Осенними тропами судьбы (СИ) - Инош Алана - Страница 66

Княгиня умолкла. Голос подала Радимира:

– Дозволь сказать, государыня?

Лесияра, давно уже чуявшая, что сероглазой Сестре есть о чём поведать, вскинула на неё острый испытующий взгляд.

– Говори.

Голос Радимиры раздавался прохладно и негромко, но был ясно слышен всем. Отсвет жаровен мерцал в её спокойных светлых глазах и блестел на чешуйках брони.

– Если бы не этот знак, поданный твоим вещим мечом, я бы сказала, что угроза гораздо более явно и ощутимо сосредоточена не на востоке, а на западе. Хмарь поднялась и стала как никогда густой и плотной, подступив к нашему рубежу очень близко. Мои сторожа слышат недоброе. Думаю, в Воронецком княжестве что-то затевается. Или…

– Или всё это – части одного целого, вот только непонятно, как это между собою связано, – договорила княгиня. – Но ты не всё мне сказала, Радимира. У тебя есть ещё что-то.

– Есть, моя государыня, – просто ответила начальница пограничной дружины, не выказав и тени удивления такой проницательностью. – Но позволь мне доложить это тебе с глазу на глаз. В связи с тем, что сейчас прозвучало, это может оказаться важным.

– Что за тайны? – нахмурила брови Лесияра. – Отчего не сейчас?

– Это и касается западных дел, и одновременно является вопросом личного свойства, – обтекаемо пояснила Радимира. – Разреши изложить это после совещания, госпожа.

– Умеешь ты напустить туману, – усмехнулась правительница дочерей Лалады. – Ладно, как тебе будет угодно. После так после… А пока давайте решим, что предпринять. Ещё ничего не ясно, но всё равно сидеть сложа руки было бы неразумно.

– Осмелюсь предложить: если ничего не ясно, нужно разведать, что и как, – вставила Ружана, третья военная советница – чернобровая и статная, но уже обильно посеребрённая сединой, с двумя недлинными косами, спускавшимися на грудь. – Можно заслать лазутчиков и на восток, и на запад.

– С одной стороны, это здравая мысль, – отметила Лесияра. – А с другой… На восток – ещё можно, но вот на запад… Находиться там непросто: хмарь давит и глаза застит. Не каждый сможет долго это выдерживать. Да и в мирном договоре с Воронецким княжеством значится: границу не пересекать. Пересечение равнозначно объявлению войны. Ты считаешь, что можно пойти на это? Что, если наших лазутчиков заметят? Тогда мы сами будем виноваты, если в Воронецком княжестве воспримут это как нападение.

– Гм, – вмешалась Радимира. – Государыня, возможно, на запад лазутчиков и не будет необходимости засылать. То, что я хочу тебе сообщить, как раз этого касается.

– Может, ты всё-таки чуть приоткроешь завесу тайны? Чтобы нам сейчас принять какое-то решение, – заметила Лесияра.

Подумав, Радимира ответила:

– Речь идёт о человеке с запада. По роду занятий ему пришлось поскитаться по княжеству, и, наверняка, многое повидать. Возможно, он сможет сообщить что-то о тамошней обстановке.

Лесияра живо подалась вперёд, одновременно подобравшись и невольно придя в состояние боевой готовности. Давно она не разговаривала ни с кем из западных земель… Однако она отчётливо помнила то ощущение холодка и тоскливой обречённости, которая чёрной тенью стояла за плечами у всех жителей Воронецкого княжества, и которой они сами не замечали. Они не видели хмари, и солнечный день для них выглядел обычным, тогда как любой из дочерей Лалады солнце в Марушиных землях казалось не ярче луны. В этих сумрачных, точно затянутых едким чёрным дымом краях было тяжело даже дышать, не то что видеть.

