Иностранец ее Величества - Остальский Андрей Всеволодович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/78
• Следующая

Такое отношение к деньгам мне самому совершенно не свойственно. Но постепенно я научился, по крайней мере, уважать его, увидев, что оно распространено среди многих моих английских знакомых, причем принадлежащих к самым разным социальным слоям. Вот разве что стоящие на самых нижних ступеньках социальной лестницы, хронические безработные и неквалифицированные разнорабочие денег особенно не считают, судя по тому, как болтают непрестанно по мобильным телефонам, как не вынимают изо рта сигареты. А цены на них в Англии такие — фунтов этак пять (двести пятьдесят рублей) за пачку. За пачку, а не за блок!

И вот курят, курят, пиво пьют из банок, болтают по мобильникам, а потом сидят в долгах, когда пособие кончается. До получения следующего.

Но все известные мне социально ответственные англичане (за исключением нескольких представителей богемы) в России ходили бы, наверное, в «жадинах-говядинах». Один мой близкий приятель из суперинтеллигентной, профессорской семьи и сам очень успешный журналист, брал одно время уроки русского у моей жены. Она удивлялась: посреди урока предлагает принести чаю из автомата, я с благодарностью соглашаюсь, но потом берет с меня деньги — несколько жалких пенсов! И не думает даже приличия ради предложить меня угостить, от денег поотказываться.

Дома англичане среднего класса принимают друзей тоже подчеркнуто скромно, неприличным считается гостей закармливать — ведь это вредно для здоровья! Да и зовут в гости нечасто, за исключением богемы и журналистов, среди которых домашние посиделки гораздо более распространены.

Но при этом существует великое множество слов в английском языке для обозначения понятия «скупердяй». Miser, cheapskate, curmudgeon, penny pincher, piker, scooge, skintflint. И это еще не весь список, я просто утомился перечислять. Значит, не все так безоблачно, проблема жадности в общественном сознании нации все-таки существует.

Помню свое первое Рождество в Англии: меня вдруг позвали на семейный рождественский обед сразу два человека — главный редактор газеты «Файнэншл таймс» и один из руководителей компании — издателя той же газеты. В результате я пообедал в Рождество у одного, а на следующий день, в так называемый «день коробок» — у другого. Тогда мне это показалось приятным подтверждением интереса ко мне, к «Известиям», которые я в то время представлял, и к России. Насколько это было необычно и оригинально по местным меркам, я даже не догадывался. В Москве-то в те времена считалось более шикарным делом пригласить в ресторан, а домой звали больше по бедности. Ну и по дефициту хороших ресторанов тоже.

Но тут все оказалось наоборот.

Один наш соотечественник — человек очень одаренный — пробился в известную транснациональную финансовую корпорацию в Лондоне. Занимал там немалый пост, кажется директора по Восточной Европе. В первые мои месяцы и годы в Англии он меня очень поддерживал, то и дело звал в гости и так далее. И вдруг однажды обмолвился: гады все-таки эти англичане. В рестораны приглашают все время, а вот домой — никогда.

Я удивился, но потом узнал, что его случай был типичнее моего. Хотя надо учесть и разницу в среде общения. В Сити вообще-то общаются больше в ресторанах и барах. Но и для многих других слоев характерно дома собираться в основном с семьей или с какими-то уж совсем близкими людьми. И уж тем более — на рождественский обед.

Так что то мое первое английское Рождество было, конечно, совершенно нехарактерным случаем. И хотя интерес ко мне, моей газете и стране тоже сыграл свою роль, но главным было другое. Согласно вековой традиции считается очень хорошим тоном позвать на Рождество домой, в семью, кого-нибудь одинокого, скажем, путника, оказавшегося временно вдали от родной земли и от своей семьи. Я как раз подходил под все эти категории. И потому побывал в узком семейном кругу двух больших английских боссов. А в ходе застольного разговора как-то случайно вдруг выяснилось, что они-то двое друг у друга дома никогда не бывали! Ни одного раза!

