Резец небесный - Ле Гуин Урсула Кребер - Страница 13

• Предыдущая
• 13/51
• Следующая

– Весьма благодарен вам за разъяснение, мисс Лелаш. Простите, что понапрасну отнял у вас столько времени.

– Э-э… Погодите! – бросила юристка вслед откланявшемуся клиенту. Может, он и простак, но определенно не чокнутый. Даже на невротика не похож. Просто одинокий, предельно отчаявшийся тип. – Не стоит так быстро сдаваться! Я ведь не сказала, что ваш случай – полная безнадега. Присаживайтесь… Ну, садитесь же! Вы говорили, что хотите избавиться от химической зависимости, а доктор Хабер прописывает фенобарбитураты в дозах даже больших, чем вы их принимали прежде сами. Это может стать зацепкой. Хотя я и сильно в том сомневаюсь. Но защита права неприкосновенности – моя узкая специальность, и в вашем случае я тоже не прочь копнуть поглубже. И попробовать обнаружить нарушение. Я ведь только хотела подчеркнуть, что вы даже не растолковали мне ваше дело как следует – если таковое у вас все же имеется. А вы сразу в бутылку! В чем все-таки конкретно вы усматриваете криминал в действиях Хабера?

– Если я отвечу напрямик, – заметил клиент тоном скорбного бесчувствия,

– вы объявите меня сумасшедшим.

– Как знать! А вдруг все же нет?

Сама мисс Лелаш к внушению любого рода была совершенно невосприимчива – качество, казалось бы, как раз для юриста, – но, как она сама же и считала, все хорошее – благо, когда оно до определенных пределов.

– Если, допустим, я скажу, – продолжал клиент тем же кладбищенским тоном, – что некоторые из моих сновидений влияют на реальность, а доктор Хабер, обнаружив это, использует в своих целях… мой талант, не испрашивая на то согласия, – вы ведь определенно решите, что я свихнулся. Разве нет?

Подперев кулачками подбородок, мисс Лелаш таращилась на собеседника.

– Ну а дальше что? – выпалила она наконец. Клиент правильно угадал ее первую реакцию, но – «Чтоб мне сдохнуть, если признаюсь!» Ну и что, даже если он и псих! Разве в этом ублюдочном мире можно прожить тридцать лет и не спятить?

Гость потупился, собираясь с мыслями.

– Видите ли, – сказал он, – у Хабера есть некое устройство – аппарат вроде энцефалографа, только он не просто записывает энцефалограммы – он расшифровывает ритмы мозга и подпитывает их же результатом своего декодирования.

– Вы хотите сказать, что Хабер – вроде того ученого-маньяка с адской машинкой?

Гость слабо усмехнулся:

– Разумеется, нет – просто я, видимо, неудачно выразился. Нисколько не сомневаюсь, что Хабер подлинный исследователь и искренне посвятил себя служению человечеству, мечтает о благе для всех. Я уверен, что он и не помышляет причинить вред мне или кому-то еще. Доктор движим лишь самыми благородными намерениями. – Обескураживающий взгляд Черной Вдовы заставил клиента снова занервничать. – Это… Ну, это самое устройство. Аугментор, как доктор его величает. Само собой, я не сумею внятно объяснить, как там оно действует, но с его помощью доктор удерживает меня в так называемой сон-фазе – эдакая разновидность сна, когда спишь со сновидениями. На этих наших сеансах все совсем иначе, чем при обычном засыпании. Хабер гипнотизирует меня, затем включает свою машинку. И я сразу же начинаю видеть сны – без его агрегата со мной подобного никогда еще не бывало. Так я думаю. Показания на экране дают доктору гарантию, что я вижу сон, и тогда он с помощью своей машины еще и усиливает сон-фазу. А вижу я во сне именно то, что под гипнозом задает мне Хабер.

– Должна отметить, внешне все это выглядит как давно апробированный и вполне безопасный метод психоанализа. С одной лишь только разницей – там изучают ваши собственные сновидения. А доктор Хабер, стало быть, программирует сны. И не без причины, я полагаю. Общеизвестно, что под гипнозом человек может натворить такое, на что никогда бы не пошел в здравом рассудке, то бишь в ясном сознании. Врачи утверждали это еще с середины позапрошлого столетия, юридический же прецедент впервые имел место сравнительно недавно, в 1988-м, в процессе «Сомервилль versus Проянски». Отсюда вопрос – есть ли у вас веские основания подозревать, что доктор заставлял вас под гипнозом совершать некие опасные или же морально нечистоплотные поступки?

