Команда Смайли - ле Карре Джон - Страница 43

• Предыдущая
• 43/93
• Следующая

Тоби умолк. Смайли не шевелился. Тоби встал, подошел к буфету, налил две рюмки чрезвычайно посредственного хереса и поставил одну на столик, рядом со статуэткой Дега, сказав: «На здоровье». Он осушил свою, но Смайли по-прежнему сидел неподвижно. Тоби тут же зашелся от гнева и ярости.

– Значит, я убил его, Джордж, о'кей? Это ошибка Гектора, о'кей? Гектор лично всецело ответственен за смерть старика. Этого мне только не хватало. – Он беспомощно выбросил руки вверх. – Джордж! Наставьте меня, Джордж! Значит, ради этой истории мне следовало ехать в Гамбург, неофициально, без прикрытия, без няньки? Знаете, где там проходит граница Восточной Германии? В двух километрах от Любека? Меньше? Помните? В Травемюнде надо держаться левой стороны улицы, не то по ошибке можно стать перебежчиком. – Смайли даже не улыбнулся. – А если бы мне удалось вернуться, я должен был позвать Джорджа Смайли, пойти с ним к Солу Эндерби, постучать, точно бродяга, в заднюю дверь… «Впустите нас, пожалуйста, Сол, у нас абсолютно верная информация от Отто Лейпцига, всего пять косых в швейцарских франках за то, что он вам расскажет о вещах, совершенно запрещенных по законам бойскаутов». Мне так следовало поступить, Джордж?

Смайли достал из внутреннего кармана потрепанную пачку английских сигарет. Из пачки вынул самодельный снимок и молча передал его через столик Тоби.

– Кто второй мужчина? – бесстрастно спросил Смайли.

– Не знаю.

– Не его партнер, саксонец, человек, вместе с которым он крал в старые времена? Кретцшмар?

Тоби покачал головой, всматриваясь в снимок.

– Так кто же второй? – не отступался Смайли.

Тоби вернул ему фотографию.

– Джордж, пожалуйста, обратите внимание на то что я скажу, – спокойно ответил он. – Вы меня слушаете?

Смайли, возможно, слушал, а возможно, и нет. Он засовывал снимок назад в пачку из-под сигарет.

– В наши дни такие вещи подделывают, вы это знаете? Это очень просто, Джордж. Я хочу поставить чью-то голову на другие плечи, у меня есть необходимое оборудование, я это делаю за две минуты. Вы человек не технический, Джордж, вы в этом ничего не понимаете. Фотографии не покупают у Отто Лейпцига, а Дега не покупают у синьора Бенати, понимаете?

– А негативы подделывают?

– Безусловно. Подделывают фотографию, затем снимают ее, получается новый негатив – почему бы и нет?

– А это подделка? – поинтересовался Смайли.

Тоби помедлил с ответом.

– Не думаю.

– Лейпциг много разъезжал. Как мы вызывали его в случае необходимости? – спросил Смайли.

– Строго говоря, он находился в пределах досягаемости. Абсолютно.

– Так как же мы его вызывали?

– На обычную встречу путем объявления в разделе бракосочетаний «Гамбургер абендблатт». Петра двадцати двух лет, блондинка, маленькая, в прошлом певица – чепуху в таком роде. Джордж, послушайте меня. Лейпциг – опасный прощелыга с большим количеством низкопробных связей, главным образом – в Москве.

– А в срочных случаях? Были у него дом, девушка?

– В жизни у него не бывал дома! На пожарный случай Клаус Кретцшмар играл роль ключника. Джордж, ради Бога, послушайте меня хоть раз…

– А как добирались до Кретцшмара?

– У него есть парочка ночных клубов. Этакие бордели. Мы оставляли там записку.

Раздался предупреждающий звон зуммера, и сверху донеслась какая-то перепалка.

– Боюсь, у синьора Бенати сегодня совещание во Флоренции, – блондинка стояла насмерть. – В этом вся беда, когда работаешь в международном масштабе.

Но посетитель отказывался ей верить: Смайли слышал, как протестующе повысился голос. На секунду карие глаза Тоби резко взметнулись при звуке голосов, затем, со вздохом открыв шкаф, он достал потасканный шарф и коричневую шляпу, несмотря на то что в верхнем окне с улицы заглядывало солнце.

– Как он называется? – не унимался Смайли. – Ночной клуб Кретцшмара – как он называется?

– «Голубой бриллиант». Джордж, не делайте этого, о'кей? Что там оно ни есть, оставьте, бросьте. Хорошо, фото подлинное, что из этого? У Цирка есть снимок, как какой-то тип катается в снегу, получен от Отто Лейпцига. Вы что, вдруг решили, что это – золотая жила? Вы считаете, что это заведет Сола Эндерби?

