Говорит космодром - Летунов Юрий Александрович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/39
• Следующая

— Значит, этот вопрос обсуждался?

— Ну, я сказал, что мы фантазируем, – смеется Сергей Павлович. – Все мы сейчас с вами и обсуждаем, творчески участвуем в разработке. Можно будет потом сказать, что творчески это было подготовлено во время встречи с корреспондентами.

Покосился на мой магнитофон:

— Документ есть. Можем всегда продемонстрировать. Когда будут присуждать Ленинские премии за космическое такси, можно подать голос, сказать: «Позвольте...»

На космодроме людям юмора не занимать. Попал впросак – все: вышутят по первое число. Делается это с большим искусством, так сказать, по всем законам развития сюжета небольших скетчей. Обязательно найдется человек с актерскими данными и поэт, который срифмует. Юмор иногда лучше помогает разобраться в ситуации, а этих ситуаций – простых и сложных, смешных и грустноватых – при испытании новой техники, естественно, возникает немало.

— Сможет ли прийти командир корабля на помощь Леонову?

— Могу сказать, что в случае, если с товарищем Леоновым что-то будет не в порядке и он будет неработоспособен в какой-то момент, то командир имеет инструкцию и возможность прийти на помощь Леонову. В этом отношении наш «Восход-2» такую возможность дает. Оставив его на режиме автоматической ориентации, командир корабля может покинуть корабль, выйти на помощь второму пилоту. Имеется возможность разгерметизировать корабль на довольно длительное время.

Очень интересно следить за мыслью ученого. Ведь сколько различных вариантов надо представить!.. Все предусмотреть...

Прежде чем технику передают космонавтам, ее испытывают в лабораториях, термо— и барокамерах. Космонавты большие труженики, но ведь полет – это завершение огромной работы, работы многих коллективов, многих людей. Сотни и сотни раз проходят испытание отдельные системы...

Вот обычная работа. Идет сборка корабля. Все в порядке. Но вдруг оператор, сидящий за пультом, сообщает, что транспарант при включении одной из систем зажигается на какие-то доли секунды позднее. Снова проверка.

Вроде доли секунды – и транспарант ведь зажигается! Но нет – продолжают исследования, проверяют схемы, документацию. Сопоставляют данные и приходят к выводу, что, возможно, отказало одно реле. Это «возможно» – несколько часов работы. Снимают прибор, снова исследование. Причем у людей, занимающихся космической техникой, выработался стиль: пока не сделано, пока намеченная работа не выполнена, никто не уходит. Произошла какая-нибудь схемная завязка— ищут все. Каждый высказывает свою гипотезу. Главный конструктор с большим уважением говорит о людях, с которыми он работает: «Тот, кто формально относится к делу, в коллективе долго не проживет. Или он заболеет нашим делом, станет энтузиастом, или отойдет в сторону».

Сергей Павлович просит нас, журналистов, не забывать о коллективе. Он подчеркивает, что время одиночек в науке кончилось.

— Когда-то, – вспоминает он, – я сам мог решать все вопросы. Помню, конструировал самолет – мог крылья сделать на несколько сантиметров длиннее или короче. Мог решить, рассчитать сам. Сейчас машины считают. Важны и сейчас и ум, и трудолюбие, но жизнь выдвигает такие огромные задачи, что одному человеку, как бы он ни был талантлив, эти задачи решить не под силу.

Корреспонденту «Красной звезды» хотелось, чтобы Сергей Павлович особо остановился на творческом участии космонавтов при подготовке корабля. Вопрос задан, как говорится, без обиняков: «Можно ли считать, что космонавты – творцы?»

Сергей Павлович выдерживает паузу, потом тихо, поначалу несколько рассерженно, отвечает:

— Допустим, ученым, конструкторам, инженерам надо решить очередную важную задачу... Дело сложное. Бывает так, что ни тот капитально не видит, ни этот. Они спорят. Ощупью идут оба. И приходят в конце концов к единому мнению. В нашей практике сплошь и рядом бывают такие случаи, когда мы спорим и не приходим к определенному мнению. Мы никогда не решаем приказом. И никогда не давим. Никогда никто никого не заставляет: «Ты подпишешь вот такое решение. Или вот такое Т. З., или такую инструкцию».