Клиент замешкался с ответом.

– Опасные? Пожалуй, да… Если исходить из не вполне привычного допущения, что сны могут представлять собою опасность. Но доктор не заставлял меня ничего совершать. Разве что именно во сне.

– Ага, стало быть, внушал вам нечистоплотные сны?

– Он не… он не развратник. Его помыслы чисты. Мне лишь не нравится, что меня используют как инструмент – даже с благими намерениями. Мне трудно осудить поведение доктора, ведь всему виной мои собственные сны. Вот почему я и травил себя прежде наркотиками до бесчувствия, вот почему и влип во всю эту катавасию. А сейчас, когда у меня появился шанс, очень хотел бы выкарабкаться. И навсегда забыть про лекарства. Но Хабер же меня не лечит. Лишь подстрекает.

После краткой паузы мисс Лелаш подкинула наводящий вопрос:

– К чему?

– К изменению реальности. Путем внушения мне сновидений об иной реальности, – терпеливо пояснил клиент без тени надежды в голосе.

Снова утопив в кулачки свой острый подбородок, мисс Лелаш в смущении перевела взгляд на спасительный голубой футлярчик со скрепками – ничего иного на столе в поле ее зрения не обнаружилось. Поразмыслив, зыркнула украдкой на клиента – тот сидел тихий, как и прежде. «Пожалуй, – решила она, – действительно, на такого наступишь – не хрустнет. Потому как даже не прогнется. Тот еще орешек».

Обычно люди, посещающие юридическую консультацию, если не агрессивны, то напрочь замкнуты в себе и постоянно готовы к обороне. Как правило, они чем-то обделены и удручены – если не разделом наследства, то неправедным приговором по делу, или изменой супруги, или еще чем-нибудь вроде этого. Но сегодняшнего клиента, такого безобидного и мирного, мисс Лелаш никак не могла раскусить – чего он приперся, собственно? В его объяснениях не просто напрочь отсутствовали логика и здравый смысл, а отсутствовали, похоже, вполне намеренно.

– Вот оно как, – раздельно выговаривая слова, ответила мисс Лелаш. – И какой же именно ущерб нанес вам доктор этими снами?

– Я не считаю себя вправе изменять существующий порядок вещей. А Хабер не вправе заставлять меня делать это.

«Господи, да он же совершенно искренен, он свято верит в собственный бред, он погряз в нем с головой!» И все же мисс Лелаш была чем-то задета, даже тронута – возможно, толика его безумной убежденности передалась и ей.

– Как это – изменять порядок вещей? Каких таких вещей? Приведите хотя бы один пример!

Юристы не ведают милосердия – с чего бы это ей вдруг делать исключение для параноика, страдающего бредовыми галлюцинациями? Перед нею явный случай так называемых «прочих потерь нашего времени, подвергающего суровому испытанию людские души» – цитата из ежегодного послания президента Мердли, обладающего счастливым даром перевирать известное последнему двоечнику. Мисс Лелаш невольно вообразила, как из головы сидящего перед ней жалкого человечка сочатся кровавой капелью сквозь многочисленные отверстия эти самые «прочие потери». Бр-р-р! И все же цацкаться с ним она не обязана. Пусть лучше усечет это сразу.

– Бунгало, – ответил клиент, малость поразмыслив. – Во время второго сеанса доктор интересовался моими фантазиями, и я признался, что иногда мечтаю обладать избушкой в лесу, знаете, в местности вроде той, что описана в старинных легендах – чтобы быть там настоящим затворником. Разумеется, ничего подобного я никогда не смог бы себе позволить. А кто может? Но на прошлой неделе Хабер, видимо, заказал мне сон, в котором я являлся бы обладателем подобной роскоши, – и я увидел это во сне. И теперь у меня есть бунгало. Тридцатитрехлетняя аренда домика на правительственном участке, в дальнем конце Национального заповедника Сисло, поблизости от Несковина. В воскресенье, взяв напрокат машину, я съездил посмотреть – не домик, а просто чудо. Однако же…

• Предыдущая
• 13/51
• Следующая