Этот несносный Ноготков - Белов Лев - Страница 26

• Предыдущая
• 26/46
• Следующая

— М-м-мда-аа, — процедил Филипп Иванович, — кажется, мы имеем честь наблюдать явление Христа народу. — Сюда бы Александра Иванова, так он переработал бы свою картину в двадцать пятый раз. ( А. А. Иванов (1806—1868) писал свое знаменитое полотно «Явление Христа народу» четверть века и перерабатывал i го композицию двадцать четыре раза.)

— Позвольте представить вашего земляка! — проскрипел иоллит. — Пэ-гэ-гэ-пэ -гбывший Иисус Христос! А перед вами, Пэ-гэ-гэ-пэ, представители Голубой планеты Океания!

— Очень рад, — совсем по-земному произнес старик на чистом русском языке. — Как долетели? Что нового на Земле? — Он сел.

— К-к-как вам сказать... — замялся астроботаник. — В последнее время ученых тревожит проблема слонов в Восточной Африке. Доктор биологических наук Андрей Григорьевич Банников, например...

— Банников? — переспросил Пэ-гэ-гэ-пэ. — Я его как-то раз видел в одной из ваших телепередач, но, кажется, о слонах он даже не заикался. Ну, хорошо, слоны — это, конечно, проблема серьезная. А как дела с мухами? Вы их еще не уничтожили на Земле?

— С мухами почти никаких заметных изменений, — вздохнул Хворостов. — С комарами — и то лучше: мазь против них изобрели.

— Извините, — проскрипел иоллит, — но мне казалось, что у вас найдутся другие темы для беседы.

— Честно говоря, — улыбнулся Петр Валерианович, — слоны, комары и мухи — вообще не моя стихия. Я же астроботаник.

— Ах, Петенька, — вздохнул Пэ-гэ-гэ-пэ, — и я когда-то этим интересовался — лет триста ухлопал.

— П-п-позвольте, а откуда вы знаете мое имя? — поднял брови астроботаник. — Вам же никого из нас персонально не представляли!

— Поживете с мое, и не то узнаете, —г усмехнулся Пэ-гэ-гэ-пэ.

— Однако я собирался о чём-то спросить вас... Ах, да! Как там мои родственники?

— На кого вы намекаете? — спросил Хворостов.

— На моих, так сказать, библейских родичей.

— Библейских? — Астроботаник улыбнулся. — Вы знакомы с Биб...

— Ну, а как же! За эти-то годы можно было ознакомиться...

— Да-да, — проскрипел иоллит, — вы можете поздравить нашего Пэ-гэ-гэ-пэ — ему две тысячи стукнуло.

— О, дорогой, дорогой земляк, поздравляем! — привстал с места Гелий Михайлович. — Прожить такую долгую жизнь... Чудесно!

— Не люблю этих юбилейных елейных славословий, — вздохнул Пэ-гэ-гэ-пэ. — Так как там поживают мои древние родичи? Адам, по Библии, протянул девятьсот тридцать лет!

— Да, но вам-то уже две тысячи, — вставил Алик.

— Какое может быть сравнение, — улыбнулея Пэ-гэ-гэ-пэ, — одно дело — Земля, другое — Иолла. Там двести лет жизни — сказка, а здесь две тысячи — рядовое явление, результат огромного прогресса науки. Не так ли, досточтимый Аг?

— Я подтвердить, конечно, рад — тут только правду говорят! — прозвенел автогид. — Один у нас солгал, и что ж? Ему же боком вышла ложь!

— Вы имеете в виду того монаха из Флоренции? Но ведь он был уверен, что никогда ракет не видывал. Когрмленхс бртрпв, а?

— Что, что? — удивился Алик.

— Это нечто вроде «я не я, и лошадь не моя». Эх, вот бы на лошадке покататься... — Иисус вздохнул и мечтательно закатил глаза.

Джонрид Феоктистович переглянулся с Хворостовым, как бы говоря: «Явно чокнутый — на лошадке ему захотелось покататься!»

— Мы, кажется, начали говорить о Библии, — напомнил академик.

— Да, — оживился Пэ-гэ-гэ-пэ, — у этого монаха из Флоренции была карманная Библия. Ну, я взял почитать. А тогда (это было лет четыреста назад) я знал уже несколько десятков языков. Я был поражен слогом этой книжечки! Как вам нравится: «И жил Адам сто тридцать лет, и родил сына по подобию своему, по образу своему, и нарек ему имя: Сиф. И было дней Адама, по рождении им Сифа, восемьсот лет». Когда я это прочел, то расхохотался!

