Достопочтенный Школяр - ле Карре Джон - Страница 51
- Предыдущая
- 51/166
- Следующая
Он подарил им значки, а потом пригласил выпить. Только что закончился второй заезд. Пока они разговаривали, было слышно, как в толпе возник и нарастал рокот, а потом замер, словно шум обвала. В ожидании лифта Джерри кинул взгляд на доску объявлений, чтобы посмотреть, кто купил отдельные ложи. Среди завсегдатаев, каждый год бравших ложи, значилась мафия Пика: Банк (с большой буквы), как любили называть себя представители Гонконгского и Шанхайского банка, фирма «Джардин Матесон». Губернатор, командующий британскими войсками. Господина Дрейка Ко, кавалера ордена Британской Империи (хотя он и был главным распорядителем клуба), среди них не было.
– Уэстерби! Господи Боже мой, приятель, и кто же это тебя сюда пропустил? Послушай-ка, это правда, что твой папан разорился незадолго до смерти?
Джерри нерешительно улыбнулся, но потом, хоть и с небольшим запозданием, вытянул нужный бланк из картотеки своей памяти: Клайв Как-Его-Там, благополучный адвокат, имеет дом на берегу залива в Рипалс Бей, шотландец, все сминающий на своем пути, человек очень любезный и столь же неискренний, о котором открыто говорят, что он большой мошенник. Джерри использовал его для прикрытия, когда однажды надо было провернуть одно не очень безупречное дельце с золотом в Макао, и был убежден, что Клайв на нем поживился.
– Привет, Клайв, как здорово, что я тебя встретил, просто потрясающе!
Все еще ожидая лифта, они обменялись несколькими банальными фразами.
– Ну-ка, дай-ка нам твою программку. Ну, давай же! Я сейчас устрою тебе ого-го какой выигрыш.
«Портон, – вспомнил Джерри, – Клайв Портон». Почти силой вырвав программу скачек из рук Джерри, Портон послюнявил большой палец, перелистал брошюрку и на одной из страниц в середине шариковой ручкой обвел в кружок имя какой-то лошади.
– Седьмой номер в третьем заезде, – ставь, не ошибешься, – говорил он, дыша Джерри в лицо. – Можешь заложить последнюю рубашку и поставить на эту лошадь, понял? Скажу тебе прямо, я не каждый день вот так раздаю деньги направо и налево.
– Что этот жлоб пытался тебе навязать? – спросил Люк, когда они наконец от него отделались.
– Уговаривал поставить на одну лошадь.
Они разошлись в разные стороны. Люк пошел делать ставки и попытаться пробиться в Американский клуб, находившийся наверху. А Джерри, повинуясь необъяснимому порыву, решил поставить сотню долларов на Счастливчика Нельсона, а потом торопливо зашагал к ресторану Гонконгского клуба. «Если я проиграю, – бесстрастно решил он, – запишу этот проигрыш на счет Джорджа».
Двойные двери ресторана были открыты, и он сразу вошел внутрь. Там царил дух богатства, начисто лишенного изящества: ни дать ни взять – гольф-клуб где-нибудь в графстве Суррей в Англии в дождливый выходной день, разница лишь в том, что дамы, не боясь воришек, надели свои настоящие драгоценности. Женщины сидели в стороне, словно дорогое оборудование, которому не нашлось применения. Они напряженно смотрели на экран, транслировавший заезды, и жаловались друг другу на прислугу и на то, что на улицах небезопасно: могут налететь, вырвать сумочку – и поминай как звали. В комнате стоял запах сигар, пота и уже съеденной еды.
Вид Джерри – ужасный костюм и ботинки из оленьей кожи – не вызывали сомнений в принадлежности к пишущей братин. Леди нахмурились. В Гонконге так трудно принадлежать к изысканному обществу, казалось говорило выражение их лиц, потому что здесь слишком многие беспрепятственно проходят туда, куда их и на порог пускать не следует. У стойки бара собралась группа людей, серьезно относящихся к процессу пития, – главным образом, «саквояжники», разъезжающие по всему свету сотрудники лондонских банков, финансирующе торговые операции. Дяденьки, вследствие неумеренного потребления пива, раньше положенного отрастили животы и обзавелись двойными подбородками. Вместе с ними «принимала внутрь» мелкая сошка из «Джардин Матесон», у которых нос не дорос быть допущенными а отдельную ложу фирмы. Хорошо одетые и воспитанные молокососы не внушали симпатии. Высшей целью для них были деньги и повышение по службе. Джерри с опаской огляделся, чтобы убедиться, что поблизости нет Фрости, но либо его птички не соблазнили его сегодня, либо он был где-то еще.
