Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович - Страница 16

Самке нелегко ползти по рыхлому песку, и она часто останавливалась, как бы намереваясь отдохнуть. Но нетерпеливые муравьи трясли головами и дергали ее за челюсти. Процессия медленно пересекала дорогу. Теперь позади самки почти никого не оставалось: черная лента ползущих муравьев около нее заканчивалась, а те муравьи, что возвращались из нового жилища, повернули назад, добравшись до своей родительницы. Уж не поэтому они сновали взад и вперед, не желая расставаться со своей матерью.

Вот самка достигла середины дороги. Здесь в полоске травы она задержалась, и вокруг нее собрались оживленно размахивающие усиками муравьи свиты. Там, где прошло колесо моего мотоцикла, корчилось четыре раздавленных страдальца. Запыленные и жалкие, они привлекали к себе внимание сородичей. Вокруг них толпились, обстукивали их усиками, некоторые пытались унести раненых: кто в сторону от колонны, кто по направлению к новому жилищу, а кто и назад. Сочувствующие явно не знали, что делать с пострадавшими. Они внимательно ощупывали их раны на брюшке, иногда пуская в ход свои острые челюсти, одному раненому отсекли почти все брюшко, и он стоял, слегка покачиваясь, нелепый, большеголовый. Зачем была предпринята эта операция, непонятно. Муравей-древоточец в противоположность многим другим муравьям, не поедает трупы представителей своего вида, а своей семьи — и подавно. Может быть, от пострадавшего пахло резиновой покрышкой колеса мотоцикла?

Небольшой древоточец тащил в челюстях свернувшегося в комочек муравья. Нашелся все-таки, видимо, совсем непонятливый или не желающий переселяться. Я схватил обоих, носильщика и его ношу, чтобы внимательно рассмотреть в лупу. Оказавшись вновь на земле, носильщик сперва стал старательно искать ношу, а потом принялся с размаху ударять широко раскрытыми челюстями о землю. Это был хорошо мне знакомый сигнал «Чужой запах», или «Чужой». Возле сигналящего быстро собралась кучка крупноголовых солдат, они тоже начали размахивать челюстями и долго не могли успокоиться.

Постепенно дорога опустевала, самка добралась до ее края. Здесь ей предстояло преодолеть крутой подъем, и она долго не решалась. Сколько вокруг нее появилось сопроводителей, как они размахивали и трясли головами! Особенно ожесточенно трясли головы те, которые находились впереди ее: муравьи явно торопили свою царицу. Ведь она затягивала все переселение, и те, кто уже перешел в новое жилище, мчались обратно навстречу ей. И так много раз.

А сумерки сгущались, становилось прохладнее, сказывалось приближение осени. Один из муравьев, совсем небольшой, не выдержал, схватил самку за челюсти, потянул, но не как все, а по-особенному, так, что самка сложилась чемоданчиком и позволила себя нести. Ноша была очень тяжелой, не под силу тщедушному носильщику, вскоре он устал, раскрыл челюсти, оставил самку. В течение десятка секунд самка оставалась совсем одна без свиты. Никто ее не трогал усиками, не стучал по телу, не размахивал над нею головой. Отсутствие внимания ее обескуражило. Она внезапно повернулась и решительно поползла обратно. Лучше добраться до далекого, но знакомого жилища, чем идти в неизвестность. Но ее ошибку быстро исправили.

Самку схватили, повернули, не сколько раз потянули за челюсти, со всех сторон обстучали головами, обгладили усиками.

Наконец, и новое жилище, приукрашенное бордюром свежих опилок. Осталось чуточку подняться по отвесной стенке пня и проникнуть в небольшое отверстие. Но с самкой что-то случилось. Ее, видимо, испугали неизвестные хоромы, и она отказалась следовать дальше. Тогда схватив ее за ноги, дружными усилиями затащили упрямицу, куда следует.

С каждой секундой возле пня муравьев становится все меньше и меньше. Дорога совсем опустела. Лишь по самой середине ее в узкой полоске травы еще задержалась группа муравьев. Они оживленно постукивают друг друга усиками. Иногда к ним подбежит кто-либо и всех по очереди ощупает. Скоро и эта группа отправляется в новое жилище.

