Шпион, выйди вон - ле Карре Джон - Страница 79

• Предыдущая
• 79/95
• Следующая

– Я только слышал, как он говорил Сью, что она при смерти.

– Ну, ладно, это единственная отговорка, которой он не сможет воспользоваться второй раз, – ответил Тэрсгуд, так и не смягчившись.

Свирепым окриком он оборвал шум и начал делать перекличку. – Роуч?

– Болен, сэр.

Это стало последней каплей. Самый богатый ученик в его школе заработал нервный срыв из-за своих проклятых родителей, а ведь его папаша уже давно угрожал перевести сына в другую школу…

Было уже почти четыре часа пополудни того самого дня. «Да, знавал я явочные квартиры на своем веку», – подумал Гиллем, оглядывая унылые комнаты.

Он мог бы написать о них книгу наподобие тех, что коммивояжеры пишут о гостиницах: от пятизвездочных зеркальных апартаментов в Белгрейвии с веджвудскими пилястрами и позолоченными резными дубовыми листьями до этого двухкомнатного сарая на Лексэм-Гарденс, числящегося на балансе «головорезов», где все пропахло пылью и канализацией и где в темной прихожей висел метровой длины огнетушитель. На каминной полке стояла статуэтка – рыцари в доспехах, пьющие из оловянных кружек. На каждом из серии разнокалиберных столиков кто-то заботливо расставил пепельницы из морских раковин, а в серой кухне висела анонимная инструкция, написанная аршинными буквами: Перед уходом не забудьте закрыть оба газовых крана!" Гиллем как раз шел в комнату из коридора, когда раздался звонок в дверь, точно в назначенное время. Он включил переговорное устройство и услышал искаженный завываниями голос Тоби, после чего нажал на кнопку, и электрический замок звонко щелкнул, отдавшись эхом на лестничной клетке. Он открыл входную Дверь, но не снял цепочку, пока не убедился, что Тоби пришел один.

– Как поживаем? – добродушно сказал Гиллем, впуская его.

– Хорошо, на самом деле, Питер, – ответил Тоби, стаскивая с себя пальто и перчатки.

На подносе в комнате стоял чай; Гиллем приготовил две чашки. Явочным квартирам присущи некие стандарты по части угощений. Либо ты делаешь вид, что живешь здесь, и заранее знаешь, как себя вести, либо тебе надо все время думать, как поступать и что говорить. В нашем ремесле естественное поведение становится искусством, решил Гиллем. Камилла этого попросту не могла оценить.

– На самом деле, довольно странная погода, – заметил Эстерхейзи, будто всерьез оценивая ее. Разговоры о житейских пустяках на явочных квартирах редко отличались большой содержательностью. – Пару шагов сделаешь и уже выбиваешься из сил. Итак, значит, мы ожидаем поляка? – сказал он, садясь в кресло. – Поляка – торговца мехом, который, ты думаешь, может работать для нас связным?

– Должен прийти с минуты на минуту.

– Мы его знаем? Мои люди искали такое имя, но не нашли никакого следа.

Мои люди, подумал Гиллем: надо будет запомнить, чтобы ввернуть при случае.

– Участники «Свободной Польши» пробовали пару месяцев назад подобраться к нему, но он стал от них бегать, – сказал Гиллем. – А потом Карл Стак закадрил его в районе оптовых складов и подумал, что он мог бы стать полезным для «головорезов». – Он пожал плечами. – Он мне понравился, но разве в этом дело? Мы даже своих людей не можем занять как следует, – Питер, ты очень великодушен, – почтительно отозвался Эстерхейзи, и у Гиллема возникло какое-то дурацкое ощущение, будто он только что дал ему на чай.

К его облегчению, раздался звонок в дверь, и Фон занял свое место в прихожей.

– Прошу прощения, Тоби, – сказал Смайли, слегка запыхавшись от подъема по лестнице. – Питер, где я могу повесить пальто?

Гиллем повернул Тоби лицом к стене, без всякого сопротивления подняв ему руки, и неторопливо обыскал на предмет оружия, которого у Тоби не оказалось.

– Он пришел один? – спросил Гиллем. – Или его там ждет такой приятель небольшого роста?

– Мне показалось, все чисто, – ответил Фон. Смайли стоял у окна, вглядываясь в глубину улицы.

– Выключи, пожалуйста, на минутку свет, – сказал он.

