Выбери любимый жанр

Граф Карлштайн - Пулман Филип - Страница 34


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

34

— Значит, и с добрыми делами будет примерно то же самое.

Возникла небольшая пауза. Я вполне могла вообразить себе физиономию Снивельвурста, который пытается переварить слова графа, сомневаясь в душе не столько в правдивости этих слов, сколько в том, что граф действительно считает себя способным творить добрые дела. Кроме того, Снивельвурст явно прикидывал про себя, как именно подобные намерения могут отразиться на нем самом. Что же касается меня, то я просто в ужас пришла от этих рассуждений. Они куда сильнее встревожили меня, чем откровения графа о том, как он погубил родного брата. И я подумала — и считаю так до сих нор, и до смертного своего часа буду в этом твердо уверена! — что добро следует творить исключительно ради самого добра, а не ради собственного удовольствия или чего бы то ни было другого. Мысль о том, что кто-то может совершать благие поступки прихоти ради или из любопытства, заставляла меня холодеть и дрожать от страха, потому что если такому человеку наскучит развлекаться подобным образом, то он в любую минуту способен как ни в чем не бывало вновь обратиться к злу и жестокости.

А граф между тем продолжал:

— Например, я мог бы кое-что сделать для этой деревни. Здешние жители бедны, живут в развалюхах, у стариков нет возможности заработать себе на хлеб, у старух нет теплой одежды. Все это я мог бы легко изменить. Причем почти мгновенно!

— Это точно, смогли бы, ваша милость, — осторожно подтвердил Снивельвурст.

— Можно было бы начать прямо завтра, во время этих соревнований но стрельбе! Скажем, выделить победителю дополнительный приз, а? Мешок золота в подарок от графа Карлштайна! Или еще лучше — устроить пир для всех жителей деревни! Интересно, как им это понравится? А на этом пире я мог бы произнести речь и рассказать о своих дальнейших планах.

— О ваших дальнейших планах, граф? Уже?

— Налейте-ка мне еще бренди, мой дорогой… Да, о своих планах. Очень даже просто. Вот возьму и построю здесь больницу! Каково?

— О, какая щедрость! Какая великолепная идея!

— Покрою дома в деревне новыми крышами…

— Капитально, капитально!

— Куплю всем детям новые башмаки…

— Высший класс! Неслыханно!

— И новый колокол отолью для церкви… Потом построю богадельню для престарелых… Пруд, чтоб лошадей поить…

— О, просто нет слов!

— Ах, Снивельвурст! Вот они, новые ощущения! Быть добрым… Я, пожалуй, уже могу понять, как можно всю жизнь творить только добро. Я мог бы сделать столько добрых дел! Интересно, а…

Граф вдруг умолк, словно обдумывая свою будущую святость, и в наступившей тишине было хорошо слышно, как вновь заворочался огромный механизм старых башенных часов, и я вспомнила, что перед этим часы пробили всего один раз. Сколько же они пробьют теперь?

ОДИН… ДВА…

— …когда я умру… — пробормотал граф, —

ТРИ… ЧЕТЫРЕ… ПЯТЬ…

…все дети, наверное, будут проливать горькие слезы… —

ШЕСТЬ… СЕМЬ…

…и в деревенской школе на целый день отменят занятия… —

ВОСЕМЬ… ДЕВЯТЬ…

…и все дети придут в замок… —

ДЕСЯТЬ… ОДИННАДЦАТЬ…

…каждый с букетом цветов для доброго графа Карлштайна!..

ДВЕНАДЦАТЬ!

Полночь!

«Господи, — думала я, — что-то происходит сейчас там, в лесу? Боже мой! Что же там происходит? Ведь пробил назначенный час, и теперь…»

И тут вдали тихо и глухо, точно во сне или в мечтах, пропел охотничий рог.

— Что это? — В голосе графа Карлштайна явственно слышалось сильное волнение.

И вновь зазвучал рог, но отнюдь не так весело и радостно, как звучит охотничий рог во время осенней охоты в лесу, полном солнца, свежего ветра и запаха опавшей листвы. Нет, в звуках этого рога отчетливо слышалась дикая, неземная, леденящая душу мелодия. Ибо то пел рог Замиэля!

Я услышала шорох. Это Снивельвурст подполз на четвереньках к окну и опасливо приподнял занавеску.

— Не тронь, болван! — рявкнул граф Карлштайн.

— Но я слышал…

— Тише! — прошипел граф.

