Шпион, выйди вон - ле Карре Джон - Страница 63

• Предыдущая
• 63/95
• Следующая

– А как ты думаешь, люди из «прачечной» знали, где ты был?

– Мне тоже думал об это.

Он все еще продолжал размышлять, когда за ним прислали из Административно-хозяйственного отдела и попросили показать его паспорт на имя Руди Хартмана. Макс сказал, что потерял его, что, в конце концов, было почти правдой. Почему он не доложил о пропаже? Он не знал, что ответить.

Когда произошла пропажа? И на это он тоже не знал, что ответить. Когда он последний раз видел Джима Придо? Он не мог вспомнить-Его отправили в Саррат, в «ясли», но он был готов к этому и к тому же зол, так что через два или три дня допросов следователи выдохлись; а может, им дали команду прекратить дело.

– Я приезжал назад в Эктон, в «прачечную». Тоби Эстерхейзи дал мне сто фунт и сказал: пошелты к черту.

Вокруг пруда раздались радостные визги. Двое мальчишек утопили в воде большую глыбу льда, и теперь из проруби вырывались огромные пузыри.

– Макс, а что случилось с Джимом?

– Какой черт?

– Ты ведь знаешь, наверное, о таких вещах. Среди эмигрантов всегда ходят всякие такие разговоры. Что с ним случилось? Кто его выхаживал после ранения? Как Биллу Хейдону удалось выкупить его?

– Эмигранты больше не говорил с Максом.

– Но хоть что-то же ты слышал, разве нет?

На этот раз немым ответом ему были холеные белые руки Макса. Смайли увидел у себя перед носом загнутые пальцы, пять на одной руке и три на другой, и Макс еще только начал говорить, а Смайли уже почувствовал приступ тошноты.

– Значит, они стрелял Джим спину. Может, Джим убегал, какой черт? Они посадили Джим втюрьму. Это нехорошо для Джим. Для мои друзья тоже. Нехорошо.

– Он начал считать:

– Пршибыл, – загнул он большой палец. – Букова Мирек, брат Пршибыла жены, – указательный палец. – Пршибыла жена тоже, – средний палец, безымянный:

– Колин Иржи, его сестра тоже, почти все мертвый. Это был агентурный сеть «Скорпион». – Он начал загибать пальцы на другой руке. – После сеть «Скорпион» идет сеть «Платон». Идет адвокат Рапотин, идет полковник Ландкрон и машинистки Ева Криеглова и Ханка Билова. Тоже почти все мертвый. Это чертовская большая цена, Джордж. – Он приблизил свои ухоженные пальцы вплотную к лицу Смайли. – Это чертовская большая цена для один англичанин с дыркой от пули. – Он распалялся все сильнее. – Почему тебе забота, Джордж? Цирк не есть хороший для чехов. Союзники не есть хороший для чехов. Никакой богатый парень не хочет забирал никакой бедный парень из тюрьмы! Ты хочешь знал эту историю? Как у вас называется «Marchen», подскажи, Джордж?

– Сказка, – сказал Джордж.

– О'кэй, так не говорил больше мне никакой чертов сказка про то, как англичанин хочет спасать чех!

– Скорее всего, это был не Джим, – сказал Смайли после большой паузы. – Скорее всего, сети провалил кто-то другой. Только не Джим.

Макс уже открывал дверцу.

– Какой черт? – спросил он.

– Макс… – начал Смайли.

– Не волнуй, Джордж. Я не собираюсь кому-то тебя продал. О'кей?

– О'кей.

Продолжая все так же неподвижно сидеть в машине, Смайли смотрел, как Макс ловит такси. Он небрежно щелкнул пальцами, будто подзывая официанта.

Когда такси подъехало, он назвал адрес, даже не удосужившись взглянуть в сторону водителя. Отъезжая, он сидел все так же прямо, глядя на дорогу перед собой, как какой-нибудь король смотрит поверх толпы, будто не замечая ее.

Как только такси скрылось за углом, инспектор Мэндел не спеша поднялся со скамейки, сложил газету и подошел к «роверу».

– Все чисто. – сказал он. – А когда за спиной все спокойно, то и совесть может спать спокойно.

Не совсем уверенный в этом, Смайли передал ему ключи от машины и, перейдя через дорогу, зашагал к остановке, откуда автобусы уходили в западном направлении.