– Подожди в прихожей, – приказал Гиллем Фону, и тот удалился, унося пальто Смайли. – Видишь что-нибудь? – спросил он Джорджа, присоединившись к нему у окна.

День в Лондоне уже клонился к сумеркам; тут и там в тумане зажигались розоватые и желтоватые огни. Площадь была застроена жилыми особняками в викторианском стиле, а в центре нее располагался обнесенный железной оградой сад, уже погрузившийся в темноту.

– Я думаю, просто тень, – проворчал Смайли и снова обернулся к Эстерхейзи.

Часы на каминной полке пробили четыре. Должно быть, их перед этим завел Фон.

* * *

– Я хочу прочитать тебе, Тоби, своеобразный доклад. Так сказать, свою версию по поводу происходящего. Можно?

Эстерхейзи даже бровью не повел. Его маленькие ручки покоились на деревянных подлокотниках. Он устроился довольно удобно, но выглядел слегка настороженным, поставив ноги в своих полированных туфлях вместе.

– Тебе вообще не нужно будет ничего говорить. Слушая, ты ведь ничем не рискуешь, так?

– Может быть.

– Это насчет того, что произошло два года назад. Итак, Перси Аллелайн хочет заполучить место Хозяина, но в Цирке видного положения не занимает.

Хозяин об этом позаботился как следует. В то же время Хозяин болен, и, вообще говоря, лучшие его годы уже далеко позади, но Перси его сместить не в состоянии. Помнишь то время?

Эстерхейзи осторожно кивнул.

– Один из наших обычных мертвых сезонов, – продолжал Смайли спокойным, рассудительным тоном. – Настоящей оперативной работы мало, и мы начинаем плести интриги внутри своей службы, шпионя друг за другом. В одно прекрасное утро Перси сидит в своем кабинете, и делать ему нечего. У него есть письменное подтверждение того, что он назначен на должность руководителя оперативной службы, но на деле он не более чем промежуточный штамп в отчетах региональных секторов Хозяину, и это в лучшем случае. В этот момент открывается дверь и в кабинет входит некто. Назовем его, к примеру, Джералд.

«Перси, – говорит он, – я тут наткнулся на чертовски заманчивый русский источник. Это может стать золотой жилой». Хотя, возможно, он ничего этого не говорит, пока они не выйдут куда-нибудь наружу, потому как Джералд-то ведь старый опытный оперативный волк, он не любит говорить на такие темы, когда кругом стены и телефоны. Может быть, они пошли прогуляться по парку или поехали покататься на машине. Может быть, они зашли куда-нибудь пообедать, – неважно, главное, что в этот момент Перси ничего больше не оставалось делать, кроме как слушать. У Перси ведь очень маленький опыт в делах, происходящих в Европе, ты же знаешь, и меньше всего он разбирается в том, что случается в Чехии или на Балканах. Он съел зубы на Южной Америке и после этого обрабатывал наши старые владения – Индию, Ближний Восток. Он не знает почти ничего о русских или, скажем, о тех же чехах, он склонен видеть там лишь то, что лежит на поверхности. Что, не правда?

Эстерхейзи поджал губы и слегка насупился, будто хотел сказать, что никогда не обсуждает свое начальство.

– В то время как Джералд – настоящий специалист в этих вещах. Будучи оперативным агентом, он вдоль и поперек исколесил рынки Восточной Европы.

Перси далек от всех этих тонкостей и поэтому весь превратился в слух.

Джералд же – просто в своей стихии. Этот русский источник, говорит он, может стать самым ценным за все годы существования Цирка. Он не хочет пока обещать слишком много, но на днях он должен получить кое-какие образцы товара; и вот когда он их получит, он хотел бы, чтобы Перси взглянул на них краем глаза и оценил их качество. О деталях он узнает позже. «Но почему я? – говорит Перси. – О чем это все?» Тут Джералд ему отвечает. "Перси, – говорит он, – кое-кто из нас – те, кто работает в региональных отделениях, – очень болезненно переживают по поводу количества потерь в оперативной работе за последнее время. Такое впечатление, что над нами нависло проклятье. Слишком много болтовни вокруг Цирка и за его пределами. Слишком много людей задействовано в доставке информации. Там, на вражеской территории, наших агентов пачками ставят к стенке, наши агентурные сети в лучшем случае загребают подчистую, а каждое новое предприятие заканчивается катастрофой.

• Предыдущая
• 79/95
• Следующая