Муравей-путешественник - Мариковский Павел Иустинович - Страница 3

За маленьким перевалом открываются новые вершины, хребтики, ущелья, и все они бегут сверху вниз и расходятся в стороны у подгорной равнины Солнечного хребта. Один из склонов хребтика усеян камнями, и в поисках насекомых кто-то из нас, отвернув камень, неосторожно толкает его книзу. Вначале медленно, переваливаясь с боку на бок и будто нехотя, камень катится вниз, но вот он убыстряет бег, начинает подпрыгивать, несется все быстрее и быстрее, увлекая за собой кучу камней, делает гигантский прыжок и дальше мчится в пыли и грохоте к далекому дну ущелья... Все другие ущелья, сколько их было поблизости, откликаются эхом, и оно шумит, удаляясь и перекликаясь.

Когда все замолкает, мы смотрим туда, где лежал камень. Здесь, на месте камня, величайший переполох, и муравьи копошащейся массой снуют во все стороны в беспокойстве, панике, растерянности. Потом большинство хватаются за куколки, лежавшие в плоских камерах под самым камнем, нагретым солнцем, и затаскивают их в глубокие норки, подальше от непривычного света и солнечных лучей. И, как это бывает во время паники, нередко два муравья хватаются за одну куколку и, одержимые одним желанием спасти ее, тянут в разные стороны, мешая друг другу. Некоторые просто мечутся без толку или хватают челюстями комочки земли и таскают их, не зная, куда приладить, как спасти от неожиданного разрушения свое жилище.

Паника продолжается долго, пока все до единой куколки не уносятся в подземные галереи. Тогда на поверхности остаются немногие муравьи: они пытаются заделать входы в свое жилище кусочками земли.

Ободренные неожиданной находкой, мы начинаем усиленно переворачивать камни в поисках муравейников. Оказывается, на этом склоне — многочисленное сборище муравьев разных видов. Жилища отличаются в деталях друг от друга, но в общем все построены сходно. Камень для муравейника пригоден не всякий. Он должен быть не особенно большим, чтобы успеть за день прогреться под солнцем, снизу более или менее плоским, чтобы было удобнее строить под ним ходы и камеры. Назначение камня — защита камер, находящихся под ним, и передача тепла от солнца. Камень — настоящий солярий.

Обычно от помещений, расположенных под камнем, в глубь земли идут многочисленные ходы с галереями, в которых и находятся личинки, матки, запасы пищи. Зимой все переселяются в эти глубокие подземелья, выползая под камень погреться только в теплые, солнечные дни.

Чтобы построить галереи и камеры под камнем, муравьи вытаскивают из-под него много земли, укладывая обычно ее рядом по бокам. В таком муравейнике камень держится только на тонких перегородках между ходами и камерами и тяжестью своей постепенно оседает книзу. Муравьи, подправляя жилище, снова выносят землю наружу. Так и продолжается до бесконечности борьба муравейника с последствием тяжести своей каменной крыши.

Впрочем, борьба с камнем не бесконечна. Постепенно приходит время, когда камень оказывается совсем погребенным. Ветер заносит его сверху землей, и на нем начинает расти трава. Такой камень становится непригодным для жилья и навсегда покидается муравьями.

На каменистом склоне немало подобных камней, совсем закопанных муравьями. Многие же только начинают погружаться в землю. Закапывание камней — процесс долгий.

Сколько для этого потребуется времени? Ответить на вопрос трудно. Быть может, в год камень оседает на один миллиметр, в десять лет — на сантиметр, в сто лет — на одну десятую метра. Двести–триста лет достаточно для погружения большого камня. За это время под ним успевают побывать разные муравьи, и много поколений их рождается и погибает. Это очень долго. Но что значит двести–триста лет для жизни камня, жизни Земли!

Еще выше вьется по хребтику тропинка, и вот слева за поворотом открывается большое ущелье с темно-зелеными стройными елями. Еловый лес ниже, он совсем у нас под ногами, и к вершине ущелья, у которого мы стоим, доходят лишь отдельные деревья. Но какие они странные! Согнутые, кривые, горбатые, искалеченные зимними студеными ветрами.

