Ящерка - Ле Гуин Урсула Кребер - Страница 18

• Предыдущая
• 18/21
• Следующая

— Кхогда равновесие неверно, поддерж-шивать его не есть гхорошо. Станет лишь гхуже. Пока…

Рисующий Образ сделал странный жест — быстро несколько раз повернул руки то ладонями к земле, то к небу.

— Что может быть более неверным, как вызывать самого себя из мертвых?

— спросил Мастер Имен.

— Торион был лучшим из нас — отважное сердце, доблестный разум, — проговорил Мастер Травник почти яростно. — Перепелятник любил его. Как и мы все.

— Его замучила совесть, — сказал Мастер Имен. — Совесть сказала ему, что только он смог бы навести порядок. И чтобы сделать так, он отрицал свою смерть. Этим он стал отрицать свою жизнь.

— И кто встанет против него? — сказал Мастер Образа. — Я мог-ху лишь спрятаться среди лесов.

— А я — в своей башне, — сказал Мастер Имени. — А ты, Травник, и ты, Привратник, вы в Великом Доме точно в ловушке. Мы построили стены, чтобы не пускать зло внутрь. Или наружу, такое тоже ведь может быть.

— Нас четверо против нег-хо одног-хо, — сказал Мастер Образа.

— Их пятеро против нас, — сказал Травник.

— Что же, вот дошло до того, — сказал Мастер Имени, — что мы стоим на опушке леса, посаженного Сегоем, и говорим о том, как нам уничтожить друг друга?

— Да, — сказал Мастер Образа. — То, что долго ж-шивет не изменяясь, убивает тебя. Вечен лес, потому что он умирает и умирает, и тем ж-шив. Но я не позволю мертвой руке коснутся меня. Или дотронуться до короля, что принес нам надежду. Откровение произнесено, я сам его произнес… «ж-шенщина на Гонте».., и я не стану свидетелем, как забудутся эти слова.

— Значит, нам нужно ехать на Гонт? — сказал Травник, захваченный страстью Азвера. — Там Перепелятник.

— Там Тенар, Владеющая Кольцом, — сказал Азвер.

— Может быть, там — наша надежда, — сказал Мастер Имен.

Они постояли в молчании, неловко пытаясь затеплить надежду.

Ириан тоже молчала, но ее надежда таяла, словно снежинка, сменяясь стыдом и осознанием своей никчемности. Рядом стояли храбрые мудрые люди, что искали способ спасти то, что любили, но не знали, как это сделать. Но она не делила с ними мудрости, не принимала участия в решении. Она побрела прочь, и они не заметили ее ухода. Ириан шла все дальше, туда, где Твилбурн выбегает из леса и крохотными водопадами преодолевает пороги. Вода под утренним солнцем слепила глаза и радостно пела. Ириан хотела заплакать, но ей никогда не удавалось заплакать как следует. Она просто стояла и смотрела на воду, и стыд ее понемногу превращался в ярость.

Она вернулась обратно к трем людям и громко сказала:

— Азвер.

Вздрогнув, он повернулся к ней, сделал шаг.

— Почему ты нарушил Правило ради меня? Разве честно ты поступил со мной, если я никогда не стану тем, кто вы есть?

Азвер нахмурился.

— Привратник признал тебя, потому что ты попросила. Я привел тебя в Рощу, потому что листья деревьев шептали мне твое имя еще до тог-хо, как ты появилась здесь. Ириан, говорили они. Ириан. Я не знаю, зачем ты пришла, но совсем не случайно. И Мастер Зова тож-ше знает об этом.

— Может быть, я пришла уничтожить его.

Он смотрел на нее и молчал.

— Может быть, я пришла, чтобы разрушить Скалу.

Его блеклые глаза полыхнули огнем.

— Попробуй!

Она вздрогнула. Она ощущала, что становится больше, чем он, больше, чем сама была раньше, огромной как никогда. Она могла раздавить Азвера одним пальцем. Он стоял перед ней, такой маленький, храбрый человечек с жизнью краткой, словно вздох, смертный и беззащитный. Она глубоко, очень глубоко вздохнула. Потом сделала шаг назад.

Ощущение мощи покидало ее. Она потупилась и с удивлением увидала собственную загорелую руку, закатанный рукав, траву, прохладными и зелеными кольцами обвившую ее ноги в сандалиях. Она вновь подняла взгляд на Мастера Образа, но он по-прежнему казался ей хрупким и беспомощным. И она пожалела его и отдала ему должное. Ей хотелось предупредить его, в какой он опасности. Но слов не было. Тогда она повернулась и ушла к песчаному берегу у небольших водопадов. Там она присела на корточки и закрыла руками лицо, закрыла от себя Азвера, закрыла весь мир.

Голоса беседующих магов казались журчаньем ручьев. Поток говорил свои речи, маги — свои, но никто — ни тот, ни другие — не знали правильных слов.

• Предыдущая
• 18/21
• Следующая