Глубины земли - Сандему Маргит - Страница 1

• 1/50
• Следующая

Давным-давно, много столетий тому назад, отправился Тенгель Злой в безлюдные места, чтобы продать душу Сатане.

От него и пошел род Людей Льда.

Ему были обещаны мирские блага, но за это хотя бы один из его потомков в каждом поколении должен служить Дьяволу и творить зло. Признаком таких людей должны быть желтые кошачьи глаза, и они будут обладать колдовской силой. И однажды родится тот, который будет наделен сверхъестественной силой. Такой в мире никогда не было.

Проклятие над родом будет висеть до тех пор, пока не будет найдено место, где Тенгель Злой закопал котел, в котором он варил колдовское зелье, чтобы вызвать дух Князя Тьмы.

Так гласит легенда.

Но это не вся правда.

На самом же деле случилось так, что Тенгель Злой отыскал родник жизни и испил воду зла. Ему была обещана вечная жизнь и власть над человечеством. Вот за это он продал своих потомков дьяволу. Но времена были плохие, и он решил погрузиться в глубокий сон до наступления лучших времен на земле. Упомянутый сосуд представлял собой высокий кувшин с водой зла. Его-то он и распорядился закопать. Теперь ему самому пришлось нетерпеливо дожидаться сигнала, который должен разбудить его.

Но однажды в шестнадцатом веке в роду Людей Льда родился мальчик, который пытался творить добро вместо зла, за что его назвали Тенгелем Добрым. Эта сага повествует о его семье, или, вернее, о женщинах его рода.

Одной из потомков Тенгеля Злого — Шире удалось добраться в 1742 году до родника жизни и принести чистой воды, которая нейтрализует действие воды зла. Однако никто еще не смог отыскать зарытый сосуд. Страшно, что Тенгель Злой проснется до того, как сосуд будет найден. Никому не известно, что может его разбудить и каков он из себя.

Стало известно, что Тенгель Злой скрывается где-то в Южной Европе, а также и то, что разбудить его может волшебная флейта.

Вот почему все Люди Льда так боятся флейты.

В глубинах земли струятся потоки темной воды.

Глубоко в душах людей струятся мощные потоки тоски и печали, любви и ненависти, и отчаяния.

Никто не знает о скрытых водах земли. Никто не может прочесть одинокие мысли человека.

Но все равно — они там. Скрытые глубоко-глубоко.

Иттерхеден[1] — так называлось это Богом забытое местечко в Швеции. Сейчас оно, конечно, стало частью какого-то большого района, и его прежнее название забыто. Многое изменилось, природа подверглась поруганию. Но в 1815 году Иттерхеден по праву носил свое имя.

Голая пустошь лежала на краю суши, беззащитная пред яростью моря. Лишь несколько искореженных ветром, почти стелившихся по земле сосен, и, конечно же, вереск смогли удержаться здесь. Короткий, жесткий вереск перемежался с торчащей то тут, то там редкой травой.

Отступив от моря, берег вздымался холодными бесплодными скалами, а за ними тянулись красивые, мягкие очертания холмов — и так до леса, огромного и непостижимого.

В то время в Иттерхедене жило совсем немного людей. Это был крохотный шахтерский поселок. Большинство домов было разбросано между скалами и холмами, ведь только они давали возможность спрятаться от постоянно дующего с моря ветра. И на самой пустоши стояла пара домов. На окнах с растрескавшимися подоконниками все время колыхались от ветра занавески. А к наружным стенам домов ни смола, ни краска никогда не приставали надолго.

Рыбаков в Иттерхедене не было. Море было слишком неспокойным, а у пустоши оно к тому же было полно подводных камней у самой поверхности. Рыбацкие поселки начинались, по меньшей мере, через пару миль отсюда.

Весной пустошь была прекрасным видением, о котором можно было потом тосковать все время. Ярко-зеленая молодая трава и армерии нежились на солнце под прозрачным небом, а над бескрайними просторами высоко парили птицы. В бабье лето пустошь на какое-то время тоже становилась прекрасной — она пламенела. Это цвел вереск. Но поздней осенью, когда цвет вереска менялся на пепельно-серый, а шторма безжалостно секли море, делая его белым, когда все тонуло в полумраке, Иттерхеден казался поистине недобрым местом. И тогда люди прятались в свои маленькие дома за скалы и просили Господа уберечь их от ярости стихии.