Теперь рог звучал гораздо ближе, не более чем в одной-двух лигах[9] от замка, и мне казалось, что эти звуки льются откуда-то с высоты, прямо с пустынных небес, раскинувшихся над ледяными горными вершинами…

Снова пропел рог, и что-то загрохотало, точно первые грозовые раскаты. Что это? Топот копыт?

— Это Замиэль, — сказал граф, и в голосе его я отчетливо почувствовала ужас. — Да нет, не может быть… Просто сердце у меня бьется чересчур громко, так и несется вскачь!.. Поди-ка сюда, Снивельвурст, положи руку мне на грудь, послушай… Слышишь, как бешено бьется мое сердце?

— Ой, и правда, стучит, как барабан, ваша милость. Вот потому вам и показалось… Да, точно! И сомнений быть не может! Вам, пожалуй, лучше прилечь, ваша милость… А я вам еще стаканчик бренди налью…

— Да что со мной такое? — вскричал граф с каким-то сердитым удивлением. — Надо успокоиться! Взять себя в руки… Чего тут волноваться? Ведь все идет по плану, я все сделал правильно…

Я вся извернулась, но все же сумела чуточку приподнять свисавший со шкафа плащ и увидеть, что происходит в комнате. Снивельвурст, бледный как мел, усаживал графа в кресло, да и сам граф выглядел не лучше своего секретаря: лицо потемнело, глаза расширены и дико сверкают, руки так и вцепились в подлокотники… И могу поклясться: волосы у него на макушке так и шевелились от страха! Такого я еще никогда в жизни не видела! Мурашки так и побежали у меня по спине.

А снаружи…

Граф оттолкнул Снивельвурста, и тот, став еще больше похожим на жалкую крысу, отбежал на четвереньках в угол. А граф Карлштайн вскочил, бросился к окну и прикрыл глаза рукой. Потом, резко отпрыгнув от окна, он прижался спиной к стене и пробормотал:

— В конце концов, он ведь, наверное, и должен производить довольно много шума… — Казалось, граф разговаривает с самим собой, пытаясь как-то себя успокоить. — Не может же он охотиться совершенно беззвучно, правда?.. Но почему он направляется сюда? По-моему, он должен был после охоты вернуться в Броккен… Теперь-то он наверняка уже должен был настигнуть свою добычу — ведь за полночь перевалило…

Пронзительный дикий вой, на какой, по-моему, способно лишь существо невероятно жестокое и кровожадное, будто ножом вспорол царившую в комнате напряженную тишину. Гончие псы Замиэля! Граф, услышав их, как-то сразу обмяк, словно чья-то невидимая рука сдавила ему сердце, не давая дышать. Он еще сильнее вжался спиной в висевший на стене гобелен и поднес руку к губам. Лицо его совсем потемнело, став похожим на грозовую тучу или, точнее, на огромный синяк, отливающий черным. «Неужели его сейчас удар хватит?» — подумала я и, содрогаясь от ужаса и отвращения, заметила, что один глаз у него так налит кровью, что, казалось, она вот-вот брызнет оттуда, точно фонтан алых слез.

— Нет, нет… мне это просто кажется! Это не Замиэль… ведь полночь уже миновала… Да и приходил он не за мной… НЕ ЗА МНОЙ! Я ведь отдал ему требуемую добычу, верно? Нет, нет, это не он!

Из-под стола до меня доносилось какое-то невнятное бормотание, жалобное повизгивание, и я, с трудом оторвав глаза от страшного лица графа Карлштайна, увидела, что Снивельвурст, поджав к подбородку трясущиеся от страха коленки, пытается натянуть на себя край скатерти.

И снова послышался вой гончих, но уже гораздо, гораздо ближе! А еще стали слышны вопли, каких не способна издать человеческая глотка, и страшный свист хлыста, звучавший так протяжно и зловеще, что напоминал громы и молнии небесные. Жуткие звуки слышались теперь повсюду вокруг башни, и было ясно: это приближается сама Дикая Охота. Дико рычали и выли гончие псы, им вторило эхо в скалах, дрожавших от топота адских коней. Я принялась молиться, а граф все прижимался к гобелену и кричал:

— Нет, нет! Не меня! Я хороший! Я же решил стать добрым! Я раскаялся!

И тут послышался голос, глубокий, как недра гор, и величественный, как сами горы:

— СЛИШКОМ ПОЗДНО!

вернуться

9

Лига — единица длины в Великобритании; одна лига равняется 4,828 км.

34

Вы читаете книгу


Пулман Филип - Граф Карлштайн Граф Карлштайн
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело