Достопочтенный Школяр - ле Карре Джон - Страница 20
- Предыдущая
- 20/166
- Следующая
В основе ее открытия, насколько смог понять Гиллем, лежала обнаруженная Конни " з о л о т а я ж и л а " – след денег из Московского Центра, а точнее, советская операция по отмыванию денег. С ее помощью тайно переводившиеся средства легализовались и могли использоваться открыто. Схема всей операции была еще не совсем ясна. Часть информации поступила от родственной службы в Израиле, часть – от Кузенов. Помог и Стив Мэкелвор, резидент в Париже (теперь его уже не было в живых). Из Парижа через банк Индокитая след вел на Восток. При Хейдоне все эти документы направлялись в Лондонское управление, осуществлявшее оперативное руководство. Вместе с рекомендациями аналитического отдела изучения Советского Союза бумаги положили под сукно.
«Потенциально опасно для в высшей степени ценного источника информации» – такую резолюцию наложил один из приспешников Хейдона, и на этом все закончилось.
– Подшить в дело и забыть, – бормотал Смайли, рассеянно переворачивая страницы. – Подшить и забыть, У нас всегда есть масса веских причин для того, чтобы ничего не делать.
За окнами весь мир спал крепким сном.
– С о в е р ш е н н о в е р н о, мой дорогой, – мягко, словно боялась разбудить его, подтвердила Конни.
К этому времени папки с досье и подшивками документов были разбросаны по всему «тронному залу». Все выглядело похожим скорее на катастрофу, чем на триумф. Еще около часа Гиллем и Конни сидели молча, глядя в пространство перед собой, а Смайли тем временем скрупулезно, шаг за шагом, повторил этот путь от начала до конца: на его лице застыло напряженное выражение. Он склонился над документами, придвинувшись к лампе, и ее резкий свет еще больше подчеркивал морщины на одутловатом лице; руки судорожно перебирали бумаги, время от времени он слюнявил палец. Раз или два Джордж поднимал глаза, чтобы взглянуть на Конни, или открывал рот, чтобы сказать что-то, но она опережала его мысли и отвечала на вопрос, прежде чем он успевал задать его. Мысленно она снова проделывала это путешествие бок о бок с ним.
Закончив, Смайли откинулся на спинку кресла, снял и протер очки. На этот раз не широким концом галстука, а совершенно новеньким шелковым носовым платком, который лежал в нагрудном кармане его черного пиджака по случаю того, что он провел почти весь этот день на встрече с Кузенами, пытаясь, как и на многих предыдущих раутах, преодолеть возникшее между службами отчуждение. Пока он протирал очки, Конни, лучезарно улыбаясь, взглянула на Гиллема и одними губами неслышно прошептала: " Н у р а з в е о н н е п р е л е с т ь ? " Это было ее любимое выражение. Она часто использовала его, когда говорила о своем шефе. Что доводило Гиллема буквально до белого каления.
Следующая фраза Смайли была похожа на не очень уверенное возражение.
– И все же. Кон, формально распоряжение о проведении расследования б ы л о послано Лондонским управлением нашему резиденту во Вьентьяне.
– Это произошло прежде, чем Билл успел помешать этому, – парировала она.
Как будто не услышав, Смайли взял одну из открытых папок и протянул ее через стол Конни.
– А Вьентьян п р и с л а л – т а к и довольно пространный ответ. Это все отражено в описи документов. Но я что-то его не вижу. Где он?
Конни даже не потрудилась взять в руки папку, которую он ей протягивал.
– Где? В м а ш и н е д л я у н и ч т о ж е н и я б у м а г, дорогой мой, – отбрила старуха и, очень довольная собой, снова лучезарно улыбнулась Гиллему.
Наступило утро. Гиллем обошел комнату, выключая свет. Ближе к вечеру того же дня он заглянул в один не привлекающий особого внимания игорный клуб в Вэст-Энде, где, бодрствуя каждую ночь (как того требовала избранная им профессия), Сэм Коллинз стойко переносил тяготы вынужденной отставки. Гиллем ожидал застать его у игрового стола и удивился, когда его провели в роскошный кабинет, на двери которого висела табличка «Управляющий». Сэм восседал за внушительных размеров столом, самодовольно улыбаясь сквозь дым своих любимых коричневых сигарет, одна из которых торчала у
него во рту.