И это после доброго десятка лет работы в одной компании, находясь практически в ежедневном рабочем контакте!

Я был поражен, даже шокирован. И не решился спросить: почему? Вроде бы не враги же…

Теперь-то я понимаю: зачем обязательно ходить друг другу в гости? Разве не надоедают одни и те же лица на работе, чтобы еще и домой, в семью их непременно тащить? Нет, семья — это дело интимное. И пусть существует совершенно отдельно от служебных интересов, от которых дома нужно отдыхать.

Состоятельные люди, владеющие большими домами, имеют обыкновение устраивать регулярные приемы, коктейли и так далее. Но эти светские мероприятия тоже к семейной жизни никакого отношения не имеют. И там существует свой кодекс поведения, определенные правила, о чем можно говорить, а о чем нельзя. Что all right, а что — вовсе даже нет.

Тысяч триста нашего брата живет в Великой Британии, а значит, всем нам приходится осваивать «английские правила», свод неписаных норм поведения. Я считаю себя почти отличником в этой «школе», но и то иногда теряюсь, не знаю, как реагировать на очередные странности и проявления несравненного местного снобизма.

Причем я не о таких элементарных, давно освоенных мной вещах, как правило understatement — недосказанности. Например, ругать человека можно только в зашифрованном виде. Скажем, про законченного идиота на работе нужно говорить, что он «не вполне справляется» или «его результаты — не самые лучшие». И так далее и тому подобное, причем все тебя прекрасно понимают.

При этом молодые представители среднего класса могут достаточно громко ругаться матом, к месту и не к месту употребляя пресловутое слово fucking. Но таковы правила: материться в крайнем случае можно, а называть неприятные вещи своими именами — нив коем случае!

Смеяться тоже можно, но только не тогда, когда смешно. Иначе рискуешь прослыть вульгарным.

Ну а о том, что с незнакомыми людьми в лифте допустимо говорить только о погоде, знает уже каждый ученик российской школы с продвинутым изучением английского языка. Тем не менее это действительно так.

Ближе чем на шесть дюймов к англичанину приближаться нельзя — это тоже ясно. Если вам ногу отдавят в транспорте или толкнут, надо обязательно извиниться. Побеждает тот, кто извинится первым. Это все элементарно. Но есть и более высокий уровень сложности.

Например, сижу я как-то на званом ужине у японского посланника. Слева от меня — высокопоставленный чиновник из Форин Офиса, местного МИДа, а справа — известнейший специалист по странам Восточной Европы, профессор Лондонской школы экономики. Реально выдающийся педагог, я уже несколько десятков его учеников в жизни встретил, и все, как один, занимают видные позиции в обществе. И вспоминают о своем менторе с большим пиететом.

Званые обеды, они же ужины, вообще-то скучное дело и чаще всего бесполезная трата времени. Ну, от дипломатов, понятно, кроме улыбок и политкорректных вопросов, ничего не дождешься. Но профессор неожиданно вступил в контакт. Осмотрел мой итальянский костюм и безупречные черные ботинки и говорит:

— Вот, вы наверняка думаете, что подобающим образом оделись на прием, а на самом деле сразу выдаете свою вульгарность и низкий социальный статус.

— Что? Как это? — опешил я. Даже рассердился чуть-чуть: — Да вы что? Замечательный костюм, отлично на мне сидит и гораздо дороже выглядит, чем есть на самом деле!

— Вот именно, — говорит профессор, — а должно быть ровным счетом наоборот! Вот, посмотрите: у меня брюки на сгибах блестят от старости, пиджак на локтях слегка потерся, носки так застираны, что немного сползают… Все должно быть, конечно, безупречно чисто и никаких, не дай бог, дыр, но с первого взгляда ясно, что одежду эту я ношу много лет и вообще мне по большому счету совершенно все равно, как я одет, я как бы выше этого. Хотя в то же время заведомо дешевых предметов одежды и туалета быть не должно, да они, дешевые, собственно, и не выдержат долгой носки, это уж само собой…

• Предыдущая
• 14/78
• Следующая