– Так зачем же откладывать его допрос? – сказала княгиня решительно. – Мы должны что-то решить сейчас, а не потом… В общем, если этот человек здесь, пусть его приведут. Если нет – пусть доставят сюда, мы подождём. У каждого из присутствующих и так слишком много забот, чтобы собираться повторно для обсуждения одного и того же… Делать нам больше нечего, по-твоему? Никаких «потом». Доставить сюда немедля. – И Лесияра завершила свою речь властным, пресекающим любые возражения жестом.

– Как прикажешь, государыня, – поклонилась Радимира с надлежащей учтивостью. – Ждать долго не придётся, этот человек здесь. Но у него… а точнее, у неё есть к тебе личное дело, ради которого она, собственно, сюда и прибыла.

Радимира щёлкнула пальцами, и к ней тут же подбежала дворцовая служительница, вынырнув из прилегающего к палате помещения для слуг. Поймав с уст сероглазой Сестры распоряжение, она кивнула, поклонилась и расторопно выбежала. Все, включая княгиню, настороженно ждали. Человек из пропитанных властью Маруши западных земель нёс на себе её печать, очаг тления в душе, червоточину обречённости и крупицу тьмы. Такому человеку в Белых горах было не место. Сёстры готовились отгораживаться от обрывков хмари, которые, без сомнения, окружали эту женщину. У всех застыло неприязненно-брезгливое, холодное и напряжённо-замкнутое выражение на лицах, точно в Престольную палату сейчас собиралась вползти какая-то грязная нежить.

И каково было всеобщее удивление, когда на ковровую дорожку к престолу вступила невысокая, нарядно одетая и вполне миловидная девушка с такой густой и непослушной гривой тёмно-русых с медным отливом волос, что они едва удерживались заплетёнными в косу невероятной толщины, перекинутую вперёд, на плечо. В целом приятные черты её лица были бы всё же заурядными, если бы не броское, притягательное украшение – огромные, глубокие карие глаза с пушистыми ресницами, в которых при виде стольких недружелюбных женщин-кошек дрожала искорка страха. Не дойдя до середины палаты, она замерла с таким загнанным, обречённым и перепуганным видом, что Радимира не удержалась и направилась к ней. Поравнявшись с девушкой и взяв её под локоть, она мягко направила её вперёд.

– Не робей… Шагай, – вполголоса подбодрила она молодую незнакомку. – И поклонись совету Сестёр отдельно, а княгине – отдельно.

Взгляд девушки растерянно забегал, но она взяла себя в руки, приосанилась и стала держаться прямо и с достоинством. Приблизившись к Сёстрам, она отвесила им низкий поклон на обе стороны, после чего, повернувшись к Лесияре, поклонилась и ей. Вопреки ожиданиям, вокруг незнакомки с запада не болталось никаких чёрных полупрозрачных ошмётков хмари: при её появлении по помещению лишь пролетела невидимая, паутинно-лёгкая волна прохлады. А может, это был просто сквозняк? Тем не менее, все невольно поёжились, а Лесияра окаменела, словно повиснув в головокружительной пустоте…

Она безошибочно узнала бы эти глаза из тысяч похожих. Когда-то они снились ей, окружённые россыпью ягод голубики, унесли её покой, ворвались в душу и натворили в ней бед. Как глаза Любимы до оторопи напоминали ей о Златоцвете, точно так же и эти бездонно-карие очи пробудили в ней мучительно горькие и вместе с тем окутанные прозрачной фатой из солнечного света воспоминания. Кольцо на мокрой серой ладони водяницы, осётр, пламенная пляска отчаяния и встречи в снах. Княгине удалось надолго вытеснить всё это из мыслей, похоронив под толстым слоем хлопотливых, загруженных дней, полных страстей и страданий вокруг супруги и забот о маленькой дочери; Лесияра думала, что та блажь полностью изгладилась из её сердца и памяти, и вот – снова эти глаза… Но у кого? У девчонки с запада! Как такое могло быть?