Солнце зашло за горизонт. Легкие высокие облака, протянувшиеся с запада, розовеют, потом становятся красными и постепенно гаснут.

Интересно бы узнать, через сколько лет муравьи вновь затеют переселение?

Когда-то под березой у края оврага был очень большой муравейник рыжего лесного муравья Формика руфа. Но кто-то его разорил, разбросал в стороны муравьиный холм. Муравьи приняли постигшую их катастрофу как гибель жилища, не стали его восстанавливать и на краю кольцевого земляного вала возвели новый холмик. Но отлично сделанное строение почему-то не понравилось его жителям, и они покинули его и далеко переселились.

Сторона нового холмика муравейника, обращенного к старому разоренному, не была доведена до края кольцевого вала, и в этом месте получилось что-то вроде рва. На его дне выросли небольшие приземистые желтоватые грибы. Не они ли послужили причиной переселения? Но эти грибы, я знаю, не ядовиты.

Осторожно разрываю высокий стройный конус муравейника. Оказывается, половина муравейника, обращенная ко рву, пропитана влагой. Здесь такая сырость, что развелась плесень, и выросли грибы. Вся вода, стекавшая со склона нового муравейника во время дождей, задерживалась рвом и легко впитывалась между палочками и хвоинками, из которых был сложен конус. В мокром муравейнике не перезимуешь. А забросать строительным материалом ров у муравьев не хватило сообразительности. Вот и пришлось переселяться.

Жаль такой большой проделанной зря работы!

Ранней весной маленький муравейник рыжего лесного муравья, обосновавшийся возле полусгоревшей сосенки, пустовал. Вблизи от него я раскопал точно такой же пустующий другой муравейничек. Сейчас же почти через месяц в разгар весны и цветения черемухи, на нем кипела жизнь, и множество тружеников успешно занимались различными делами. Немало тут было и носильщиков, которые тащили своих собратьев из большого высокого муравейника под старой елью. Потом оказалось, что возле этого большого муравейника был не один маленький, а несколько. Выходило так, будто с наступлением весны муравьи выезжали на «дачи», осенью покидали их, собираясь на зиму в глубоких подземных ходах главного здания.

Зачем муравьям понадобились «дачи»? Маленькие временные летние муравейнички служат чем-то вроде охотничьих избушек. Застигнутый ночью или непогодой муравей-охотник может найти в них приют.

Обычно «дачи» имеют настоящий конус из палочек и хвоинок, но только без подземных галерей и камер. Но у одного большого старого муравейника на берегу реки Яя (Западная Сибирь) «дачи» были без конуса и находились в земле. Если бы не лесной пожар, который сжег траву и лесную подстилку, заметить эти временные поселения было очень трудно.

В маленькие «дачи» переносятся и самки, здесь воспитываются дети. В общем, они представляют собою маленькие временные муравейнички, в которые переселяются на лето и из которых уходят на зиму. Но иногда они могут превратиться в постоянные и независимые муравейники, находящиеся в дружественных отношениях с материнскими. Некоторые из них становятся большими, хотя полной самостоятельности не приобретают и на зиму покидаются.

Почему-то одни семьи этого вида организуют поблизости от своего жилища такие маленькие поселения, тогда как другие препятствуют их возникновению и каждую строящуюся «дачу» ликвидируют. Как возникают такие семейные традиции, непонятно.

Муравьи тетрамориумы влаголюбы. Даже те, кто обитает в горах пустыни. Весной влаги всем хватает и этим муравьям: под каждым плоским камешком можно строить жилище. Под ним и тепло от нагретой солнцем каменной крыши, и влажно.

Но приходит сухое жаркое лето, над землей струится горячий воздух, сохнет земля, желтеют травы и всюду становится сухо. Тогда им приходится переселяться. Теперь они предпочитают большие толстые камни и устраиваются под ними. Не важно, что там же оказываются разные жуки, уховертки, гусеницы. Дружному народцу они не страшны. Кого выживают, а кого осиливают, убивают, съедают. Под большим камнем даже летом сохраняется влага. Большие камни — отличные квартиры на трудное время засухи.