Шпион, выйди вон - ле Карре Джон - Страница 71
- Предыдущая
- 71/95
- Следующая
Ты же пробовал встретиться со мной перед отъездом, почему же ты не сделал этого, когда вернулся? Ведь не потому только, что таковы правила, или я ошибаюсь?
– Кому-нибудь удалось выбраться? – спросил Джим, – Нет. Их, кажется, всех расстреляли.
* * *
Они позвонили Лейкону, и теперь Смайли сидел один, потягивая содержимое своей рюмки. Он слышал, как в ванной бежит вода и Джим, покряхтывая, плещет себе в лицо.
– Ради всего святого, уедем куда-нибудь в другое место, здесь же вздохнуть спокойно нельзя, – вернувшись, прошептал Джим, будто ставя это условием их разговора.
Смайли забрал бутылку и вышел вслед за ним на асфальтированную площадку, где стояла машина.
Они двигались минут двадцать; за рулем сидел Джим. Въехав на горное плато, они остановились. В это раннее утро вершины холмов не были закрыты туманом, и перед ними открылся вид горной долины. Рассеянный свет фар терялся где-то далеко впереди. Джим сидел неподвижно, как изваяние, с приподнятым правым плечом и повисшими вдоль тела руками, всматриваясь через запотевшее лобовое стекло в тенистые силуэты холмов; уже начало светать, и на фоне неба четко выделялось его резко очерченное лицо. Смайли постарался построить беседу так, чтобы на его первые вопросы можно было давать краткие ответы. Злость постепенно начала покидать При-до, и мало-помалу говорить ему становилось все легче. Один раз, обсуждая профессиональную хитрость Хозяина, он даже рассмеялся, однако Смайли не позволял себе расслабиться ни на секунду, он был так осторожен, будто переводил через дорогу маленького ребенка. Когда Джим увлекался или, наоборот, проявлял чрезмерную сдержанность или демонстрировал вспышку раздражения, Смайли мягко направлял его в нужную сторону, пока тот снова не входил в колею и не продолжал двигаться в том же равномерном темпе и направлении. Когда Джим колебался, Смайли терпеливо помогал ему преодолеть препятствие. Начал же он с того, что, опираясь на свой инстинкт и дедуктивные способности, стал излагать Джиму свою версию событий, и тому оставалось только подтверждать либо опровергать ее.
Для первого инструктажа у Хозяина, предположил Смайли, они договорились встретиться за пределами Цирка? Да, так оно и было. Где? На служебной квартире у парка Сент-Джеймс, это место предложил Хозяин. Кто-то еще при этом присутствовал? Никто. И для того, чтобы войти в контакт с Джимом и условиться о месте встречи. Хозяин использовал Макфейдина, своего личного вахтера? Да, старина Мак приехал с «челноком» из Брикстона и привез записку, в которой Хозяин просил Джима о встрече этим же вечером. Джиму следовало сказать Маку «да» или «нет» и отдать записку обратно. Ни в коем случае нельзя было пользоваться для этого телефоном, даже спецсвязью. Джим сказал Маку «да» и приехал к семи часам.
– Первым делом Хозяин, я думаю, предостерег тебя?.
– Сказал, чтобы я никому не доверял.
– Он назвал кого-то конкретно?
– Он сделал это позже, – сказал Джим. – Не вначале. Сперва он просто сказал: не доверяй никому. Особенно из тех, кто считается самым благонадежным. Послушай, Джордж.
– Да?
– Их действительно всех расстреляли? Ландкрона, Криеглову, Пршибылов?
Прямо-таки взяли и расстреляли?
– Тайная полиция накрыла обе агентурные сети той же ночью. Что произошло потом, никто не знает, но ближайшим родственникам сказали, что они мертвы. Обычно это соответствует действительности.
С левой стороны от них целая череда сосен, похожих на застывшую армию, взбиралась по склону холма.
– А после этого, наверное, Хозяин спросил, какие у тебя есть подходящие чешские документы? – продолжал Смайли. – Так или нет? – Ему пришлось повторить вопрос.
– Я назвал ему имя Хайек, – в конце концов сказал Джим. – Владимир Хайек, чешский журналист, работающий в Париже. Хозяин спросил, сколько времени эти документы могут считаться хорошими. «Этого никто не может сказать, – ответил я. – Иногда они „горят“ после первой же поездки». – Он вдруг заговорил громче, будто потеряв какую-то нить в своем рассказе. – Он иногда становился глух, как пень, если хотел этого.