Улыбнувшись всем сразу и неопределенным взмахом руки изобразив общее «здрасьте!», Джерри разыскал помощника управляющего ресторана, радостно приветствовав его, словно только что встреченного лучшего давно потерянного друга. Упомянув мимоходом капитана Гранта, Уэстерби опустил ему в карман двадцать долларов и, в нарушение абсолютно всех правил, попросил оставить столик на весь день. С чувством радостного предвкушения Джерри вышел на балкон. Солнце, запах конского навоза, тихое жужжание китайской толпы и учащенное биение его собственного сердца – все сливалось в одно слово – «лошади».
Какое-то мгновение Джерри постоял, улыбаясь и впитывая каждой клеточкой все увиденное, потому что сколько бы он ни появлялся на ипподроме, для него каждый раз словно был первым.
Трава на скаковом круге в Хэппи Вэлли была, должно быть, самой дорогой сельскохозяйственной культурой в мире. Ее было очень мало. Узкая травяная дорожка огибала поле, похожее на площадку для игр в каком-нибудь лондонском районе – выжженную солнцем и вытоптанную тысячами ног – ни признака зелени – только плотно утрамбованная грязь. Восемь вытоптанных футбольных полей, одна хоккейная площадка и поле для регби – все они производили впечатление заброшенности. Но тоненькая зеленая ленточка скакового круга, огибавшая этот заповедник запустения, всего за один год смогла заставить людей только законным образом поставить внушительную сумму в сотню миллионов фунтов стерлингов. Примерно столько же приходилось на долю подпольных букмекеров.
На самом деле это место точнее было бы назвать не долиной, а чашей: с одной стороны пространство ограничивал белый стадион, с другой – коричневые холмы, а прямо и левее представал другой Гонконг: нечто вроде Манхэттена; серые мрачные небоскребы, похожие на карточные домики, были так тесно прилеплены друг к другу, что, казалось, поддерживают один другого. С каждого маленького балкона торчал бамбуковый шест – словно булавка, скрепляющая эту конструкцию. С шестов длинными черными гирляндами свисали сохнущие после стирки вещи. Было похоже, что какое-то огромное чудовище пролетело мимо, задев здание и оставив эти развевающиеся лохмотья. Для огромного большинства людей, пришедших сегодня на ипподром (за исключением нескольких, которых можно было по пальцам перечесть), Хэппи Вэлли означала надежду на мгновенное избавление от нищеты, маня игроков призрачной мечтой об удаче.
Немного дальше, справа от Джерри, сверкали новые и роскошные здания. Там, припомнилось ему, располагаются конторы тех самых подпольных букмекеров, которые при помощи самых разных, непонятных для непосвященного способов (условных жестов, переговорных устройств и фонариков) – Саррат наверняка оценил бы их – поддерживали постоянный контакт со своими помощниками на ипподроме. Выше тянулись лишенные какой бы то ни было растительности гребни холмов, прорезанные карьерами и изобилующие, по слухам, массой подслушивающей аппаратуры. Джерри где-то слышал, что антенны-блюдца установили для Кузенов, чтобы они могли отслеживать полеты тайваньских самолетов над территорией Гонконга. В небе висели маленькие белые комочки облаков, которые, казалось, не исчезают даже в самую ясную погоду. А вверху простирался купол выбеленного добела китайского неба, которому наверняка было больно от нестерпимо жаркого солнца. В небе медленно кружился ястреб. Джерри с радостным и благодарным чувством охватил картину с одного взгляда – словно залпом осушил стакан.
Для толпы на ипподроме наступило время, когда нечем заняться. Больше других внимание привлекали четыре толстые китаянки в широкополых шляпах (такие носят в Хакка) и черных костюмах, похожих на пижамы. Они шли по скаковому кругу с граблями, поправляя драгоценную траву там, где ее примяли конские копыта. Женщины шествовали с достоинством людей, которым ни до чего нет дела, как будто воплощая собой всех китайских крестьян.
- Предыдущая
- 51/166
- Следующая