– Черт возьми, Сэм, как тебе это удалось? – спросил Гиллем театральным шепотом, притворяясь, что испуганно оглядывается по сторонам. – Ты стал крестным отцом мафии? Господи, Боже правый!
– В этом вовсе не было необходимости, – ответил Сэм все с той же вульгарно-самодовольной улыбкой.
Накинув поверх смокинга плащ, Сэм провел Гиллема через запасный выход на улицу, где оба они сели на заднее сиденье такси. Все это время в душе Гиллем удивлялся этой новообретенной важности Сэма.
У каждого сотрудника разведки, занимающегося практической, а не бумажной работой, есть приемы, помогающие ему не выдавать своих эмоций. Сэм в таких случаях обычно улыбался, глубже затягиваясь сигаретой. Глаза его загорались неярким, словно отраженным светом и выражали чрезвычайную снисходительность. Он не отводил взгляда от собеседника. Всю свою сознательную жизнь Коллинз работал в Азии. Он был ветераном Цирка, за плечами у него было много лет практической работы: пять лет на Борнео, шесть – в Бирме, еще пять – в Северном Таиланде и последние три – в столице Лаоса Вьентьяне. Работал он всегда под «крышей», отчасти соответствовавшей его действительным занятиям – коммерсант широкого профиля. В Таиланде его пару раз пытались прижать и, чтобы заставить во всем признаться, допрашивали с пристрастием, но потом отпускали. Из Саравака ему приходилось убегать, в чем был. Под настроение Сэм мог порассказать немало историй о своих странствиях среди северных горных племен Бирмы, но настроение у него бывало не часто.
Коллинз был одним из пострадавших из-за Хейдона. Пять лет назад блестящие успехи Сэма, которых он добивался, не прилагая никаких усилий, словно играючи, сделали его серьезным кандидатом на высокий пост с кабинетом на шестом этаже. Некоторые даже поговаривали, что речь шла о кресле главы Цирка, и добавляли, что Хейдон использовал весь свой авторитет, настояв на назначении Перси Аллелайна. Все это было абсолютно нелепо. И поэтому, вместо того чтобы вознестись на вершины власти, Сэм остался тянуть лямку внизу, до тех пор пока Хейдон не подстроил его отзыв и увольнение из-за якобы допущенной оплошности.
– Сэм! Как мило с твоей стороны! Садись, – сказал Смайли, всем своим видом излучая радушие. – Ты что-нибудь выпьешь? Как там по распорядку дня, что сейчас – утро? Может быть, тебе предложить завтрак?
В свое время Сэм, ошеломив всех, окончил Кембридж с самим лучшим результатом в своем выпуске. Этим он поставил в тупик преподавателей, которые до тех пор считали его чуть ли не идиотом. Впоследствии профессора утешали друг друга, говоря, что он добился такого результата исключительно благодаря своей памяти. Однако люди более практичные объясняли это совершенно иначе. По их словам, Сэм волочился за ничем не примечательной девушкой-дурнушкой, которая работала в комиссии по приему экзаменов на степень бакалавра, и что она в знак своего благорасположения помимо всего прочего заранее показала ему экзаменационные работы.
Замок пробуждается
Сначала Смайли немного позондировал почву, проверяя, чего стоит Сэм. И Сэм, который тоже был не прочь сыграть партию в покер, проверил, на что годится Смайли. Некоторые рядовые сотрудники разведки, особенно неглупые, испытывают своеобразную гордость оттого, что не знают и не хотят знать картины во всей ее полноте Искусство их работы состоит в том, чтобы умело справиться с отдельными деталями, они упрямо не желают идти дальше. Именно таких правил придерживался Сэм. Смайли заранее покопался в его досье и сейчас задал несколько вопросов, прощупывая по разным старым делам, в которых, судя по всему, все было нормально. Ответы Сэма давали представление о его настрое и насколько можно полагаться на его память.
Они разговаривали наедине. В присутствии других людей это была бы уже совсем другая игра: она могла быть более или менее трудной, но она была бы другой. Позже, когда он уже спросил о главном и оставалось задать только второстепенные вопросы, Смайли пригласил Конни, Дока ди Салиса и Гиллема. Но это было позже, а пока Смайли в одиночку пытался проникнуть в тайные мысли Сэма, тщательно скрывая от него тот факт, что вся документация по делу уничтожена и, поскольку Мэклвора уже нет в живых, Сэм – единственный свидетель некоторых исключительно важных событий.
- Предыдущая
- 20/166
- Следующая