Там, у Иссык-Куля, уже отцвели травы и пушистые головки одуванчика давно обдуло ветром. А здесь зеленые лужайки еще желтеют от цветов. И как много их, самых разных: и белых, и голубых, и синих, и желтых. Щебнистые осыпи, голые скалистые вершины, громады снега и льда, покрывающие скалы, и кучевые облака, повисшие над ними, кажутся совсем близкими.

Еще выше трава совсем редеет и, чахлая, низенькая, ютится между серыми гранитными камнями. Мы просматриваем поверхность земли. Неужели здесь нет муравьев, снующих решительно везде, где только есть малейшие признаки жизни? Нет, их здесь не видно. Быть может, мы их найдем под камнями?

Под камнями есть жизнь. Застигнутые врасплох, задирают свои клешни черные уховертки; не спеша, извиваясь, расползаются в стороны желтые многоножки. Небольшие зеленые жужелицы, совсем такие, как на севере, долго сидят, не замечая происшедшей перемены. Потом, очнувшись, стремительно убегают в поисках нового убежища. А муравьев нет под камнями...

Но вот раздается радостный возглас, и мы толпимся у перевернутого камня. Да, тут, на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря, действительно есть муравьи, и вот он, муравейник, а камень, его приютивший, носит следы погружения в землю. Только здесь, в суровом, холодном климате, где лето тянется не более одного месяца, муравейник не совсем обычен: под камнями греются сразу и яички, и личинки, и куколки; и сама большая матка с непомерно раздутым брюшком оказалась также вместе со всеми.

Находка интересна. Да и сам муравей какой-то странный и, по-видимому, новый для науки вид. Как живут эти северяне высоко в горах, под столь южными широтами? Тщательный осмотр камня и муравейника приводит к неожиданному выводу: подземное жилище не имеет выхода наружу, и муравьи, видимо, никогда не покидают своего убежища и не видят солнечных лучей.

Чем же эти муравьи питаются? Может быть, они, по примеру своих родичей, других видов муравьев, воспитывают корневых тлей и поедают их сладкие выделения? Но ни под камнем, ни в земляных ходах — нигде нет этих насекомых. Тогда, может быть, они питаются грибками и культивируют их, как это делают некоторые муравьи-грибководы? Но и следов грибков не оказывается. Уж не ночные ли охотники наши муравьи, открывающие свои входы только с заходом солнца? Но последняя догадка кажется совсем невероятной: ведь высоко в горах ночью свирепствует холод, и все живое замирает до восхода солнца.

Так жизнь этого высокогорного муравья, закапывателя камней, остается пока неразгаданной.

Рано утром наш бивак — как копощащийся муравейник: сворачиваются палатки, быстро укладываются на машину вещи. Несколько часов пути — и мы оказываемся на другой стороне озера, в глубоком лесистом ущелье Теневого хребта. Рядом шумит ручей, высокие, стройные, как пирамидки, стоят ели, чередуясь с зелеными полянами, разукрашенными цветами. Тут же, по другую сторону ущелья, — безлесные склоны со степными травами; низкие можжевельники едва прикрыли наверху голые скалы.

На самую макушку высокой ели уселся черный дрозд и пропел мелодичную песню. Где-то на вершине поросшей лесом горы, зачуяв людей, громко и страшно рявкнула косуля. На сухой ветке дятел выбил свою свадебную трель. Просвистела чечевица, прозвенели синички...

Машина уходит обратно в город. В этом ущелье нам предстоит прожить около месяца. Работы здесь много. Вся наша компания — ботаники, зоологи, почвоведы — займется изучением природы этого интересного горного края. Тут же и царство лесного рыжего муравья, и всюду виднеются его муравейники. Они совсем разные: то это строгий конус из хвоинок, возвышающийся над густой травой лесной опушки, то просто беспорядочная куча высохшей хвои, наваленная на корни ели. Есть муравейники, прислоненные к гранитному валуну или построенные в расселине камня. Очень многие муравейники сложены вокруг старого пня или прилажены к его одной стороне.