Великодушные враги (Право на измену) - Стюарт Элизабет - Страница 48

Одной рукой он отвел со лба ее волосы, поддерживая ее голову и поворачивая лицом к себе.

— Джонет, милая, это не жалость. Я бы не смог испытывать к тебе жалость, даже если бы захотел. И я не хочу говорить о Мьюре и вообще о том, что было раньше. Только не сейчас.

— Но жизнь Роберта висит на волоске! Он…

— Не сейчас, Джонет. Мы только начнем ссориться.

— Но…

— Замолчи, — прошептал Александр, приложив палец к ее губам.

Он медленно склонился над нею, его рот овладел ее ртом в таком же глубоком, страстном, захватывающем дух поцелуе, как два дня назад. Он обвел пальцами ее ухо, линию скулы, подбородок, хрупкую развилку ключиц, при этом по коже у нее побежали мурашки, а где-то глубоко внутри возникла все убыстряющаяся пульсирующая дрожь.

Джонет обняла его обеими руками. В ответный поцелуй она вложила всю страсть, порожденную пережитыми за последние два дня безнадежностью и отчаянием, а вдобавок еще и испытанный за последние три часа бесконечный, изматывающий душу страх. Сейчас она жила минутой, все на свете позабыв, кроме его рук, обнимающих ее, его губ, целующих ее губы, его сердца, бьющегося рядом с ее собственным. Пусть Бог ее простит, она так боялась, что никогда больше не увидит Александра!

Его руки скользнули вниз по ее бокам и снова поднялись, лаская бедра и живот, снизу вверх поглаживая грудь. Он охватил ладонями упругие холмики, проводя большими пальцами вокруг их нежных, вдруг ставших такими чувствительными вершин.

Джонет задрожала и задержала дыхание. Руки Александра как ни в чем не бывало продолжали свое неспешное, мучительно-дразнящее путешествие. Она всей кожей ощущала их силу и тепло, словно одежда перестала служить им преградой.

А вскоре последняя преграда и в самом деле исчезла.

Он ощупал вырез ее ночной сорочки, и его рука нырнула внутрь, легко, как перышко, коснувшись ее груди. Джонет тихонько ахнула, но губы Александра тотчас же заглушили этот возглас поцелуем.

Подушечки его пальцев загрубели, однако их прикосновение было трепетно-нежным. Он вновь коснулся ее, но не мимолетно, нет, на этот раз его рука широко раскрылась, забирая ладонью округлость ее груди. Это продолжалось бесконечно долго, а потом он легко и плавно провел большим пальцем по набухающему соску.

Она отрывисто втянула в себя воздух, чувствуя, как в самой сердцевине ее естества, словно стянутой тугим узлом, рождается неведомое, совершенно незнакомое ей ощущение. Александр продолжал поглаживать вздувшийся бутон, обводя его медленными, сводящими с ума кругами. Джонет невольно подалась вперед, изгибаясь навстречу его руке, и шире открыла рот, чтобы глубже ощутить его поцелуй.

Поцелуй тянулся нескончаемо. Обо всем на свете позабыв, Джонет душой и телом отдалась ощущению безграничного блаженства.

— Ах… милая, — прошептал Александр, подняв наконец голову. — Ну скажи, разве это похоже на жалость, на ненависть или презрение? Он на мгновение умолк. Его частое, неровное дыхание было явственно слышно в тишине, и Джонет с удивлением отметила, что Александр потрясен чуть ли не так же сильно, как она сама.

— Я думаю, нет. И ты, я уверен, тоже.

Его лицо казалось бледным в ореоле темных волос, глаза превратились в два непроглядно черных пятна. Джонет положила ладонь ему на грудь, провела пальцами по его шее, потом ее рука скользнула ему на затылок, чтобы вновь притянуть к себе. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного и даже вообразить не могла, что это значит — желать мужчину… желать так сильно.

Но она хотела Александра. Хотела, чтобы он был рядом, пусть хоть на одну ночь, на час или на несколько незабываемых мгновений в темноте.

— Не знаю, зачем ты это делаешь, Алекс. Не представляю, на чьей ты стороне на самом деле. Я знаю одно: когда ты со мной, я ничего не боюсь, и когда ты касаешься меня, я ощущаю все, о чем женщина может только мечтать. — Она подняла голову и провела губами по его губам. — Я хочу, чтобы ты опять дотронулся до меня, Алекс. Прошу тебя, сделай это еще раз.