– Ну а потом он сообщил, что от тебя требуется, – предположил Смайли.
– Сначала мы обсудили кое-какие спорные моменты. Он сказал, что, если меня схватят, мне следует вообще забыть, кто такой Хозяин. Мол, это все штучки «головорезов», что-то вроде частной инициативы. Уже тогда я подумал: какой идиот этому поверит? Каждое слово, которое он произносил, он будто от сердца отрывал, – сказал Джим. – От начала и до конца этого инструктажа я чувствовал, что он предпочел бы вообще ничего мне не говорить. Он хотел, чтобы я ничего не знал и в то же время ясно понял свою задачу. "Мне предложили одну услугу, – говорит Хозяин. – Высокопоставленный чиновник, условное имя «Свидетель». – «Чешский чиновник?» – спрашиваю я. «Военный, – отвечает он. – Ты ведь хорошо разбираешься в военных вопросах, Джим. Вы оба должны здорово с этим справиться». Вот такая у нас была беседа, черт возьми.
Я тогда подумал: ну ладно, ты не хочешь мне чего-то говорить – не надо, но хоть мозги мне не пудри.
Поводив его за нос еще немного, продолжал Джим, Хозяин объявил, что «Свидетель» – чешский генерал артиллерии. Зовут его Штевчек; в пражских военных кругах он известен как просоветски настроенный «ястреб» со всеми вытекающими отсюда последствиями; одно время он работал в Москве, занимался вопросами взаимодействия и вообще был одним из очень немногих чехов, которые пользовались у русских доверием. Через посредника, с которым Хозяин лично встречался в Австрии, Штевчек передал свою готовность встретиться с высокопоставленным офицером Цирка и обсудить с ним вопросы, представляющие взаимный интерес. Этот эмиссар должен знать чешский и быть наделенным полномочиями для принятия решений. 20 октября, в пятницу, Штевчек будет инспектировать научно-исследовательский центр по вооружению в Тишнове, рядом с Брно, около ста миль к северу от австрийской границы. После этого на выходные остановится в охотничьем домике, и там он будет один. Это место расположено глубоко в лесу неподалеку от Рачице. Он хотел бы встретиться с эмиссаром именно там, вечером в субботу, 21-го. Он также готов обеспечить сопровождение от Брно и обратно.
Смайли спросил:
– У Хозяина были какие-то предположения насчет того, какие у Штевчека имелись мотивы?
– Любимая девушка, – сказал Джим. – Студентка, с которой он встречался.
Поздняя любовь, двадцать лет разницы и все такое, сказал Хозяин. Она погибла во время восстания летом 68-го. До того, как это произошло, Штевчек из карьеристских соображений заглушал в себе антипатию к русским. Смерть девушки положила этому конец: его просто разрывало от желания отомстить.
Четыре года он, затаившись, вел себя довольно спокойно и запасался информацией, чтобы потом нанести по-настоящему сокрушительный удар. И теперь, как только мы предоставили бы ему гарантии и договорились о каналах доставки, он был готов начать продавать нам эту информацию.
– Хозяин проверял все это?
– То, что было возможно. Штевчек действительно имел широкий доступ к документации. Крайне честолюбивый штабной генерал с длинным послужным списком. Технократ. В промежутках между курсами, сулившими ему новое назначение, он оттачивал полученные навыки за рубежом: Варшава, Москва, один год в Пекине, некоторое время работал военным атташе в Африке, потом снова Москва. Довольно молод для своего чина.
– Хозяин говорил, какого рода информации следует от него ожидать?
– Материалы оборонного значения. Ракетная техника. Вопросы баллистики.
– Еще что-нибудь? – Смайли передал ему бутылку, – Кое-что из области политики.
– Еще что-нибудь?
Уже не в первый раз у Смайли возникло отчетливое ощущение, что он натыкается не на неосведомленность Джима, но на явные признаки решительного нежелания вспоминать некоторые вещи. В темноте его дыхание казалось особенно тяжелым и жадным. Он поднял руки, положил их сверху на руль, опустил на них подбородок и отрешенно уставился на замерзшее лобовое стекло.
- Предыдущая
- 71/95
- Следующая
