего этажа небоскреба.

Внушал ли Хабер сон, отменяющий дождь? Внушал ли увидеть во сне Кеннеди, лицо которого, как отчетливо припомнилось теперь, почему-то украшала куцая бородка, точно позаимствованная с портрета Авраама Линкольна? А увидеть в компании с президентом самого Хабера – это тоже входило в гипнотическое задание? Орр терялся в догадках. Эффективная часть сновидения вполне могла быть связана с прекращением дождя, но это абсолютно ничего не доказывало. Зачастую срабатывал именно самый неприметный элемент подобного сновидения. Орр подозревал, например, что Кеннеди был изобретением его собственного подсознания, своеобразным необъяснимым довеском, но уверен в том не был. Уверенности, впрочем, не было уже ни в чем.

В неиссякаемом потоке прохожих Орр бодро продвигался к центру, к станции «Восточный Бродвей». Опустив пятидолларовый жетон в автомат и выудив из лотка билет, отыскал нужную платформу и вскоре уже с головой окунулся в непроглядную тьму под рекой.

Тут с ним снова случился приступ слабости, отчаянно закружилась голова.

• Предыдущая
• 10/51
• Следующая