Прижимаясь к нему, она почувствовала, как по его телу пробегает дрожь. Его руки скользнули вверх, ухватили сорочку и стащили ее с плеч. Ночной воздух охладил разгоряченную кожу девушки. Она догадалась, что Александр смотрит на нее.

Джонет услыхала, как он затаил дыхание. Его пальцы впились ей в плечи. Ее охватил озноб. А потом его губы прижались к ее шее, руки вновь обхватили ее грудь.

— Как ты прекрасна, Джонет. Ты сама не представляешь, что можешь сотворить с мужчиной… что творишь со мной, — прошептал он. — Тебе бы следовало послать меня ко всем чертям, а не просить остаться здесь с тобой.

— Знаю, но я не хочу, чтобы ты уходил. Нет, я хочу, чтобы ты остался. Никогда в жизни я ничего не хотела так сильно.

— О черт… — Александр опять испустил судорожный, прерывистый вздох и прижался лицом к ее плечу. — Джонет, милая, ты хоть понимаешь, о чем просишь? Знаешь, чем мужчины занимаются с женщинами? Если эта пытка продлится еще хоть чуточку дольше, я овладею тобою. Я просто не смогу остановиться. Даже пытаться не стану.

Джонет набрала в грудь побольше воздуху, стараясь прийти в себя, обрести хоть некое подобие рассудка. Александр только что сказал, что хочет овладеть ею и что она еще может его остановить, если захочет. Наверное, ей так и следовало поступить, но она не желала. Ей только хотелось знать, что он ее любит. И тогда пусть обнимет ее крепко-крепко и делает что хочет. В безобразном мире, где она очутилась, только этот островок нежности был якорем, позволявшим ей удержаться в грозном потоке.

— Алекс, скажи, ты сегодня вечером говорил серьезно или нет? Может быть, это опять обман… или ты хоть чуточку меня любишь? Потому что… — Джонет тяжело вздохнула, — еще одной измены я не переживу.

С минуту он оставался неподвижен. Потом его руки вновь принялись ласкать ее тело, губы скользнули вверх по плечу, по шее и нашли ее губы для последнего поцелуя. Он ничего не мог дать Джонет, ничего, кроме нескольких сладких мгновений, которые покажутся ей отвратительными, как только желание будет утолено и она вспомнит, кто он такой и что он натворил.

— Я безумно хочу тебя, милая, но не стану обманывать тебя во второй раз, — сказал он тихо. — Конечно, я к тебе неравнодушен. Я же не каменный. Но это не то чувство, которого ты ждешь. Это не любовь, девочка моя.

Он снова вздохнул и сел, выпрямившись, на постели.

— Тебе одиноко, ты напугана, а я пытаюсь воспользоваться положением, потому что хочу тебя. Я не тот, кто тебе нужен, Джонет. Просто я случайно оказался в нужное время в нужном месте.

Джонет закрыла глаза. Значит, он ее не любит, ни капельки не любит. А хуже всего то, что он совершенно правильно угадал ее чувства. Она натянула на себя простыню и села, стараясь собрать остатки утерянного достоинства.

— Что ж, благодарю за прямоту, Алекс. А теперь тебе лучше уйти.

— Джонет… — Александр провел рукой по ее волосам. — Все, что я делаю, только причиняет тебе боль, верно? Поверь мне, милая, я этого вовсе не хотел. Просто… — он вздохнул, — в тебе есть нечто такое, от чего очень трудно уйти.

— Алекс, прошу тебя, — Джонет закусила губу. — Прошу тебя, не говори больше ничего. Мы не должны были этого делать. Я совершила ошибку. Нас слишком многое разделяет. Это непоправимо.

Имя Роберта Максвелла стеной стояло между ними в темноте. Ни один из них не произнес его вслух, но оба знали, что думают о нем.

— Да, мне лучше уйти.

Александр спустил ноги с кровати, встал и на мгновение замер, стараясь найти верные слова.

— Джонет, я сегодня сказал тебе правду. Ты не выйдешь за Томаса Дугласа. В этом я клянусь тебе честью.

Она взглянула на него. Ей было больно и хотелось причинить боль ему.

— Какой честью?

Он ничего не ответил, и она вдруг всем сердцем пожалела, что не может взять свои слова назад.

Александр вышел из комнаты.

Джонет проснулась с глазами, воспаленными от плача и недосыпания, и, торопливо одевшись, поспешила сойти вниз, в столовую. Она очень мало ела последние несколько дней, а прошлой ночью легла в постель совсем голодной. И вот теперь, несмотря на все, через что ей пришлось пройти, девушка почувствовала сильный голод.