— А это разве не абракадабра, — сказал Филипп Иванович. — С одной стороны, Библия утверждает, что на свете есть единственный бог (правда, в трех лицах), а, с другой стороны, вы сами...

— Вот, вот! Это меня тоже позабавило. Иисус собрал народ и публично заявил: «Если вы оставите господа и будете служить чуясим богам, то он наведет на вас зло и истребит вас...». Но стилистика, стилистика какова — «...прилепитесь к господу богу»!

— А что вы думаете, — заметил Гелий Михайлович, — многие жители нашей планеты так «прилепились», что и отлепиться не могут.

— Как? — удивился Пэ-гэ-гэ-пэ, — и сейчас их много?! Я как-то раз видел по вашей передаче службу в церкви, но подумал, что это обыкновенный спектакль. Эх, было бы у меня время и нашлась возможность, я бы слетал на Землю, поговорил с народом.

— Да вас бы забросали камнями — никто не поверит, что перед ними тот самый Иисус Христос, — сказал Блаженный.

— Ведь у вас не осталось следов от гвоздей на руках и ногах, не так ли?

— Да, но никаких сцен распятия и не было, откуда же следы?

— Следы были у солдата нашего по фамилии Смирнов, но он — увы — уже не воскреснет, — тяжело вздохнул Джонрид Феоктистович. — А вам не поверят, если вы даже продемонстрируете парочку чудес вроде насыщения пяти тысяч мужей пятью хлебами и двумя рыбами, хотя после случая с палочками, которыми нас здесь угостили, даже я смог бы, очевидно, повторить этот фокус.

— А как вам нравится история с «исцелением Сухорукого в субботу»? — спросил Пэ-гэ-гэ-пэ. — Да в те времена я бы просто не смог его вылечить. Теперь, например, я действительно могу творить, так сказать, чудеса. И если история с Евой из ребра Адама — миф, то я могу показать вам, как из одного уха... — Пэ-гэ-гэ-пэ умолк и пристально посмотрел на Молоткова.

Алик слушал взрослых (а себя он к этой когорте не причислял) и с удовольствием вдыхал легкий аромат неведомых ему цветов. Его все еще поражали габариты помещения, необыкновенные свойства материала, из которого был сделан пол, таинственное освещение зала и странный вид бывшего жителя Земли — бородатого Пэ-гэ-гэ-пэ. Юноша (а иначе его нельзя теперь называть) отделился от группы беседующих и медленно подошел к устройству в стене, напоминающему двустворчатый шкаф. Неожиданно он почувствовал, что ноги скользят по полу, а самого его стало относить к центру зала.

Он невольно растопырил руки, когда ощутил вдруг устойчивость в ногах и понял, что уже прочно стоит на полу. В то же мгновение он услышал голос, раздавшийся над его головой:

— Ах, ты ведешь себя строптиво, ты захотел один побыть, но вдалеке от коллектива. Тебе твоя мешает прыть!

— Как же вдалеке, — усмехнулся Алик, — когда я всех вижу?

— Эх, люди, люди, как вы слабы, — прозвенел автогид, — как трудно жить вам в темноте — ведь здесь у нас не те масштабы и категории не те! Ты не виновен: в вашей школе никто не слышал об Иолле. Тебе простительно — ты юн, а потому вертляв, как вьюн.

Алик уже приблизился к старшим, когда услышал голос Пэ-гэгэ-пэ:

— Итак, уважаемые коллеги по анатомическому сходству, сейчас я продемонстрирую чудо!

— Нас чудеса не интересуют, — недовольно поморщился доктор медицины. — Мы прибыли сюда с научными целями и желаем, чтобы нам дали возможность завершить всю намеченную программу. Мы требуем также вернуть исчезнувших товарищей и дать нам свободу!

— Вы кончили? — проскрипел иоллит и после длительной паузы добавил : — Тогда мы начнем. Пожалуйста, Пэ-гэ-гэ-пэ!

— Иван Сергеевич, — попросил Пэ-гэ-гэ-пэ, — отойдите в сторону.

Молотков выполнил эту просьбу, и в ту же секунду земляне увидели, как бородач накрыл бывшего командира «Эллипса» невесть откуда взявшейся черной материей. Под покрывалом что-то зашевелилось, Пэ-гэ-гэ-пэ дернул его вверх, и... там, где только что стоял Иван Сергеевич, никого не оказалось!

Академик, который ближе других находился к Молоткову, ошалело глядел на пол. Блаженный протирал глаза. Филипп Иванович имел явно испуганный вид. Астроботаник внимательно рассматривал свои ногти.

• Предыдущая
• 26/46
• Следующая