Следующее место, куда направился Смайли, находилось на Флит-стрит: это был погребок, полный бочонков с вином. В других районах считалось бы, пожалуй, поздновато в половине четвертого пополудни заказывать аперитив перед обедом, но здесь, когда Смайли аккуратно открыл дверь, с десяток плохо различимых фигур, сидящих за стойкой, обернулось, чтобы получше его рассмотреть. А за угловым столиком, таким же невзрачным на вид, как и пластиковые имитирующие тюремные своды или бутафорские мушкеты, развешанные по стенам, сидел Джерри Уэстерби с огромным стаканом розового джина.

– Старина, – неуверенно протянул Уэстерби голосом, будто шедшим откуда-то из-под земли. – Чтоб я сдох. Эй, Джимми!

Его рука, которую он положил на плечо Смайли, в то время как другой показал официанту, что нужно добавить, была огромных размеров и бугрилась мускулами; Джерри когда-то играл вратарем в крикетной команде своего графства, В отличие от других вратарей он был крупным мужчиной, но его плечи так и остались ссутуленными от долгой привычки держать руки низко над землей. У него была грива рыжевато-седых волос и красное лицо, а поверх шелковой рубашки кремового цвета он носил галстук известного спортивного клуба. При виде Смайли он явно пришел в восторг: лицо его прямо-таки лучилось от удовольствия.

– Черт побери, чтоб я сдох, – повторил он. – Ну и дела! Эй, чем ты сейчас занимаешься? – Он насильно усадил Смайли рядом с собой. – Небось греешь задницу на солнышке да поплевываешь в потолок? Эй, – самый неотложный вопрос надлежало решить в первую очередь, – что будешь пить?

Смайли заказал «Кровавую Мэри».

– Джерри, я здесь не совсем случайно, – признался Смайли.

Возникла небольшая пауза, которую Джерри тут же поспешил заполнить:

– Послушай, а как поживает твоя роковая супруга? Все в порядке? Вот это да. Один из самых грандиозных браков, я всегда это утверждал.

Сам Джерри Уэстерби был женат несколько раз, но вряд ли это доставило ему много удовольствия.

– Давай заключим сделку, Джордж, – предложил он, толкнув Смайли своим здоровенным плечом. – Я поживу с Энн и поплюю в потолок, а ты за меня будешь строчить статьи о женском пинг-понге. Ну как, идет? Твое здоровье.

– Будь здоров, – добродушно ответил Смайли.

– Давненько не видел никого из наших ребят и девчонок, такие дела, – замявшись, признался Джерри, снова смутившись непонятно отчего. – Рождественская открытка от старого Тоби в прошлом году – вот, пожалуй, и все. Думаю, поди, далеко они меня задвинули. Но я их не виню. – Он слегка постукивал пальцами по ободку стакана. – Слишком много было всякой ерунды, в этом все дело. Они думают, я буду трепаться направо и налево. С ума сойти можно.

– Уверен, они так не думают, – сказал Смайли, и они оба погрузились в молчание.

– Слишком дорогое ожерелье смельчаку не к лицу, – торжественно продекламировал Джерри.

О тех временах, когда у них была в ходу эта шутливая индейская поговорка, Смайли вспоминал не иначе как с содроганием.

– Твое здоровье, – сказал Смайли.

– Твое, – ответил Джерри, и они выпили.

– Твое письмо я сжег сразу, как только прочел его, – продолжал Смайли спокойным, безмятежным тоном. – На тот случай, если тебя это интересует. Я никому о нем не говорил. Да и все равно оно пришло слишком поздно. Все уже закончилось.

Пока Смайли это говорил, оживленное лицо Джерри постепенно заливалось пунцовым румянцем.

– Так что совсем не письмо стало причиной того, что от тебя отвернулись, – продолжал Смайли все тем же мягким голосом. – Ты ведь это подумал? В конце концов, ты ведь передал мне его с нарочным.

– Ценю твою порядочность, – пробормотал Джерри. – Спасибо. Не стоило вообще-то его писать. Выносить сор из избы и все такое.

– Чепуха, – сказал Смайли и заказал еще две порции. – Ты сделал это для блага Службы.

Промолвив это, Смайли почувствовал, что стал выражаться, как Лейкон.

Хотя с Джерри только и можно было объясняться, что на языке его желтой газеты: короткие предложения, свободные суждения.

Джерри выдохнул вместе с воздухом целое облако сигаретного дыма.

• Предыдущая
• 63/95
• Следующая