Смайли посмотрел на Тоби и вспомнил о нем сразу все, и вспомнил также, что за те годы, что он знал Тоби и что они работали вместе, Тоби никогда не выкладывал правды, что информация для него представляла собой деньги, – даже считая информацию никчемной, он никогда ею не бросался.

– А что еще сказал вам Владимир насчет Лейпцига? – пытался выяснить Смайли.

– Он сказал, что ожило одно старое дело. В которое вкладывали деньги не один год. Какую-то чепуху насчет Песочника. Ей-Богу, Владимир вел себя как ребенок, вспомнивший старые сказки. Вы понимаете, что я хочу сказать?

– А что насчет Песочника?

– Сказать вам, что речь идет о Песочнике. Только и всего. Песочник создает легенду для одной девчонки. Макс поймет. Джордж, он плакал, ей-Богу. Он мог ляпнуть что угодно, первое, что пришло в голову. Он жаждал действия. Просто старый шпион, которому приспичило. Вы сами говорили, что такие – хуже некуда.

Тоби подошел к находившейся в дальнем конце комнаты двери и уже открыл ее. Но вдруг повернулся и пошел назад, несмотря на шум сверху, доносившийся все отчетливее, потому что в манере Смайли что-то потребовало этого – «решительно более жесткий взгляд», как он назвал это потом, – «точно я его чем-то глубоко оскорбил».

– Джордж? Это же Тоби, понимаете? Коли вы сейчас же отсюда не уберетесь, этот малый, что наверху, стребует часть платежей и с вас, вы меня слышите?

Смайли едва ли слышал.

– Вкладывали деньги не один год, и Песочник создает легенду для девчонки? – повторил он. – А что еще? Тоби, что еще?

– Он снова ведет себя так, точно рехнулся.

– Генерал так себя вел? Влади?

– Да нет, Песочник. Джордж, слушайте: «Песочник снова ведет себя так, точно рехнулся. Песочник создает легенду для одной девчонки. Макс все поймет». Конец. Полная ерунда. Я передал вам все до последнего слова. Теперь расслабьтесь, вы слышите?

Голоса препиравшихся наверху стали громче. Хлопнула дверь, послышались громкие шаги, направлявшиеся к лестнице. Тоби в последний раз наспех потрепал Смайли по руке.

– Прощайте, Джордж. Если когда-нибудь вам понадобится венгерская няня, дайте мне знать. Слышите? Вы возитесь с таким психом, как Отто Лейпциг, так пусть такой псих, как Тоби, приглядывает за вами. И не выходите вечером один – вы слишком для этого молоды.

Взбираясь по стальной лестнице вверх, в галерею, Смайли чуть не сбил с ног взбешенного кредитора, спускавшегося вниз. Но Смайли не обратил на это внимания, как не обратил внимания и на пренебрежительный вздох пепельной блондинки, выходя на улицу. Главное, теперь у второго лица на фотографии было имя, а вместе с именем в памяти всплыла и история, которая, словно не установленная диагнозом боль, не давала ему покоя последние полтора суток, – история легенды, как бы сказал Тоби.

В этом, по сути, и состоит проблема, возникшая перед будущими историками, которые спустя несколько месяцев после того, как дело закрыли, стали фиксировать известное Смайли и его действия. Тоби рассказал Смайли столько-то, и Смайли столько-то сделал. Или: если бы то-то и то-то не произошло, развязка не наступила бы. Однако правда куда сложнее и меньше поддается анализу. Подобно пациенту, проверяющему себя после анастезии, – одна нога, другая нога, а руки сжимаются и разжимаются? – Смайли, произведя несколько осторожных движений, уверился в силе своего тела и ума и стал вникать в мотивацию противника, одновременно исследуя то, что двигало им самим.

Он ехал по высокому плато – плато находилось выше линии деревьев, так как сосны росли низко, в расщелине долины. Это был все тот же день, вечерело, и сырой сумрак равнины стали прорезать первые огоньки. На горизонте лежал Оксфорд, выраставший из стлавшегося по земле тумана этаким академическим Иерусалимом. Вид с этой стороны показался Смайли внове, и это увеличивало чувство нереальности происходящего, словно его везли куда-то, а не он сам пустился в путешествие, словно им владели мысли, которыми он не управлял. Его посещение Тоби Эстерхейзи входило, хоть и спорно, в рамки руководящих указаний Лейкона, а это путешествие, Смайли прекрасно это знал, вело его в запретную зону собственных тайных интересов. Однако он понимал, что альтернативы нет, да и не хотел иного. Подобно археологу, который всю свою жизнь тщетно вел раскопки, Смайли просил дать ему еще один – последний день, – это как раз и был тот день.

• Предыдущая
• 43/93
• Следующая