В 1815 году в этом месте между морем и лесами появилась одна из рода Людей Льда. Это была Анна-Мария, дочь Ула Улловсона, единственная внучка Ингелы.

Она родилась в сентябре 1796 года в усадьбе Шенэс в волости Вингокер.

Ее отец, Ула, со страхом искал в ее лице черты проклятых. Но ничего не нашел. Личико было правильным, черты лица просто точеные, и когда она пару дней спустя широко открыла глаза, они были похожи на глаза большинства новорожденных. Может быть, чуть больше, может быть, чуть сильнее удивлявшиеся огромному светлому миру вокруг.

Вместо волос у нее был тонкий и нежный короткий пушок на макушке, ничуть не темнее обычного. Ее ручки, ножки, плечики… — все было совершенно.

Отец вздохнул с облегчением.

Но абсолютно уверенным никогда быть нельзя. Его собственный дядя, Сёльве Линд из рода Людей Льда, вначале тоже был вполне нормальным. Как и Тронд, тоже из их рода, живший давным-давно. Черты проклятых появились у обоих позднее.

Они окрестили девочку, назвав ее Анна-Мария в честь родственницы, которая, впрочем, забыла свое имя и звалась вместо этого Гуниллой.

У этой самой Гуниллы случился выкидыш, ребенок погиб. И все надеялись, что именно этот ребенок и был бы проклятым в их поколении.

Анна-Мария росла любимым ребенком. Она не была столь решительной, как Винга, но в улыбке ее была спокойная уверенность и сила. Девочка была молчалива, часто играла сама с собой, но иногда просто подходила и клала голову на колени своей матери, Сары. Это было как внезапное признание в любви. Анна-Мария совсем не производила впечатление несчастной девочки. Ее все любили, воспитывать ее было несложно, она жила так, как ей хотелось.

Когда пришло время конфирмации, собралась вся родня — как с материнской, так и с отцовской стороны. Из родственников ее матери лишь одна кузина Сары Биргитта оказала какое-то влияние на ее жизнь. Впрочем, мы не будем говорить о родне, просто назовем всех благожелательных людей, которые любовались четырнадцатилетней девчушкой и привезли с собой красивые подарки.

С отцовской стороны там, конечно же, была бабушка Ингела. Они были очень близки с внучкой, бабка сильно баловала ее. Но Анна-Мария не принадлежала к тому типу детей, которых может испортить столь явная любовь и забота. Она сохраняла свою спокойную улыбку и была вежлива со всеми.

И еще приехала родня из Смоланда. Старик Арв Грип из рода Людей Льда и его жена Сири. Детей страшно забавляли эти имена. Сири — а мать Анны-Марии — Сара. Сири — Сара. Арв привез с собой дочку, Гуниллу, и она преподнесла Анне-Марии особенно хороший подарок, поскольку девочку назвали ее настоящим именем. Муж Гуниллы, Эрланд из Баки, стал важной персоной, но, пожалуй, этот дородный крикун чересчур часто хвастался. Правда, хвастунишки часто бывают довольно симпатичными, если только они достаточно наивны. А Эрланд был именно таким.

У них была дочь, Тула, на много лет моложе Анны-Марии. Пухленькая добродушная девчушка с совершенно неотразимым веселым смехом.

И еще прибыли трое из Норвегии. Добраться до Швеции им было не так-то просто, в норвежском государстве было неспокойно. На дворе был 1810 год, патриотические чувства достигли невиданного накала, норвежцы намеревались разорвать союз с Данией, так что датчане были настороже и зорко стерегли свои границы.

Тем не менее Хейке и Винге и этому плутишке Эскилю, их сыну, хоть и с некоторыми трудностями, но удалось добраться до Шенэса. Эскиль был на год младше Анны-Марии. Но это был настоящий чертенок, у которого в крови было слишком много бесенят от Винги и слишком мало от рассудительности Хейке.

• 1/50
• Следующая