(Т. З. – техническое задание; это сокращение, бытующее в среде конструкторов, разработчиков.)

До тех пор, пока люди не будут убеждены... В этом сила, я считаю, жизненная творческая сила всех советских творческих коллективов. Я знаком с авиационниками, знаком с подводниками. Мне кажется, что у них такая же картина, как у нас. Стиль один и тот же. Никто не говорит: «Это мое, а это твое. Говорят: это наше».

Поэтому мой вам ответ такой. Отмечать творческое участие космонавтов нужно, потому что это справедливо и правдиво. Безусловно наши летчики очень творчески участвовали в этом процессе. Но сказать, что они творцы? Чего? Так же, как неправильно сказать, что мы творцы. Чего? Мы – участники.

Если вы думаете, что Главный конструктор какой-нибудь системы или корабля творец этого корабля, вы заблуждаетесь. У Главного конструктора есть прямые обязанности, за которые он и морально, и по закону несет прямую личную и единоличную ответственность. Скажем, исходные данные. Спорят с ним сотни людей в течение трех месяцев. Наступает момент, когда эти данные должны быть утверждены.

Сергей Павлович разошелся. Говорит так, словно читает лекцию.

— За утвержденные данные по закону и по совести ответственность несет персонально и единолично Главный конструктор. За методику, за безопасность.

Ведь можно построить работу так, что не все предусмотришь, чего-то не сделаешь. Но жизнь не обманешь, и это «что-то» обязательно вылезет! Разве может один Главный конструктор все предусмотреть? Не может. Это плод коллективного труда! Методику надо выработать, надо отсеять все лишнее. Надо взять главное, основное, надо установить порядок и надо его утвердить. Вот за это Главный конструктор несет персональную и единоличную ответственность.

У меня есть приятель, известный скульптор, народный художник СССР. Как-то мы разговаривали с ним около памятника Репину, который он тогда делал. Вдруг говорит: «Одну минуточку. Одну минуточку...»

А там леса из паршивых досок, нестроганные, с какими-то набитыми ступеньками. И этот вот почтенный седой человек вдруг, как белка, по этим лесам полез. Достал из кармана какую-то штуковину и провел черту на лице. Провел. Отступил. Потом еще что-то поправил. Удовлетворенно посмотрел... Сунул резец в карман и так же быстро, как будто ничего не было, сошел с лестницы.

Что он увидел? Я смотрел, смотрел, ничего не увидел – прекрасная скульптура! Но он что-то увидел во время разговора со мной! Вот это – индивидуальное творчество. Наверное, ему никто не поможет. Он один все делает. Он один видит своего Репина...Поэтому неправильно сказать про нас, что мы творцы. Мы участники. Разве может один Главный конструктор все предусмотреть? Не может. Это плод коллективного труда.

Главный конструктор рассказывает о сложностях разработки различных систем. Ведь космонавтика – это детище многих наук и отраслей техники. Все лучшее, что создали металлургия и химия, радиотехника и автоматика, все это вложено в космонавтику. Космонавтика возникла только тогда, когда наука и техника накопили соответствующие знания и методы. И тут, с возникновением космонавтики, сработала, как говорят техники, обратная связь: космонавтика потребовала ранее неизвестного.

Металлурги проводят медицинский хирургический анализ полученных сплавов. Медики изучают воздействие невесомости на организм человека.

— Я не специалист в области медицины, – замечает с улыбкой ученый,— но думаю, что невесомостью можно лечить сердечно-сосудистые заболевания. В том, что проблемы одиночества при дальних космических полетах не возникнет, убежден. Скорее надо разработать проблему психологической совместимости...

Ученый рассказывает о различных возможных вариантах выхода из корабля в космос, высказывает свою точку зрения, почему остановились на шлюзовании, рассказывает, сколько опытов провели конструкторы, прежде чем утвердить систему.

• Предыдущая
• 22/39
• Следующая